- Да уж, новость. – Дасти осуждающе на него посмотрел, что того только повеселило.

- Неужели не идешь? Шутишь? Будет здорово!

- Только не в компании Паркера.

Нет, он честно его презирал. Дасти был знаком с ним лишь по визитам в бар. Однажды он тоже вывел его на душевный разговор, но дальнейшего приятельства у них не сложилось. Хам, паразит общества, преступник. Вот уж кто был лишен всяческой морали. Ему нужны были потребители дерьма и те, кто будет толкать это дерьмо. Неважно кто. Поэтому круг лиц менялся. Сам по себе он был горячей личностью, безобразной, вульгарной. Ничего не стеснялся и мог бы сойти даже за итальянца, если бы не бледность лица, ведь эти карие глаза, густые брови и каштановые волосы, небрежно свисающие к плечам. Он был королем вечеринок и всегда собирал вокруг себя толпу. Вот только по большей части он выглядел не самым трезвым образом и, потирая легкую щетину в задумчивом жесте, искал новую жертву. Дасти не любил, когда он приходил. От него за километр несло неприятностями.

- На этот раз все более чем грандиозно. Эту тусовку профинансировали сверху. Море всего, чего только пожелает твоя развращенная душа. – Слова сквозили энтузиазмом. Кто-то сегодня убьется в хлам и пропадет, как минимум, на два дня.

- Нет-нет. Это больше про тебя, дружище. Я пас.

- Как знаешь. Завтра расскажу, чем дело кончилось. Смотри, не пожалей. – Опять бросает купюру больше положенной и гордо уходит в предвкушении чего-то особенного. Но Дасти не пожалеет, что останется.

Едва ли получится забыть все, что с ним связано. Дасти предпочел бы забыть. Но память – штука сложная. Это теперь, повзрослевший, он понимал гораздо больше. Тогда приходилось идти вслепую, интуитивно. Всей душой переживая общие взлеты и падения. Но все по порядку.

(04.04.1996 г. Вечер того же дня)

Дасти Уэлс работал сегодня до десяти вечера. После того, как Свифти покинул бар, прошло уже четыре часа. Этой ночью он приготовился растратить кучу денег и повеселиться, чем хотел, скорее, заполнить душевную пустоту от неудовлетворения жизнью и недостатка понимания. Никто не хотел взять его за руку и спрыгнуть с моста. А он искал именно такого человека. Дасти таким не был. Он был хорошо воспитан, честно зарабатывал на жизнь и строил планы. Но он был неплохим другом, хоть Свифти и раздражала эта его правильность. Компаний вроде Паркера он старался избегать.

А ведь Паркер действительно постарался на славу, как и обещал. В его распоряжении были два этажа большой квартиры, чтобы устраивать регулярный бедлам. Компания собралась большая и невозможно шумная, но полицию никто не осмелился бы вызвать. На своем поприще Паркер заработал авторитет. Кто с таким захочет связываться?

Свифти прибыл к одиннадцати вечера. Он любил приходить в самый разгар веселья, так на него меньше обращали внимания. Он поздоровался с Паркером кивком головы, на что тот поднял стакан, приветствуя. Вокруг него было много людей, жаждущих слушать. Он толкал свою идеологию наркотического бизнеса. Пожалуй, с ним было не соскучиться. Собирать толпу у него получалось лучше всего. Свифти отправился на поиски благородного пойла. Было очень много знакомых и незнакомых лиц, совершенно пресных, скучных и таких же шаблонных, каких он ненавидел. Что эти люди здесь делали? Жест бунтарства? Такого же притворного? Эти жалкие тени себя настоящих, выкурив одну единственную сигарету в своей жизни, думали, что вот, какие мы неправильные, бросаем вызов обществу. И на утро они тихо возвращаются домой, выслушивают нотации родителей. Да, они обещают снова быть хорошими и честными. Но не перед собой. Краем глаза он внезапно замечает знакомый силуэт и приходит в ярость.

- Какого хера ты здесь делаешь? – Он делает брезгливый жест в сторону уже слегка подвыпившей Шарлотты. Между ними происходит вспыльчивый разговор. Но она ему не уступает. Выплескивает содержимое бокала в лицо. На них не обращают внимание. К такому здесь было не привыкать. Громкая музыка скрашивает любую ругань, становясь еще громче, когда он хватает ее за руки. Однако драки не происходит. Шарлотта победно растворяется в толпе, а он продолжает напиваться.

