Да, так и поступлю. Отпадет обязанность участвовать в семейных ужинах, наполненных неловким молчанием. Не придется пересекаться с Антоном и… его зазнобой. К тому же я давно хотела выучиться на какую-нибудь крутую профессию. Мне всего двадцать четыре!

Решено. Начну жизнь с чистого листа!

Мы вздрагиваем, когда с кухни за стенкой, разносится непонятный шум сродни хлопку петарды. После хлопка что-то брякнуло, зашуршало, а затем случился повторный хлопок, но какой-то приглушенный.

– Что это? – дрогнувший голос подруги подсказывает, что мне не привиделось.

– Наверное, Клеопатра что-нибудь уронила.

Самое очевидное предположение. Но почти сразу вспоминаю, что Клеопатры в квартире больше нет и становится жутковато.

– Перестань на меня так смотреть, Орлова, – напускное спокойствие Эвереста только подогревает мою панику. Я вообще боюсь ночных шорохов. Но раньше все это списывалось на кошку. Или на Антона. – Так, ужастики мы с тобой смотреть точно не будем, – выносит вердикт подруга, узрев мои испуганные плошки. – Я не верю в мистику и тебе не советую. Наверняка этому есть объяснение. Пойдем, посмотрим, что там.

Не верит, а идти одна боится? Ну-ну!

Глупая мысль развеселила. Действительно, нервы ни к черту. Может, пропить курс успокоительного?

– Я же говорила! – в голосе Натальи столько облегчения, что она сама над собой начинает глупо посмеиваться. – Всего лишь бутылка молока упала со стола.

На полу действительно валяется пластиковая бутылка, к счастью, не пострадавшая при падении. В мои ближайшие планы мытье полов совершенно не входило.

– Сама? – спрашиваю со скепсисом в голосе. – Взяла и упала со стола?

– Да ну тебя, Женя! Перестань, у меня уже у самой мурашки по телу бегут. Скорее всего, я просто поставила её слишком слизко к краю. Видишь, апельсины из пакета выкатились, наверняка, из-за них бутылка и рухнула.

Видела я апельсины. Я ещё видела странный конверт среди покупок. Искусственно состаренный, словно из викторианской эпохи. Пухлый. Даже с восковой печатью для достоверности.

– Только не говори, что тебе вручили приглашение на свадьбу и ты решила принести его сюда, – невольная грубость слетает с губ.

– Что? – Наталья так ошарашена, что я сбавляю обороты. – О чем ты говоришь, ненормальная?

– Тогда что это за конверт?

– Мне-то откуда знать. Это я у тебя в гостях, а не наоборот.

Беру в руки послание. Немного торможу, не зная, как правильно вскрываются восковые печати. Не приходилось мне ранее с таким иметь дел. И кажется, поторопилась, потому что поранила палец до крови.

– Господи, Орлова, только ты можешь пораниться воском, – устало комментирует подруга, закатывая глаза к потолку. – Знаешь, я уже перестала удивляться твоей неуклюжести, но это… это уже что-то из ряда фантастики. Засунь палец под воду, кровь хлещет. Где у тебя аптечка?

Я махнула рукой в сторону нужного ящика машинально, полностью сосредоточившись на письме, развернувшемся гармошкой.

Дорогая моя доченька. Пишет тебе…

С каждой прочитанной строчкой, с каждой витиеватой буквой, я чувствовала, как внутри просыпается гнев, который ранее никогда не испытывала. Это письмо – удар ниже пояса. Да как он мог? Разве такими вещами шутят? Я ведь не сделала ничего, чтобы он так себя повел. Это Антон! Он изменил, он предал меня, он ушел! Сам все разрушил до основания!

И решил добить глупым розыгрышем. Так, что ли, получается?

– Помнишь, ты говорила, что Антон не подонок? – слова резкие, колючие. О моей семье подробности знают очень ограниченный круг людей, но ни у кого из них не было доступа к квартире, кроме Антона. – Так вот, ты ошибалась. Так пошутить мог только самый настоящий говнюк! – горько усмехаюсь, чувствуя, как внутри умирает все хорошее, что я испытывала к мужчине. Не осталось больше ни любви, ни дружбы. Самойлов даже и представить не может, что жестокой шуткой породил из своего лучшего друга самого страшного и беспощадного врага, знающего все его сильные стороны и болевые точки. – Ненавижу!

