Штрафником можно было стать очень легко, достаточно было как-либо напортачить, например, сломать станок или не выполнять несколько дней норму до конца. Бараки плохо отапливались, работяги ходили в рванье и заношенных сапогах, которые перед ними носили уже несколько человек. Секонд-хенд мать его!

В лагере, практиковали физические наказания, того мужика повели не просто отругать или сделать выговор, его будут избивать, а когда он упадет отпинают ногами, но не сильно, чтобы мог дальше работать. Может разобьют лицо или выбьют пару зубов, это же не помешает работе. А охранники очень любили это дело, они были самыми прилежными штрафниками и им была дана должность охраны и освобождение от работы, поэтому они очень старательно выполняли свои обязанности не щадя никого. Они не хотели попасть обратно в ряды трудяг-рабов. Вот такое вот удобное самоуправление, настоящие полицаи, ей Богу!

Статус рабочих тут был примерно на уровне зеков, никаких трудовых договоров или контрактов, как у нормальных людей у них не было, им лишь выдавали порядковые номера как скотам в концлагере. Все люди попадали сюда из-за безысходности, им просто некуда было идти. Также, нищих, которые побираются на улицах «нормальных» городов ловили и ссылали сюда, так как бродяжничество было запрещено и с ним нещадно боролись органы власти, а таких бродяг было очень много, так как они продавали свою недвижимость и имущество чтобы прокормить себя. Они пытались искать контрактную работу, но у большинства ничего не выходило. Люди лишались последнего имущества и становились бомжами. Вскоре они попадали сюда. Остальные же люди добровольно приходили, прощаясь со своей свободой и гражданством, они не пытались просить милостыню в городах и ждать пока бы их отмутузила полиция и отправила в трудовое гетто.

Если человек становился жителем трудового города, он мог выбраться из него, но денег тут не платили, у него не было никаких перспектив за пределами города. Находясь в трудовом городе, рабочие могли передвигаться по его территории, но покидать её запрещалось, пока ты числился в рабочих. Только отработав месяц человек мог уйти. Рабочих могли в любое время переслать в любой другой город, если требовались люди его профиля. Единственным шансом выбраться из этого ада был подъем по карьерной лестнице и приобретение каких-то профессиональных навыков, которые были связаны с управлением или технологиями, с которыми работали «нормальные» города. Иногда из них приходили заявки на определенных квалифицированных сотрудников, тогда их брали и отправляли на работу в город, они подписывали контракт на самых убогих условиях и были очень рады этому. По сути они возвращали себе статус обычного гражданина.

Итак, охранник повел всех на зарядку, на огромный плац. На нем собирались люди из нескольких бараков, строились и делали зарядку около десяти минут, кто как хотел, никто особо не следил за выполнением, ведь это личное дело каждого, не сделаешь – тебе же хуже, плохо разомнешься перед работой.

Большинство трудяг были очень вялыми, видно было, что им лень делать зарядку. Прометей же делал её усердно, со знанием дела. Вообще-то ему не сильно требовалась зарядка, но она как-то дисциплинировала что ли.

Во время зарядки один из охранников нацепил на себя барабан и пытался играть какой-то марш, прохаживаясь между рядов. Он уже не в первый раз это делал, и аргументировал это тем, что так рабочим легче делать зарядку, типа ритмика и слаженность появляется.

– Вот дебил, музыкант что ли? – пронеслось в голове у Прометея.

Вообще-то музыкальных инструментов уже практически не существовало, непонятно было откуда он его достал. Они в основном хранились в исторических музеях, да в коллекциях богатых хозяев жизни – капиталистов. Именно этот охранник был редкостным дурачком, он был феноменально дисциплинирован, и очень жестоко карал за проступки, а также гордился своим положением, считал, что достиг успеха в этом замкнутом обществе, поднялся над быдлом. Когда он проходил мимо Прометея, остановился, и больно ударив его по бедру палочкой, мерзко вякнул:

– Ноги шире, не отлынивать! Залог успешного начала работы – это хорошая разминка, сам же мне спасибо потом скажешь!