- Идиотка. – Произнес он с презрением, поморщившись, но в пару глотков прикончив содержимое бокала. Он нутром чуял, что-то значимое произойдет. Потому что после он обязательно скажет, что ждал этого дня все свои двадцать пять лет. А еще позже он скажет, что жалел об этом дне ровно столько же времени. То, что говорит Свифти, не всегда следует воспринимать серьезно. Но сейчас он прибывает в странном волнении. Тело пробивает мелкая дрожь, ему холодно. Повышается градус алкоголя в крови. Он осматривается по сторонам в поисках источника своего странного состояния. Не находит. Все лица по-прежнему отвратительно пресные. Неинтересные. Музыка отдается головной болью, ему нужно прилечь. Он решает вернуться к началу, где поздоровался с Паркером. Большая компания разместилась на обшарпанных диванах вокруг стеклянного стола с бутылками и предельно точно выверенными белыми дорожками. Свифти с трудом протиснулся между телами, рискуя упасть, голова уже шла кругом. Ему удается приземлиться на единственное свободное место, где он тут же обмякает и лениво пытается фокусировать взгляд на предметах и лицах. Паркер воодушевленно и громко что-то рассказывает, от его голоса уже порядком тошнит. Но восторженную молодежь это не волнует, они слушают и смеются, хлопают в ладоши, подначивая своего лидера.

И Свифти едва не падает с дивана. Вот оно. Рядом с Паркером он замечает интересное лицо. Его поражает это настолько, что он мгновенно трезвеет и даже ясно слышит, произносимые Паркером слова. Совсем еще мальчишка, кажется. У него в руках сигарета, он смотрит на Паркера и смеётся. Паркер по-дружески его обнимает, хоть в руке и стакан, и рассказывает, как будто для него одного. Он был похож на белую лисицу: хитрые серые глаза, светлые волосы в легком хаосе. Чем он отличался от других? Всем. Белая футболка, кремового цвета шорты до колен и белые шерстяные носки вместо ботинок, как у прочих. Все не так, все иначе на этот раз. У Паркера нюх на особых людей. Но Свифти немного успокаивается, понимая, что, возможно, нашел, что искал. Он устало наблюдает за компанией, где завязывается шуточная драка, а остатки из бокалов вместе с кусочками льда выливаются друг другу на головы и за шиворот. Свифти уходит на балкон с целью покурить. Тишина действует, как хороший транквилизатор. А вот сигарет не находится. Печально.

Стеклянная дверь хлопает через несколько минут тоски Свифти по сигаретам, впуская на пару секунд шум толпы. Мальчишка в носках подлетает к перилам, ему до сих пор весело. Он стряхивает кусочки льда с головы и впервые бросает взгляд на Свифти, подозрительно прищуриваясь. Свифти ведет бровью, задаваясь вопросом «Чего тебе?». Тот закуривает, и Свифти, молча, выпрашивает спасительного никотина, так же, молча, прикуривая. Пару минут они не произносят ни слова.

- Дин Свифт. – Первым нарушил он тишину, протягивая руку, представившись. – Но друзья зовут меня Свифти.

- Предпочитаю по имени. – Ответное рукопожатие. А потом Свифти внезапно спросил.

- Ты бы мог сейчас … ну, не знаю … шагнуть со мной с моста, к примеру? – Да, вопрос не столько ужасный, сколько странный. Но таким образом он устраивал, своего рода, проверку для самого себя. Ошибся или же нет. Чаще всего ему отвечали что-то вроде «Убейся и избавь мир от своего жалкого существования, больной ублюдок». Но лучше спросить сразу, чтобы не тратить время даром.

За вопросом следует все тот же подозрительный взгляд, пепел стряхивается под ноги. Он делает последнюю затяжку, после чего выдыхает тихое «Почему бы и нет» и уходит.

Дин улыбается. Дин счастлив. Кажется впервые в своей жизни. А может и просто впервые за долгое время. Он не любил испытывать эмоции. Считал, что от них одни неприятности. Куда легче было просто не реагировать ни на что. Да и было как-то лень.