1933 год стал первым годом второй пятилетки. Голод не отступил. Москву, Ленинград и Киев окружили военные загранотряды, которые преграждали беженцам из голодных краев путь в столичные города. Но всё равно население Москвы увеличивалось. По улицам бродили взрослые нищие и дети беспризорники. Отлавливали и тех, и других. Детей отправляли в детдома, некоторых взрослых выселяли из города, но большинство трудоустраивали. Чаще всего на строительные работы. Центр Москвы был изрыт вдоль и поперёк. Снесли все дома на Васильевском спуске, расширяли улицу Тверскую. Всё, что мешало этому расширению, было сметено как могучим ураганом. Снесли Воскресенские ворота на Красную площадь, дома на Манежной площади, церкви на Никольской. Стали крушить стену Китай-города, но двухсотлетнее строение не поддавалось. Тут же вырастали новые строения и на Манежной, и в Театральном проезде, гигантские многоэтажки гостиница’’ Москва’’ и Дом Труда. Смотреть на это всё было и жутко, и завораживающе. Матильда вспоминала как в Париже ей рассказывал Франсуа Тьерри о реновациях Османа, который беспощадно перекроил Париж в 19 веке, как сносились памятники, целые жилые кварталы и даже дворцы. Да, можно согласиться с тем, что время требует радикальных перемен, но простить ‘’временам‘’ уничтожение Храма Христа Спасителя Матильда не могла. По плану на этом месте предполагался огромный Дворец Советов. Но стройка явно не задалась, а Матильда уже знала каким-то своим чутьём, что никакого дворца не будет. Более того, она видела своим третьим глазом, что храм вернётся. Он ей снился, только горельефы были из другого материала, не белокаменные как раньше, а бронзовые. А ещё, для того, чтобы просеять москвичей как сквозь сито, в городе началась выдача новых паспортов и прописка. ’’ Нежелательные’’ элементы беспощадно выселялись из Москвы. Паспортный стол Тверского района находился прямо во дворе их дома на Большой Дмитровке. Матильда боялась его как огня. Она вспоминала свой поход в жилкомиссию 1918 года и её брала оторопь. Да, в квартире нежелательным элементом была только она, нигде не работающая бывшая эмигрантка. Ребенок не в счёт, ему уже четыре года. Надежда на то, что всё уладит Тимофей, была небольшая. И действительно, Тимофей сказал, что надо устроиться на престижную работу и предстать в паспортном столе в качестве желательного элемента, что вопрос с детским садом для Василисы он решит за несколько дней, а Толика в школе, где Александра завуч, давно ждут. Святослав тоже трепетал перед процедурой паспортизации и прописки, но ему удалось получить в администрации Большого театра отличную характеристику, из которой следовало, что Светозаров не только желательный элемент для советского искусства, но абсолютно необходимый в’’ то время как партия и правительство…’’ и далее как обычно. Легко сказать, ‘’найти престижную работу’’. Где её искать? На стройке? Стоп! Стройка… Вся Москва из газет знала, что в городе проектируется и одновременно строится метро. Как известно, впервые метро появилось в Лондоне, и быть не может, чтобы московские проектировщики не использовали опыт англичан и не нуждались в переводчике. И выяснить обстановку в этом важном деле Тимофей сможет вполне. Так и получилось.

Через неделю Анатолий Тимофеевич Кузнецов вошел в третий класс ’’А’’ общеобразовательной школы, удобно расположившейся на углу Большой Дмитровки и Страстного бульвара. Светозарова Василиса Святославовна появилась на пороге младшей группы детского сада на Неглинной. А Матильда Казимировна Грушецкая (она не сменила фамилию в связи с замужеством) склонила голову над документами из библиотеки проектного бюро по строительству метро, неизвестно каким чудом попавшими в Москву из Лондона в виде оригинала на английском языке. И вскоре весь дружный коллектив, проживающей в одной квартире, получил паспорта нового образца с постоянной пропиской. Все были признаны желательными элементами для строительства социализма в одном отдельно взятом городе Москва.

Сказать, что Василисе сразу понравилось в детском саду, значит ничего не сказать. Никаких переживаний от расставания с домом не было и в помине. Наоборот, когда за ней приходили, она могла заявить, что домой пока не пойдёт, ещё поиграет. На музыкальных занятиях она была лучшей, по лепке, по рисованию тоже. На прогулке по городу все мальчики группы хотели идти в паре за ручку только с ней. На утренниках все главные роли в музыкальных номерах были её. А после того как с Василисой позанимался приходящий в детский сад логопед, все главные роли в постановках и самые длинные стихи для тех же утренников тоже стали её. И уже было ясно, что звёздной болезни девочке не избежать. Но родителей это совсем не волновало, они гордились дочерью. Ворчала только правильная тётя Саша, полагая что вот это вот всё очень непедагогично.