Прометей ухмыльнулся и язвительно ответил:

– Конечно, конечно, я уже сейчас готов сказать «спасибо»!

Гаденыш ничего не ответил, продолжив барабанить по новой, пошел дальше. Он недолюбливал Прометея, так как тот придумал ему кличку «слюнтяй», из-за того, что тот обильно плевался, когда орал на кого-нибудь. Ему эта кличка естественно не нравилась, а так, за глаза, его называл весь рабочий коллектив Прометея, поэтому он постоянно пытался вставить ему палки в колёса.

Прометей практически не нарушал правил, не имел дисциплинарных взысканий или ошибок на производстве, поэтому не давал тому возможности отыграться на нем. Он старался работать как можно усерднее, ведь от этого зависело его будущее, у него конечно вряд ли получится выбраться из трудового города, но хотя бы перейти в класс «нормальных» трудяг он может. Прометей настолько усердно трудился, что сократил срок пребывания в штрафниках в полтора раза, его обещали в скором времени перевести в нормальный цех.

После зарядки всю толпу повели завтракать. Не все трудяги ели и работали одновременно, работа велась посменно круглосуточно, поэтому рабочие просыпались в разное время с интервалом примерно в восемь часов. Заводы не останавливались ни на минуту, существовало три смены: дневная, вечерняя и ночная. Здание столовой находилось неподалеку от бараков. Помещение столовой было огромных размеров, в нём находилось множество столов с лавками, между ними сновали поварихи, которые уже почти закончили расставлять посуду. Большинство столов было уже накрыто, на них дымился суп. Прометей предвкушал сытный завтрак. Кормили тут неплохо, хоть и помоями, но зато сытно. Прометей сел за лавку со своей бригадой, с которой он успел сойтись, они не были друзьями, но были товарищами, по несчастью. На завтрак давали не так много времени, но работяги успевали сделать все свои дела – и поесть и поболтать. Сегодня толкал речь один из самых работящих «зеков». Молодой, амбициозный парнишка. Он с запалом убеждал всех:

– Ребята, я знаю, что вы не такие лентяи как кажется на первый взгляд. Ну давайте поднапрягитесь! Нам надо перевыполнить коллективную норму, это очень хороший бонус к индивидуальной! Я один не могу выполнить ее за вас! Вам что не хочется выбраться из штрафников?!

Ему отвечал один из середнячков:

– Дядя, да ты уже задрал, мы итак устаем, я лично выматываюсь так, что, приходя в барак падаю и отрубаюсь. Только в выходные позволяю себе поразвлечься. Какое перевыполнение? Нам хотя бы просто выполнить норму, чтобы нас не отлупили почем зря.

– Да ну вас, оболтусы! – с досадой бросил «стахановец».

Он еще какое-то время надоедал со своими уговорами, но ребята просто отмахивались от него. Спустя пару минут он разочаровался в товарищах и затих, нервно глотая свой суп. На очереди было второе блюдо и чай.

Прометей не очень любил поглощать еду, тем более такую, когда нет никакого вкусового удовольствия, тем более еды ему требовалось меньше чем людям…

Прометей после аварии не сразу понял кто он такой, не в плане личности, а в плане своей принадлежности к форме жизни. Он ощущал себя обычным человеком, как себе это представлял, но были и какие-то отклонения. Он пробовал ранить себя, из пореза текла кровь как из обычного человека, только она была немного другого оттенка, нежели у людей. Его сердце ровно билось под ребрами, грудная клетка вздымалась и опадала, он дышал. Но он понимал на интуитивном уровне, что он не человек. У него сохранились знания об истории его страны, и он понимал, что никто не должен узнать кто он такой. Если кому-то станет известно, что он андроид, то его непременно сдадут государству и утилизируют.