– До встречи, – сказал Егор в ответ, уже после того как вещи Полины были благополучно занесены в вагон и аккуратно расставлены в купе. В те самые минутки, перед неизбежным расставанием, когда отъезжающие и провожающие выходят на перрон, чтобы подышать одним воздухом и сказать друг другу что-нибудь важное. Прощаясь они держались за руки, заглядывали друг другу в глаза, ища в них отражения решимости в своих далеко едущих планах.

Поезд тронулся, Егор провожая удаляющуюся Полину, неспешным шагом прошел немного вперед за вагоном. Полина, потеряв Егора из вида, присела в удобное кресло скоростного поезда, достала из сумки следующий томик Гюго, взятый в дорогу и принялась читать, чтобы занять себя в пути. Она любила это состояние – когда была при деле, особенно увлечена. «Спасибо, мамулечка, что научила меня находить интересные книги»,– мысленно произнесла Полина. Позитивная информация всегда сопровождала ее, уже молодую женщину, отчего восприятие мира вокруг было большей частью познавательным, привитым с детства состоянием увлекательного безопасного приключения, сопровождающего ее по пути следования с небольшими переездами, переселением в отдельную квартиру Сегодня предстояла вечерняя пересадка на паром в Хельсинки. В ее багаже было еще немало книг по дизайну, архитектуре, норвежский разговорник, другие, которые точно понадобятся, чтобы освоиться на новом месте.

Проходя через вокзал, Егор смотрел по сторонам лишь настолько, чтобы видеть дорогу под ногами. Разглядывать незнакомых людей он привычки не имел, разве проносился какой флюид или что-то привлекало внимание необычное. Размышления, по специфике работы, походили на анализ: «Куда все эти люди могут направляться и зачем?». Увиденная мельком клетчатая сумка теперь уже вовсе не свидетельствовала о поездках за товаром. Скорее это был элемент отсутствия благосостояния – недорогая, вместительная, удобная сума, где легко помещается небогатый скарб пилигрима. Только непонятно куда направляющегося – за лучшей жизнью или из худшей. В общем гуле Егора напряг женский окрик, по своей громогласности, прозвучавший настолько оглушительно среди объявлений бюллетеней прибытий и отправлений, что невольно заставил повернуть голову – негодующая мать поучала непослушное и очень подвижное чадо:

– Ну, куда ? Куда тебе все хочется ?! А ну-ка, сядь и помолчи, – выкрикивала женщина, почти волоча малыша под локоть, чтобы посадить рядом, а по большому счету просто обезопасить. «Вот только кого?! Себя или ребенка?», – подумал Егор. И не потому ли, что так проще?! Куда проще усадить поблизости, чем отыскать познавательный выход энергии, увеличив ее полезность, но возможно утекающий в русло свободное, наполненное; куда большее чем стакан воды в старости.

Ребенком, как все дети, он тоже был непоседой. Еще непослушным. Летом во дворе не оставалось ни одной кочки или булыжника о которые бы он не споткнулся, не разбил себе коленки или нос. Зима ничуть не смягчала его падения снежным покровом. В обход наставлений беречь горло, он жадно глотал воздух на морозе, прочищал легкие, набирая сил и воздуха, чтобы после мощно и эффектно его выпустить. Почти вслух. Призывным возгласом если не повести компанию погодок в новую игру, то хотя бы активно поддержать. Торопился, потому что озорство в холодную погоду со снятой в горячке игры плюшевой ушанкой, вздернутой вместо флага, непременно приковывало его к постели с жаром и температурой. Из-за слабого здоровья и субтильности, граничащей с хрупкостью, порции съедаемого снега усваивались плохо. Еще спешил отличиться, потому что хорошо изучил из отношений с братом, что такое расстановка сил и ловил свой час. В играх, спорах, конфликтах он познал, что лучше на время принять сторону более сильного.

