Черт.

Черт, черт, черт! Северус дал себе крепкую пощечину. Если так пойдет дальше, он превратится в Поттера — непонятное создание, испившее чашу терпения до дна. Такое вытрет губы, улыбнется и утащит в безлюдные края.

— Что-то я совсем устал, — пробормотал Северус, скрываясь в шатре, чтобы как можно скорее забыться во сне.

Не видеть и не думать.

***

Огонь врывался в их жизнь гораздо чаще, чем раньше: взрывы, сражения, умершие. Страх приелся, как тушенка по вечерам — прилипал к желудку и пах гарью. Северус уже научился не чувствовать его, залегая в укрытии или перебегая линию перестрелки. Только в такие минуты он знал, что жив, что есть еще какая-то цель для существования. Он сблизился с Ричи, говорил иногда с Марло, если того не вызывал командир пятого отряда, курил по ночам, страдая бессонницей или просто смотрел на высокое небо. Дни, недели, месяцы — все было иначе, чем в городе. А еще долгие минуты приходилось тратить, чтобы не оборачиваться к оправившемуся Поттеру и кружащему вокруг него Стентону. Втроем они представляли из себя полярные звезды — те, которые никогда не должны столкнуться.

Хорошо, что старое помутнение почти оставило его.

— Снейп! — Ричи приземлился неподалеку, вытянув длинные ноги. — Решился?

— Не знаю.

— Понимаю. Тебя уже не волнуют деньги, да? Уверен, что так.

Северус неопределенно пожал плечами, продолжая смазывать оружие. Ему незачем было гнаться за пенсией. Теперь.

— Ты — хороший парень, если уйдешь, дай хотя бы адрес, куда писать. Может быть, еще встретимся.

Ричи расплылся в простой и бесхитростной улыбке, протянув крепкую руку в приятельском жесте. Северус с удовольствием пожал ее.

— Слушай, нам тут Марло сказал, что сверху вместе с необходимыми вещичками могут передать что-нибудь, ну, знаешь для настроения….

— Другим вы не говорили?

— Не-а, сам понимаешь, старшие всегда все разбирают. Ну, а ты, считай, почти как мы.

— Вот это честь, — хмыкнул Северус, сильным движением собрав оружие обратно.

— Так… нужно тебе что-нибудь?

Сначала он хотел отказаться, потому что действительно ничего не хотел, кроме того, чтобы возвращаться по вечерам в свою постель и закусывать галетами. Но в эту секунду мимо снова прошел Поттер — типичный Поттер: с сияющим взглядом, улыбкой и быстрым шагом. Кажется, он о чем-то рассказывал Стентону и негромко смеялся, сжимая рукой саднящие ребра.

— Гитару.

— Что? — удивленно воскликнул Ричи. — Гитару? Ты разве умеешь?

— Это не важно. Если могут прислать — пусть пришлют, — отрезал Северус, ринувшийся головой в пропасть.

Он едва ли понял, что и для кого сделал. Но… ничего страшного же не случится?

— Странный ты, — вынес вердикт Ричи, — но, как хочешь. Мы думали для себя картишек или журналов попросить. Может, спиртного.

Северус ничего не ответил, показав, что разговор окончен. Он старался не думать о человеке, за которого просил. Чертов Гарри Поттер должен исчезнуть из головы.

***

Это случилось сразу после вечерней пробежки. Мокрые и уставшие солдаты делали последний круг, как вдруг им помахали рукой из дежурившего пятого отряда: несмотря на объединение, они продолжали оставаться разобщенными.

— Эй, народ! — прозвучало восторженное издалека.

Марло приказал остановиться, и, радостно переглянувшись, толпой они вернулись в лагерь. Северус нахмурился: он успел забыть о своей просьбе, которую, похоже, удовлетворили. Один из солдат осторожно касался гитары с блестящим грифом и натянутыми жесткими струнами.

— Кто умеет? — пронеслось по рядам.

И, конечно, откуда-то с хвоста откликнулся Гарри Поттер. Он выбежал вперед, выхватил инструмент и трепетно прижал к груди. Никогда Северус еще не видел такую любовь в чужом лице. Поттер словно повстречал кого-то из прошлого, а не держал в руках обычную желтую гитару.

— Я… я умею, — выдохнул он.

