– Ты рассказывал, что его так назвали в доме малютки, когда его нашли в коробке совершенно раздетым.

– Хм, – Ян мотнул головой. – Не помню, чтобы говорил об этом. Но это так.

– Почему бы тебе не познакомить Милу с ним?

– Бабуля, если тебе что пришло в голову, я отказать никак не могу.

– Зачем мне знакомиться с мальчиком? – удивилась Мила.

– Потом поймешь. Иди, переодевайся. А то он уже гуляет по парку, ждет вас. А вы дурачитесь в бассейне, словно вам пять лет.

– Ты со мной, – Ян кивнул Миле так, что стало ясно: спорить нет смысла.

– У тебя телефон звонит, – сказал Адам, слизывая стекающие капли мороженого, пропуская половину, к великой собачьей радости Чито.

– Это сообщение, а не звонок. Потом посмотрю.

– Почему? Я не против. Мы все равно ждем Яна. А я занят. Я смотрю, как он объясняет. Потому что…

– Потому что сам хочешь работать тренером. Ты уже это говорил. Раз тридцать за последние две минуты, – съязвила Мила, но все же достала телефон.

Не забудь про заказ Мары. Она была вчера пьяна, но все же намерена заплатить тебе за работу. Не испорти все, потому что это я ее тебе привела. И я буду виновата, если она не будет сделана. Целую. Лали.

– Мило, – произнесла девушка и закрыла глаза. Она почти забыла про это. Тот поцелуй смыл в ее памяти все, что было до него на вчерашней вечеринке.

Поцелуй. Вот уж где Миле не надо было напрягать память. Стоило открыть ленту в инстаграме и первое, что она видела – главное событие вчерашней вечеринки. Брат с сестрой слились далеко не в невинном поцелуе. Боже, ее глаза закрыты, словно она всю жизнь ждала его. Может, так и есть? Но только не при таких обстоятельствах. Только она могла потерять голову от кузена.

Телефон снова тренькнул, вынуждая ее вернуться к реальности.

Проверь свой директ!

– Что такое директ? – Мила даже не заметила, что размышляла вслух.

– Ты что, не пользуешься инстаграмом?

– Теперь пользуюсь, – фыркнула она. – И, судя по всему, я там весьма популярна. Ты знаешь, что такое директ? То есть, я понимаю значение слова. Но…где его взять-то?

Адам залился детским смехом, но тут же взял себя в руки и сделал серьезный вид.

– Дай мне.

Мила не была уверена, что это правильное решение. Но лучше он, чем Ян.

– Вот, – она протянула свой телефон в блестящей розовой обложке.

– Даже если бы боги захотели сделать его более девчачьим, то не справились бы с работой. Мне даже стыдновато его в руках держать. Дай быстро покажу тебе, пока меня не заметили мои будущие ученики с этой штукой.

– Ха-ха, очень смешно. Было бы чем, сфотала бы. Твои ученики еще не родились, так что не стесняйся.

– Я сейчас вообще ничего показывать не стану, – делано обиделся Адам. – Ладно, шучу. Не дело, чтобы такая дылда не знала, как работает главный социальный слухораспростанитель. Хвастограм. Знаешь почему? Почему хвастограм?

Мила закатила глаза. Этот мальчишка не умел молчать.

– Просто покажи. Или не покажи. Мне уже без разницы.

– Вот, смотри, – сказал Адам, открывая приложение. – Вот твоя лента…– Он бросил на нее взгляд и присвистнул. – Вы чего? Совсем? Он же – мальчик перешел на шепот, – твой брат…

– Отдай! Зачем ты видео смотришь?

– Ты же сама дала мне, думаешь, я специально? У меня все в порядке с социальной коммуникацией. А вот у вас…Нет, серьезно, он же твой брат, – прошептал мальчик и округлил глаза.

Мила едва слышно чертыхнулась.

– Не совсем. Вернее, совсем нет. Отдай мне. Так и знала, что сунешь свой нос. И если хочешь знать, я здесь ни при чем. Это у него вчера алкоголь крышу снес.

– Да, поэтому ты обхватила его за шею и закрыла глаза вместо того, чтобы дать тапкой по голове?

Парень был прав, и от этого Миле стало не по себе. Ей казалось, будто она в каком-то безумно странном сне, от которого хочет, но не может проснуться. Если даже мальчишка заметил, что она была готова отдаться Яну на том проклятом пляже, то что скажут другие? Отар, например?