Тогда он был еще слишком мал, чтобы продумать самостоятельно, какого книжного героя выбрать, как и чем походить на него. Спустя время понимание, что жизнь не является открытой поваренной книгой с готовыми рецептами успеха и указанием маршрута по которому стоит отправиться, чтобы сформировать характер и вовсе приходит само, в результате проб и ошибок. Из наблюдений по факту случается, что хулиганы превращаются в героев и наоборот. Прочитанное или услышанное, откладываясь в голове произносимой всуе фразой «мысль материальна», подмечается когда оглядываемся назад на пройденный путь. Там для одного сюжет начинается с чтения книги, другой читает мимоходом, между делом и кажется, что чаще всего случается так на вокзалах, про которые написано много, а путь следования у каждого свой. Странствуя или скитаясь, все мы по – большому счету ищем одного и того же в различных трактовках – любви и понимания, силясь разглядеть их, причудливо переплетающиеся в сборник историй, облаченных в течение жизни, в котором просматриваются то ли приметы времени, то ли параллель альтернативы, что если бы что-нибудь пошло не так.

Маленький Егорка информацию ловил на лету, хорошую – ту, что цепляла и нравилась. Плохая прилипала сама, требуя постороннего вмешательства, чтобы ее стряхнуть, хорошенько и бережно. Книги в семье водились только в виде школьных учебников, его и брата Дениса. А выбирать в школьной библиотеке сочинения для внеклассного чтения по списку так не интересно, нет в этом искорки, озорства. Куда привлекательней подзадоривать вопросами-шутками одноклассников. Только от воспитания, что он получал в семье, юмор часто выглядел грубоватым. Да, и какая ему тогда была разница. Как многие дети, он общался по принципу: «Против кого сегодня дружим?». А еще была хорошая библиотека у одноклассника Димки Смирнова, живущего в доме напротив, с которым они вместе гуляли и ходили в местную школу.

В отличие от любимого, в доме родителей Полины осознанно подобранная библиотека переходила уже в третье поколение. Предпоследние ее смотрители дедушка с бабушкой – родители отца, передали большую часть книг еще, когда сын Сергей и невестка Галина переехали в новую, отдельную квартиру, откуда их дочурка Полечка в скорости пошла в первый класс. С вопросом «что почитать не банального» было уже не так сложно – новые и старые обложки чаще появлялись в магазинах или на уличных книжных развалах. Правда, торговались с лотков сначала в виде перепечатанных сценариев зарубежных фантасмагорий о превращении героев из богатых в не очень. Через недолгое время рыночная ситуация изменилась еще и отечественные герои стали стремительно проделывать обратные преображения. С эстетическим вкусом подобранное собрание не выходящей из моды классической литературы стало поистине бесценным подарком своим детям, помимо безотказных предложений гранд родителей посидеть, пообщаться с внучкой, в каждой подходящей для того ситуации.

Рано овдовевшая папина мама и любящая жена Галина, освобожденные Сергеем, Сергеем Дмитриевичем от насущной задачи работать на общее благо, много времени уделяли девочке. Не навязывая своих несбывшихся планов и чаяний, внимание женщин фокусировалось на интересах Полины, чтобы чуть подталкивать и развивать их. Бабушка старалась поддержать каждое начинания внучки, но аккуратно, только чтобы помочь определиться, подбрасывала нехитрые подсказки. В приглашениях на выходной или каникулы в гости непременно встраивалась задумка, чем занять ребенка с программой дня. А само занятие с бабулей походило на небольшой квест, будь то шитье или подготовка домашнего торжества. Обычный картофель с небольшим бонусом в виде фигурного ножа, обрезанный старательно, по всем канонам, в руках девочки превращался в закрученные спиральки, квадратики и своеобразные абстракционизмы, обозрение которых навело родных на мысль продолжить развитие художественных навыков ребенка. Купаясь во всеобщей любви и заботе, Полина росла в меру эрудированной, творческой, приученной к труду.