Пролог

Гладь воды лесного озера отражала свет луны. Ни легкой волны, ни даже ряби, как будто это было зеркало, а не поверхность воды. Вместе с луной отражался лес и небо над ним, на котором сияли звёзды. Замок, который был неподалёку, в озере не отражался, для этого он всё-таки был далеко от берега. Озеро же с самой высокой башни замка было прекрасно видно, особенно днём, когда было светло. Особенно чётко его было видно в солнечные дни.

Казалось, что озеро всегда было идеально гладко, как будто над ним никогда не было ветра. А может быть здесь действительно было какое-то особое место, где всегда была тишь и гладь.

Никто из местных жителей не помнил, когда в этих краях появился замок. Очень-очень давно. Казалось, что он просто взял и возник на этом месте. Это потом уже его достраивали и в ширь, и в высь. Кого не спроси, кто же правит этими землями и владеет замком, все говорили: «Барон». При этом никто не помнил, когда барон поселился в замке, и кто был до него. Захватил он его или же получил по наследству, никто не помнил.

Недалеко от замка текла река, от неё и получали пресную воду для замка. Речка петляла, изгибалась, приходила неизвестно откуда и уходила в дремучий лес. Она была неглубокой и неширокой, не судоходной. Но вот что удивительно, даже в самые засушливые годы она не пересыхала, могла обмелеть, течь слабым ручейком, но до конца не пересыхала. Правда в такие времена воды было недостаточно, и тогда приходилось отправляться к озеру. В засушливые годы к нему появлялась тропа, которая в другие года снова зарастала – не находишься туда. А когда вода есть в реке, вроде, как и не за чем.

Если бы люди стали бы изучать озеро и его окрестности, то нашли бы ручеёк, впадающий в него. Тот тёк слабой струйкой и уходил куда-то в чащу. Скорее всего где-то там бил ключ. Такие же ключи питали и само озеро, именно их скопление его и образовало.

От замка расходилось несколько дорог, одна из них некоторое время вилась вдоль берега озера, а потом уходила на север к поселениям людей. Этот путь постепенно начал зарастать, им стали пользоваться всё реже. Произошло это после того, как на северо-западе появился крупный поселок. От него проложили новую дорогу, более короткую и прямую к замку. От нового поселка уходили дороги к более северным поселениям. Надобность в старой дороге отпала. По ней редко кто выезжал из замка, разве что приезжали в него те, кто не знал новый путь.

Постепенно дорога вдоль озера превратилась в едва заметную тропинку, на которую без боязни выходили лесные звери, потому как встретить людей было почти невозможно.

И к озеру приходили чаще лесные звери, чем люди.

Замок у озера

Градислав застонал во сне. Ему снилось что он лежал на спине в своей постели, но не один. Его оседлала девушка, которая страстно целовала его. Двигалась она плавно и размеренно, постепенно наращивая темп. Он уже был близок к развязке, но сдерживался, ждал, когда его дама подойдёт к финалу.

Девушка уже в бешенном темпе скакала на нём, изнывая, он уже еле сдерживался. Сейчас. Вот ещё немного. Светлые волосы девушки струились по его телу, падали на грудь и щекотали из-за его движений. Его руки ласкали её груди- крупные, едва помещавшиеся в руку.

Он вздохнул и снова застонал, не в силах больше сдерживаться. Поднял глаза на свою даму… И проснулся, обливаясь холодным потом.

«Вот чёрт!» – едва слышно выругался он.

Скакала на нём его четвероюродная, или чёрт её знает какая племянница. Потёр лицо рукой, прогоняя сон, потянулся за чаркой, что должна была стоять на столике возле кровати. Чуть не опрокинул ту. Судорожно схватил, чтобы не пролилось. Зря переживал – чарка была пуста. Видимо ещё с вечера всё выпил, а может быть ночью, но не помнил этого.

Обшарил глазами комнату. Вон она, его родственница, что так несуразно приснилась, спит на сундуке в углу комнаты.

«Чёрт!» – снова одними губами повторил мужчина.

