– Вот всё она знает, – с некоторой завистью произнесла Радосвета.

Ребята гурьбой выкатились из кухни в сторону своих спален. На деле же собирались по двое, по трое, в разных местах замка, просочится за его пределы. Всей ватагой застукали бы, а так был шанс всем сбежать – они уже ни раз это проделывали.

Когда выходили из кухни, Завиша постаралась оказаться в центре группы, чтобы никто из тёмного угла не схватил её и не уволок неизвестно куда. Безопасно подростки добрались почти до спален, а дальше, как будто в миг, разбежались кто куда. Если кто-то следил за ними, то вряд ли смог бы понять, куда они вдруг все пропали. Просто все кинулись в рассыпную и почти моментально исчезли.

Ещё по дороге из кухни Завиша взяла под руки двух ребят покрепче: Яромира и Орислава. Первый был парнем Радосветы. Однако к Завише относился трепетно, в рот заглядывал, и всегда звал присоединиться к их затеям. Порой, если она отказывалась, находя весомые аргументы, почему не стоит этого делать, он тоже отказывался. Из всей компании он был самым высоким и крепким, однако рядом с Завишей вёл себя, как ребёнок рядом со взрослым, всегда спрашивал её совета и слушался.

Орислав был не такой высокий и крепкий, как Яромир, но по сравнению с другими ребятами выглядел мужественно. В тайне он мечтал быть дружинником. А ещё он был неравнодушен к Завише, правда боялся признаться ей в этом. Думал, что никто не знает об этом. Хотя уже давно вся их компания догадалась, что он сохнет по девушке.

Когда все разбегались, троица нырнула в редко используемый коридор замка. Верней редки им пользовались взрослые. Подростки же довольно часто именно из него убегали из замка.

Вёл коридор к пыточным камерам в подвале – были в замке и такие, правда ими давно никто не пользовался. Видимо ещё когда строили замок и задумывали эти самые камеры, сделали и выход из замка рядом с ними, чтобы можно было незаметно доставить в замок пленников, и, если потребуется, так же незаметно вынести трупы. Замо̕к ребятишки уже давно сломали, поэтому выйти из замка этим путём не составляло труда. Вот правда выход был со стороны леса. Чтобы попасть в поселение возле замка надо было обойти ползамка вдоль крепостной стены. Но делать нечего, зато выбрались. Попасть в замок обратно таким же образом было невозможно, если никто не ждал внутри. Во-первых, дверь невозможно было найти снаружи – вдоль стены рос густой кустарник. Во-вторых, даже если её и нашли – снаружи не было ручки, а открывалась она именно наружу. Должно быть ручки не было никогда, потому что дверь была абсолютно гладкой. Видимо, когда кто-то выходил, его или их обязательно ждали внутри. Услышав условных стук – открывали дверь.

Пробраться таким образом в замок мог только тот, кто хорошо знал всё внутреннее устройство. Оказалось, что и выбраться так тоже мог только тот, кто хорошо знал весь замок.

Конечно же наёмник Буеслав ждал девчонку в тёмном углу, уже мысленно представляя, как развлечётся с ней. Загодя нашёл в многочисленных комнатах замка ту, что была подальше от жилых комнат. Рядом были только схроны всякого добра: где оружие, где обмундирование, где-то подарки, когда-либо преподнесённые барону, но оказавшиеся бесполезными. Одна из комнат была завалена шкурами животных. Должно быть их свалили сюда и забыли, потому что некоторые из них начали портиться.

Все комнаты, конечно же, запирались, да вот только ключница Милорада была уже не молода и всего упомнить не могла. Буеславу ничего не стоило стащить у неё ключи от этой части замка, которые были на отдельной связке. Он полазил по всем комнатам, не нашёл ничего для себя ценного. Потом выбрал ту, что была дальше всех и оказалась самой не захламлённой. Притащил сюда несколько хороших мехов, ещё из одной комнаты кожаных шкур. Приготовил несколько плёток, которые спрятал так, чтобы легко было достать в нужный момент. Нашёл навесной замок, чтобы закрыть дверь изнутри так, чтобы пленница не сбежала, пока он сам её не отпустит.