– Ну что, готова?

– Ты так спрашиваешь, словно я на войну собралась, – Наталья лишь усмехается в ответ. – Мне только трудовую получить и забрать кое-какие вещички из кабинета, – глубокий вдох и попытка запрограммировать саму себя на успешную вылазку во вражеский стан, а главное, вернуться оттуда без новых ранений. – Вот увидишь, через пятнадцать минут меня уже там не будет.

– Если бы это только от тебя зависело.

Из машины я вышла, будучи абсолютно спокойной. Только не знаю, что этому больше способствовало. Выходные, которые мы с Наташкой провели, валяясь в кровати и смотря комедии? Тютелька в тютельку сидящий на мне деловой костюм? Или дурацкое письмо, что лежало в сумке, напоминая о необоснованной жестокости близкого человека.

Главное, что полученным результатом я была довольна.

Наш офис, как и любой другой, в ранний час похож на муравейник. Утренняя суета, когда рабочий день официально ещё не начался, и сотрудники болтаются по коридорам, приветствуя друг друга и обсуждая прошедшие выходные.

– Доброе утро, Галина Ивановна, – приветствую пожилую женщину, кадровичку, с самого начала слепившую этот коллектив.

– О, Женечка!

Она, несмотря на солидный возраст, вскакивает с места, обхватывает меня за плечи и расцеловывает в обе щеки, чем рушит всю мою напускную холодность.

– Присаживайся, чаю будешь? – и, не дождавшись согласия, разводит бурную деятельность. – Мне казалось, ты ещё в отпуске. Ох, пора уже на пенсию, память подводит.

– Нет, нет. С памятью у вас все отлично, – заверяю Галину Ивановну, что была моим эталоном женщины преклонных лет. Идеальная осанка, элегантные стильные костюмы, отвечающие не только современной моде, но и её возрасту. Каждый раз у меня возникала мысль, что перед работой женщина заскакивает к стилисту, парикмахеру и визажисту. – Я к вам по делу.

– Ну, рассказывай, что тебя ко мне привело?

Кадровичка – одна из немногих, с кем мне жаль расставаться. И единственный человек, который понимает истинную подоплеку происходящего, так что рассказываю о ситуации с «Октавой» без прикрас.

– Так я и знала, что эта пигалица своего добьется! – хорошее настроение собеседницы испаряется. – Злопамятная. Не сомневаюсь, что скоро она и до меня доберется.

– Думаете?

– Ой, милочка, я тебя умоляю, – отмахивается женщина. – Мы ведь вдвоем её забраковали.

Пару лет назад, когда я только стала начальником нашего небольшого отдела, на освободившееся место искали нового сотрудника. И на собеседование явилась Алина. Петр Валентинович тогда сразу сказал – оценивать внучку, как и любого другого претендента, без скидок на родственные связи. А для достоверности лично присутствовал на собеседовании.

Он был жестким и справедливым начальником, наверное, именно поэтому фирма за короткий срок оставила позади многих конкурентов. Ну и, как следствие, Алина, только-только снявшая с головы шапочку выпускника, рассчитывала на теплый прием, а попала на «допрос». Я помню, как она с треском провалила тест Галины Ивановны. Сразу было ясно и о перспективности юного дарования, и о соответствии уровню компетенции, что был заявлен в резюме. Да и мне требовался специалист, а не практикант, который со студенческой скамьи метит в дамки.

Не забуду, как отведенные тридцать минут девушка нервно грызла свой роскошный маникюр, слишком яркий для офиса. Кто бы мог подумать, что удушающий аромат её духов станет символом моей головной боли. Странно, что за все месяцы я так и не уловила этого гребанного аромата на своём мужчине.

Закончилось все предсказуемо. Петр Валентинович, не колеблясь, поддержал наше решение, понимая, что Алина не потянет обязанности, которые шли вкупе с хорошей зарплатой. Но, к моему сожалению, предложил девушке попробовать свои силы на должности рангом ниже – освоиться в компании и получить необходимые знания, а после, повторить попытку. Алина мило кивала ровно до тех пор, пока её дедушка был в кабинете. После включился режим избалованной истерички, и как итог – хамство, оскорбления и угрозы, что она вернется, и тогда нам несдобровать. И дверь, чудом не слетевшая с петель, когда девушка покидала офис.