И как бы глупо по-подростковому Кенси не ощущал себя, он со смирением признавался себе, что желает большего. Что его жизнь зашла в тупик, как устройство всей Федерации. Что он ходил по кругу, как монорельс, не сворачивая с приказов. Как вся родная звездная система. Что он был послушен и слеп, как и миллиарды людей. И Джареф сейчас на старости лет усмехался, что как бы он не желал, он не сможет разорвать этот круг и сойти со своих «рельс».

Тогда чем же он, свободный человек с приказами, отличается от его механоидов, стоящих в стойках?

Ведь если у них действительно есть своя воля и выбор во время каждого вылета, то в чем его личный выбор? В том, чтобы следовать приказам, потому что, сойдя с пути, он автоматически повесит на себя мишень? Так может, и его машины возвращаются на корабль, потому что иначе их уничтожат.

Выбор…

У них всегда есть выбор. Только это либо привычные рельсы, либо уничтожение.

Но что будет, если он однажды выпустит своих механоидов? Если вдруг даст им больший выбор, нежели… смерть?

Сухо рассмеявшись своему отражению в стекле, Кенси опустил голову. Все-таки иногда он думал о них как о живых. Привык, возможно. Главное не обмолвиться случайно другим офицерам. А то в отпуск рядом с дуркой отправится уже он сам.

Встроенный в коммуникатор будильник тихо завибрировал на руке, напоминая генералу о скором выходе корабля из прыжка. Не тратя лишнего времени, Кенси коснулся ладонью стекла, словно прощаясь со мраком, после чего покинул смотровую террасу. Даже несуеверный генерал старался не смотреть на мрак, когда тот стекает с корабля, открывая недра космоса.

На мостик Джареф прибыл за восемь с половиной минут, три из которых экипаж очередной раз жадно поглощал пропущенные за время полета новости. Генерал не одобрял такое своеволие во время смены, но полностью отключить доступ от сети всему экипажу не представлялось возможным. У кого-то всегда были минуты свободного времени. И новости Федерации просачивались в «Белый шторм» с первым блеском звезд после прыжка.

Однако, стоило Кенси переступить порог, как даже привычный выклик ближайшего офицера не прервал хаос в свободной зоне. В ядовитый оскал и шуточку одного оператора под привычные слова «Командир на мостике!» прилетел мощный кулак его коллеги по смене.

Тут же новая волна суеты захлестнула помещение. Ближайшие люди кинулись к обоим дебоширам, удерживая их за плечи. Злобный рык оскорбленного парня заглушил выкрики остальных.

- Да как ты посмел!...

- Давай, еще поговори!

- Прекратите! Заткнитесь немедленно!

- Эрон, Грик! Остановитесь, это приказ!

Хор голосов слился в однородный гвалт, пока Кенси с недоумением уставился на происходящее. Безобразие ошеломило его. А неожиданная кровавая размазня под разбитым носом офицера и вовсе отпечаталась в голове каким-то сюрреалистичным образом. Эта была первая кровь за пару десятков последних лет. Такая уж у них профессия, что раненных в космическом флоте почти не бывает.

- Грик! Эрон! – обоих офицеров все-таки грубо встряхнули, а потом развернули к двери. – Командующий?

Джареф запоздало сморгнул, отходя от изумления. Наверное, случись все это в его ранние годы на посту, он бы среагировал незамедлительно, перекрыв общий ор своим командным голосом. Но годы уже были не те.

Сейчас под хмурым и негодующим взглядом Кенси офицеры усмирялись сами. Зачинщики неохотно выдернулись из рук остальных и вытянулись по стойке смирно. Другие с подозрением косились то на них, то на генерала, ожидая немедленной кары всем.

- Слушать сейчас не хочу, что это было, - сумрачно сказал Кенси, вернув своему голосу командную сталь. – По три наряда обоим. В столовой! На мойке!

И после короткой паузы, дождавшись осознания в глазах избалованных электроникой офицеров рявкнул:

- Приступить!