Никто, даже его неприятели — никто не посмел забрать ее. Поттер стоял, оглушенный собственным счастьем, отказываясь даже на секунду выпускать его из рук. И Северус не мог оторвать глаз: лагерь исчез вместе с палатками, послышался запах горького солода, зазвучал смех. Они будто вернулись домой. И Гарри смотрел прямо на него глазами, доверху наполненными жизнью, так, что она даже немного расплескалась.

— Сыграй! — крикнул кто-то из солдат.

Это стало точкой отсчета. Гарри поудобнее перехватил гитару и с силой ударил по струнам, сыграв первый аккорд. Он пел, идеально обхватывая гриф: ни одна нота не звучала фальшиво. И понеслась: переборы, бои — Северус только и успевал, что заметить, как все до единого замерли, прикрыв глаза. Это был большой привет из дома — в словах знакомой с юношества песни, в мелодиях, которые звучали в каждой семье. Так говорили их улицы, друзья, беззаботная время. Так стучало сердце.

Они не вошли в палатки, не захотели умыться после бега или поесть, настолько их увлекла гитара в пальцах худого мальчишки. Обычная, деревянная, ее превратили в живое существо, извивающееся и скользящее в руках хозяина. Гарри словно снова стоял, опершись на стул, в своей невозможно мятной рубашке навыпуск. Северус ее ненавидел — да, ненавидел, настолько, что присоединился к расплывающимся в идиотской улыбке солдатам.

А Гарри пел, и крылья за спиной становились больше. Поднялся ветер, но и он не смог сорвать их.

Все вокруг было сумасшествием, но Северус позволил себе раствориться во времени, забыть, кто поет и кто играет, не отпускает от себя его мысли.

========== Глава 6. Я стану солнцем, когда твое погаснет ==========

— Кольт 507, — его голос тих и натужен, горло словно наждаком протерли несколько минут назад.

— Хороший выбор, — торговец приторно улыбается и готовит коробку.

Его пальцы осторожно крутят барабан, со свистом выпускающий воздух, укладывают в выемку, напоследок протирая тусклый бок.

— Лицензия?

Формальность. Северус тут же вынимает удостоверение, ему кажется, на фотографии совсем другой человек: высокий со спокойным взглядом черных глаз. Торговец не замечает, что теперь сам дьявол пляшет под бледными веками. Он только кивает, берет деньги и снова улыбается:

— Приятного вечера.

О, Северус ухмыляется, вечер в самом деле будет хорош. Он молча уходит, закрывая с хлопком стеклянную дверь. Больше ничего не держит его в этом мире. Последний звук отрезает от прошлого. А впереди узкие улицы Лондона и холод в пальцах. Кольт заряжен.

***

Гарри Поттеру было двадцать два, когда он перестал смеяться. А Северусу тридцать один. Они были до чертиков разными, как горячее и холодное, втиснутое в одну тарелку в микроволновке. В чужой стране, с пылью во рту, не испытывающие страха.

Гарри Поттер не носил своей рубашки больше года — он застрял здесь еще на несколько месяцев и ждал, когда же их отправят домой.

— Поеду в Лондон, — тягуче говорил парень, пытаясь поймать солнечного зайчика очками.

Северус сидел рядом и ковырял песок ботинком. Хоть у кого-то осталась мечта.

— Заеду к Стентонам, ну, после всего….

— Да.

Уилл Стентон. Высокий, худой, с краснеющими на солнце веснушками. Они похоронили его неделю назад под дождем, вкопав столбик в землю. Гарри сумел сохранить жетон — для сестры, на память. Последнее, что осталось от пылких речей.

«Я боюсь, Северус. Я не хочу».

Пусто. Это чувствовали все: пустота сжирала раны, покрывая их язвами, сидела в груди и медленно выжидала. Война не закончилась, но новых солдат уже прислали, не рекрутов — призывников. Все, как и говорил Брэйт. Черт. Северус закрыл глаза рукой — Поттер ослепил их лучиком света.

— Прости, — неловко отозвалось неподалеку.

— Ничего.

Гарри был единственным, с кем Северус мог просто сидеть рядом. Незаметно они стали ближе всех на свете и он не знал, что делать с этим чувством. Ничего не осталось. Не было ни агонии принятия, ни ненависти к себе, только знание: Поттер нужен ему. Сейчас.

— Скорее бы вертолет прилетел….