Толик к своим школьным успехам относился иначе. Хотя у него они проявились, пожалуй, даже в большей степени. Примерно недели через две педсовет школы решил, что мальчика нужно досрочно перевести в следующий класс, так как его уровень был значительно выше третьеклассника. Толик ещё не успел привыкнуть к московской школе, к зданию с широкой лестницей, к барельефам, к картинам на стенах, к длинным коридорам с высоченными потолками, к шумной беготне толп учеников на переменах, как вдруг оказался в классе с детьми старше его, выше ростом, физически сильнее. Больше тридцати человек и почти все настроены настороженно и недоброжелательно: как так перевели из третьего класса, почему учитель посадил на первую парту, смотрит ему в тетрадь и постоянно хвалит, за то, что опять решил примеры быстрее всех? Ещё и учительница по немецкому заходила, хотя немецкого пока нет в четвертом, попросила Толика прочитать какой-то текст и долго восхищалась. По всем предметам полетели к новенькому в дневник пятёрки, как пчёлы на клевер, и это было невыносимо. И Толик чувствовал, что пришелся не ко двору и очень переживал. И не зря. В тот день была контрольная по арифметике. Ещё на перемене к Толику подошёл самый ярый враг, высоченный Стёпка с длинными ручищами и огромными кулаками, и потребовал в категоричной форме, чтобы Толик дал ему списать контрольную. Но это было невозможно. Толик сидел на первой парте в среднем ряду прямо перед учительским столом. Весь урок его тыкали в спину ручкой, но он не оборачивался, решил все задания как обычно раньше всех, сдал тетрадь и вышел в коридор. Что делать? Уйти домой прямо сейчас? Но ещё есть следующий урок чтения. Пойти в кабинет к Александре Петровне? И что ей сказать? Между тем прозвенел звонок на перемену, распахнулись двери класса и оттуда вывалилась толпа. Стёпка вразвалочку подошёл вплотную и молча поднёс к самому носу огромный кулак. Чтение прошло спокойно, но Толик ухитрился-таки и тут получить пятерку за стихотворение Некрасова.

Александра обычно задерживалась в школе после уроков, и Толик всегда шёл домой один. А сегодня ей чего-то не сиделось. Она собралась и вышла из школы сразу после звонка с четвертого урока. Поодаль от центрального входа Александра увидела мальчишек, которые сгруппировались каким-то странным образом, на её взгляд. Александра прибавила шаг, а через несколько секунд уже бежала. Били Толика. Он лежал на снегу, зажав варежкой нос, из носа текла кровь. Александра с разбегу схватила за шиворот Степана и швырнула его в сугроб с такой силой, что он шмякнулся оземь всей физиономией. Остальные три-четыре ‘’героя’’, Александра даже не смогла от волнения их сосчитать, на мгновение замерли и бросились врассыпную. А снизу послышалось удивленное: ‘’Александра Петровна…’’ Степан с заляпанным снегом лицом даже не поднялся, а медленно отползал в сторону. В голове у Александры лихорадочно метались мысли: ’’ Что теперь будет? Ударила ребёнка! Прибегут родители, поднимут шум. Педсовет? Увольнение? Надо его поднять? Отряхнуть? Извиниться? Но тогда этот маленький засранец превратится в победителя. А как же справедливость? Нет, лучшая защита- это нападение. ‘’ Александра снова схватила мальчишку за шиворот, встряхнула так, что с него обсыпался снег и, не отпуская, самым грозным своим командным голосом произнесла: ’’ Как ты посмел организовать избиение одного человека группой? Ты не знаешь, что это преступление? Ты враг народа? Бандит? Контрреволюционер? И за что вы напали на Анатолия? Потому что он учится лучше вас? А ты не знаешь, что товарищ Ленин говорил, что дети должны учиться, учиться и ещё раз учится? Я завтра же поставлю вопрос на педсовете чтобы тебя перевели в третий класс, это в лучшем случае, а в худшем совсем отчислят из школы. ‘’ И тут Степан заревел в голос, который у него уже начинал ломаться: ‘’Не надо, Александра Петровна, не надо, я больше не буду! ’’ Ответ парень получил серьёзный: ‘’Хорошо, но теперь каждый день Толик после уроков будет с тобой заниматься математикой в моём кабинете. И если ты не будешь его слушаться и у тебя не будет никаких успехов, пойдёшь в третий класс. А о приёме весной в пионеры можешь даже не мечтать. Пионеры помогают слабым, а не бьют их. Толя чуть не умер от голода, который устроили враги советской власти, получается, что и ты враг. ’’ Мальчишка продолжал реветь, утирая лицо варежками: ‘’Нет, Александра Петровна, я не враг, я больше не буду! ‘’Александра отпустила ворот его тулупчика и скомандовала: ’’Домой. ’’ Дойдя до ворот медленным шагом, Стёпка бросился бежать и скрылся за поворотом.