Оба вздрогнули, а потом смиренно направились к выходу. Кенси грозно покосился на своего старпома, не понимая, как он позволил такому случиться. Тот в свою очередь тихо шикнул бойцам по корабельной связи сопроводить дебоширов. А потом и вовсе занялся вызовом замены операторов со свободной смены.

Кенси эта рутина уже не интересовала, и внимание генерала до сих пор возвращалось к разбитому носу. Каких-то двадцать лет он видел кровь только при регулярном медосмотре. И отчего-то сейчас его это резко выбило из колеи.

Было еще свободное время, пока корабль на двигателях выходил с эскадрой в сектор ожидания. Генерал грузно рухнул на свое рабочее место и какое-то время тупо глазел в свой экран. Старший помощник где-то в фоновом режиме суетливо и резко наводил порядок. Отдавал положенные распоряжения. Перераспределял задачи. Но Кенси его не слушал. Да и пока не слышал.

Повинуясь скорее любопытству, чем долгу, Джареф вскоре заставил себя собраться и, пользуясь своим правом, вызвал на экран последние вещи, просмотренные обоими офицерами. Ими вновь оказались новостные ленты. Кенси пролистал статьи, не особо задерживаясь на содержании, а потом вышел к списку заголовков.

«Планетарные власти Флайтона и Роккона собрались на закрытое заседание с целью решения вопроса взаимной звездной торговли».

«Монополисты Флайтона отрицают свое участие в «сером» бизнесе».

«Цинтерра продолжает поднимать налоги на космические грузоперевозки по маршрутам Роккона и Флайтона».

«Звездный суд оштрафовал крупнейшие монополии Флайтона на триллионы…»

«Граждане Флайтона обеспокоены резким ростом цен на…»

Генерал не стал вчитываться в подробности, а переключился на первое попавшееся видео, где на фоне чистого голубого флайтонского неба простирались растянутые аляпистые баннеры с лозунгами. Люди собирались на широких и аккуратных улицах, скандировали свои требования, растягивали плакаты меж кустистыми деревьями и с верой, упорно доносили свои слова.

Кенси нахмурился, вчитавшись в плакаты. По всему выходило, что налоги на грузоперевозки сильно ударили по всей экономике планеты, и жители Флайтона ощутили не только резкий дефицит некоторых товаров, но и лавинообразный скачок цен.

Джареф какое-то время не мог отвести взгляда от картины на мониторе, но смотрел генерал вовсе не на протестующих людей, а, к своему удивлению, на яркий и сочный фоновый пейзаж. Привычный к серому небу Цинтерры, мужчина вдруг резко осознал тоску по курортному солнцу и голубым чистым небесам. А уж зелень и вовсе сейчас после космической хилой травы в кадках казалась чем-то фантастическим. Генерал всмотрелся в лица людей, в их пыл и жажду доказать что-то всей звездной системе и увидел то, что, пожалуй, никогда не видел в народе своей родной Цинтерры. А именно, он увидел их любовь к своей планете. Обожание родного дома. И ярое желание оберегать и защищать его. Он увидел их единение. Братство. То… что уже невозможно застать в метрополии.

И вернувшись мысленно к конфликту, который он застал в мгновения своего прихода на мостик, Джареф неожиданно для себя осознал, что подстегнуло его офицера, нарушая порядок, врезать сослуживцу. Именно это самое братство… То, что не понять цинтеррианским уроженцам. И то, что может оказаться большой угрозой всему миропорядку, державшемуся столетия.

Генерал свернул все лишние окна на экране, но его мысли пока еще были далеко от работы. Кенси чувствовал, как его сердце сжимается, предчувствуя бурю. И сейчас он как никогда отчетливо осознал, что их работа лишь заплатка в системе. Погони за одиночными космическими целями лишь бессмысленная трата ресурсов. Тогда как настоящая волна информационного шторма, способная расколоть древний реликт Федерации, растет на планетах изнутри. И они, сборные силы флота, будут не в состоянии ее подавить.

Фарэя

Жизнь в звездной системе Федерации катилась, по мнению Ашира, в глубокую жопу.

Впервые на памяти руководителя компании «Амина» людские государства скатывались в неконтролируемый бардак, и острый ум пришельца не знал, как этому помешать.