Градислав поёжился. Стыдоба-то какая. Хорошо, что хоть девка спит. Он же небось не только во сне стонал, но и в полный голос. Снова поёжился: «Присниться же такая ерунда… с племянницей».

«Спит или притворяется?» – озаботился вдруг мужчина, испугавшись, что выдал себя, но разглядеть мог.

Свеча, что горела всё ночь, догорела и погасла.

«Стало быть утро», – отметил он. И был прав. Свет ещё не пробился сквозь плотные шторы, был слишком слабым. Минут через тридцать солнце станет выше, и свет наберётся силы и будет бить из всех щелей. Сквозь самую маленькую дырочку, которую найдёт, просочится лучиком, чтобы заявить: «Вот он я, новый день, вставайте лежебоки».

Градислав откинулся на подушки. Ещё рано, можно себе позволить ещё немножко понежиться на перине. Сон невольно вспомнился и стал вспыхивать в мозгу особенно яркими переживаниями.

«Тьфу, ты, чёрт», – мысленно выругался мужчина, отгоняя от себя это наваждение. Однако невольно признался себе, что во сне было очень хорошо. В жизни так ни разу не было. То ли девки ему не те попадались, не такие умелые, как приснилось. То ли в реальности он не могу настолько расслабиться и поэтому не получал такого удовольствия, что во сне.

Он снова покосился в угол, где лежала племяшка. В темноте едва угадывался тёмный комочек.

«Чушь какая!» – воспротивился Градислав. Девка-то во сне была ух какая, и фигуриста, и грудастая, и волосы длинные светлые стекали по телу, по груди, вниз по животу до его груди, которую щекотали. А племяшка-то совсем маленькая и хрупка. Маленькая не по возрасту, а сама по себе: и росточком мелкая, и худющая, будто девочка лет десяти, так и сложением на девочку похожа.

«Какие там груди, – невольно поддавшись образам из сна, рассуждал мужчина о своей племяннице, – днём с огнём не найдёшь, а у этой – как яблоки наливные!»

Он чуть снова не застонал в голос, вспоминая красавицу из сна, что почти довела его до оргазма.

«Вот не похожа же она на племяшку!» – попытался он непонятно зачем оправдаться, и, самое главное, непонятно перед кем. Девушка из сна совершенно не была похожа на племяшку. Она была скорее всего довольно высокой, стройной и при этом округлой в тех местах, где женщина должна быть округлой, светловолосой и очень белокожей. Ему казалось, что она должна выглядеть совсем иначе, чем когда он увидел её. Вдруг вместо прекрасно белокожей блондинки он увидел лицо своей племянницы, обрамлённое темными волосами. Да и кожа у той была смуглой. У них в роду в принципе все были смугловаты, так девчушка ещё и загореть уже успела, стала совсем тёмной.

Вздохнув, что прекрасная незнакомка оказалась всего лишь сном, да ещё с таким странным концом, он, чтобы окончательно стряхнуть сон, похожий на какой-то морок, наконец, встал, отдёрнул шторы, пустив ещё сумрачный утренний свет в комнату и ушёл умываться.

Когда вернулся увидел племяшку, которая сидела на кровати, сонно потирая глаза.

– Уже утро? – расстроенно спросила она.

– Давай, вставай уже, пора. Иди отсюда, пока ещё не проснулись.

С недавнего времени повелось так, что она спала в его покоях в углу на сундуке, который был шире её раза в полтора и длиннее, так, что она могла вытянуться на нём. Нашли подходящую перину, раздобыли подушку и одеяло. О том, что девчушка ночевала у него, они ото всех скрывали. Приходила, когда уже все в замке засыпали, уходила рано утром, когда ещё все спали или только начинали подниматься.

Это была вынужденная мера. К девочке стал приставать один из наёмников, то за попку ущипнёт, то зажмёт где-нибудь в углу и начнёт по груди шарить. А как-то вечером, после сильного подпития, ухватил её в коридоре, зажал в углу. Может и снасильничал бы, но по коридору туда-сюда сновали слуги, носили в главный зал блюда для ужина. Не стал прилюдно домогаться, поэтому лишь ограничился обещанием:

– Ну беги, беги, воробушек, ночью к тебе приду – не убежишь тогда.