– Ладно, это не мое дело. Вы, взрослые, иногда того, – он покрутил пальцем у виска и хохотнул. – Хотя, Ян классный парень. Он единственный не видит во мне бедного несчастного ребенка, брошенного родителями – алкоголиками.

– Мне жаль… – Мила прикоснулась к его плечу рукой и тут же отдернула. Именно об этом мальчик и говорил. Ему надоело, что его все жалеют.

– Мне хотелось бы, чтобы во мне видели меня, а не мальчика из детдома. Знаешь, некоторые родители ребят из моего класса считают, что я опасный или заразный, и не разрешают одноклассникам общаться со мной.

– Это ужасно, – прошептала она. – Знаешь, моя мама тоже из детдома. Из того же самого, что и ты. Поэтому мы с Яном не брат и сестра. Между нами нет родства. Кроме как на бумагах. – Такими темпами она всему городу расскажет о них с Яном.

– К черту бумаги, – мальчик вдруг воспрял. – Тогда я одобряю выбор Яна. Такую красотку нашел! Хотя, не слишком-то он и искал выходит.

– Я все еще здесь, но спасибо за комплимент.

Адам покачал головой и что-то пробурчал себе под нос и еще раз усмехнулся.

– Так, смотри, видишь стрелочку вот здесь и цифру восемь? Это твои сообщения.

Мила взяла телефон в руки и только спустя несколько минут отвела от него взгляд.

Все эти сообщения содержали слова восхищения ее работами и заказы. Все, кроме одного, сыпавшего проклятиями и обещаниями вечного огня в аду для таких как она и ее брат.

– Мило, – в очередной раз произнесла она.

Адам заглянул в телефон и присвистнул.

– Ты ее знаешь?

– Нет, – она помотала головой.

– Тогда чего ты паришься? Ты ее не знаешь, она тебе не знает. Какая тебе разница, что думает о тебе человек, который тебя ни разу не видел и понятия не имеет, кто ты? И еще имеет наглости писать тебе!

– Тебе вообще сколько лет? – Мила уставилась на него. Иногда дети говорят дело.

Адам спрыгнул со стены, на которой они сидели, и схватил скейт, оставляя Милу наедине обдумывать то, что только что сказал ей. Чито, до этого дремавший в тени дерева, проскулил и медленно поплелся за ним. Наверное, собака часто видела Адама. Чаще, чем Мила сначала подумала. Чито всегда очень настороженно относился к чужим людям, и далеко не сразу принимал их.

Легкий ветерок потрепал ее волосы и принес с собой запах моря. Ян увлеченно объяснял что-то девочке, и активно жестикулировал, наглядно показывая, как делать нельзя. Девочка смотрела на него, не отрывая взгляда, и Мила даже с такого расстояния чувствовала, как Ян теряет терпение.

– Я был уверен, что найду Яна здесь, но не ожидал найти и тебя, – низкий хрипловатый голос вывел Милу из задумчивости.

– Отар, – криво улыбнулась она. – Что ты здесь делаешь? Так неожиданно!

– Ты еще не привыкла, что этот город – не город, а просто большая деревня, где вполне можно обходиться без мобильников?

– Мне и так звонить некому, – Мила пожала плечами, и подумала, что ей в самом деле совершенно некому звонить. Даже мама звонит ей сама, потому что в индийской глуши, куда она уехала с миссией еще в конце мая, найти место с сигналом крайне сложно. И все их общение сводится к сухим письмам, в которых она сообщает сколько жизней спасла за день. За все это время, она даже не поинтересовалась, зачем ее брат пригласил Милу к себе домой. Как и не интересовалась как справляется с горем Агата. Ее мама была из тех, кто считал, что если человек жив и здоров, имеет крышу над головой и воду, чтобы пить, то все остальное не так уж и важно. Она даже не поинтересовалась, как Мила сдала экзамен!

– Можешь записать мой номер, тогда будет.

Мила смущенно улыбнулась и мысленно чертыхнулась на свою детскую реакцию. Отар был старше ее лет на пять или шесть, что казалось огромной пропастью. Он выглядел как взрослый мужчина, и его намерения и ожидания соответствовали возрасту. Глядя на него, она все время гадала, что же он ищет в ней самой. Он мог бы выбрать любую девушку вчера на вечеринке. Но провел весь вечер рядом с ней.