Почему у него так засела в голове Завиша, он и сам не знал. Что-то сводило его с ума, заставляло внизу живота разворачиваться огненному спруту, который делал его естество твёрдым как камень. А потом этот огненный зверь охватывал его всего, и он уже не мог отвечать за свои поступки, не отдавал себе отчёта в том, что делает. У него было много девушек, но только однажды он испытал подобное, за что и был изгнан отцом из родового замка.

Тогда он тоже с ума сходил от девочки-прислужницы. Она была совсем маленькая и тоненькая, как былиночка. Две тонюсенькие детские косички торчали в разные стороны от большеватой головы, сидящей на тоненькой шейке. Тогда вышло всё проще: приказал и девчонка как миленькая пришла сама к нему в покои – принесла кувшин вина. А он запретил ей уходить. Начал гладить её, возбуждаясь с каждой секундой всё сильнее и сильнее.

Как сквозь сон он слышал её тоненький голосок:

– Не надо, господин.

Потом огненный спрут заполонил не только его чресла, но и разум, ион уже ничего не слышал. Помнил только, как намотал на кулак тоненькую косичку и тянул голову девчонки вниз.

Так потом с этой косичкой на его руке его и нашли. Отец пришёл в ужас увидев покои сына в крови и истерзанный труп, в котором трудно было опознать девочку. Барон заставил сына самолично вымыть всю кровь. Вынести труп из замка и похоронить в ближайшем лесу приказал самому доверенному слуге. Сына же отослал к своему другу наёмником и приказал не появляться пять лет, пока история со служанкой не забудется.

В замке объявили, что служанка сбежала. Слуги сделали вид, что поверили барону, но все же знали, что перед тем, как пропасть девочка ходила к отпрыску барона, а тот давно на неё не хорошо смотрел. Однако Буеслав уехал и постепенно это история забылась. И сам Буеслав старался не вспоминать о том, как проснулся в окровавленной комнате, которую потом отмывал. Возможно, так и забыл бы о своём преступлении, если бы не увидел Завишу, и его снова не охватил огненный спрут, сулящий невиданное блаженство и удовольствие.

Сейчас, когда он всё приготовил, даже затащил в свою тайную комнату одну из доступных девиц и опробовал на ней одну из плёток. Той дуре даже понравилось, гадина, испортила ему всё удовольствие. Но он уже предвкушал, как будут лупить девчонку, та будет визжать и сопротивляться, а он, охваченный огненным спрутом, будет всё больше возбуждаться. Когда он наконец сломает её окончательная, она станет покладистой, будет готовой на всё, лишь бы он отпустил её, вот тогда он своим затвердевшим членом покажет ей, что она ему должна. Заставит тогда её ответить и за все её отказы, и за угрозы расправы её дядьки. Потом огненный спрут завладеет им целиком, и он отдастся ему и не станет противиться. Что он тогда с ней сделает, он даже представить себе не мог.

Буеслав следил за ватагой подростков, еле сдерживаясь, удерживая огненного спрута, не давая захватить ему свой разум, чтобы успеть насладиться девкой осознанно, а потом уже дать волю помутнению. То ли он всё же на мгновение потерял контроль, а может дети были очень быстры и натренированы на побеги из замка, но наёмник потерял их. Вот, только что они шли впереди него, он слышал их смех, шаги, перешёптывания, и вдруг их не только не видно, но и не слышно. Да, в этой части замка он раньше не был, здесь как-то совсем темно, но коридор же один, куда они подевались, не сквозь землю же провалились?

Мужчина прошёл несколько раз коридор туда и обратно, внимательно изучая его, насколько это было возможным при таком освещение. Он остановился где-то посередине и со злостью ударил кулаком по стене, закрытой гобеленом.

– Наваждение, чёрт! – почти закричал он от злости.

Ударил бы он в стену напротив, и рука не встретила бы препятствия, так как за гобеленом с той стороны не было стены, а был проход в другой коридор, тот самый, в котором и скрылась троица.

Завиша после фейерверка не рискнула возвращаться в замок. Нашла чей-то сеновал и устроилась на ночёвку там. За ней увязался Орислав. Она хотела было воспротивиться – отправить его в замок, но потом передумала. Приставать он точно не будет, а в замке, когда они утром явятся вместе, решат, что между ними что-то было. Глядишь и наёмнику донесут. «Может этот гад наконец от меня отвяжется», – размечталась девчушка, засыпая.