Полина Наумова
Дорога в жизнь
Роза
Однажды Сахиб шла к колодцу за водой. Кувшин пустой неся на голове. Девушка отличалась грациозной фигурой, напоминавшей песочные часы. Она шла, раскачивая бедрами, как в штиль покачиваются на легкой зыби лодки.
Навстречу ей шел путник в пыльной одежде. Буквально волоча ноги и свесив голову на плечи. Видно было, что он устал.
– Кто ты, путник? – спросила Сахиб его.
– Я Тимур – проговорил он.
– Сегодня роза моя увяла… солнце высоко, жар проникает глубоко под кожу. И ни единой капельки в округе.
– Пойдем, я напою тебя, Тимур.
И она подвела его к колодцу, бросила ведро вниз, оно упало до всплеска.
– Вода! – глаза Тимура загорелись.
Сахиб зачерпнула воды и подняла ведро, дала его путнику утолить жажду. Когда ему достаточно стало воды для себя, он спросил разрешения у Сахиб, оживить его розу.
И, конечно же она не смогла отказать. Да и природное любопытство взяло верх.
Путник вынул из-за пазухи, прекрасный цветок, арабскую пышную, сладко пахнущую розу.
Опустил ее стебель в ведро с водой…
Он оказался собирателем редкостей и дом его был далеко отсюда. Семье Сахиб он каждый день рассказывал много интересного. Все собирались в круг у огня и слушали сказки Тимура.
Уходил он из семьи Сахиб через некоторое время, за которое роза дала корни и новые отростки. И теперь Сахиб могла любоваться первозданной красотой всю жизнь, сохраняя в душе тепло и свет благоухающего цветка. А путник пошел дальше искать земные диковины, да редкости и дарить их людям, посвящая себя свободному течению времени.
Первая влюбленность
Я влюбился с первого взгляда в нее. Красивая, с русыми волосами, в простенькой голубой юбочке в крупный горох. Она так залихватски смеялась.
– Как тебя зовут?
– Юля.
– А меня Андрей!
– Хочешь покататься на мотоцикле?
Ее привела к нам ее подружка. В деревне все друг друга знают. Вот и Надя пошла в гости на нашу улицу, проходя мимо они остановились около нас. Юля подняла свои большие голубые глаза на меня, и я растерялся, впервые растерялся.
– Да, хочу, я никогда не сидела на мотоцикле – ответила она.
И мы поехали по неровной проселочной дороге вверх, потом вниз. Она сидела сзади меня. Помню, что схватилась за меня так сильно, что следы потом на теле остались. Помню, она извинялась, а лицо ее покраснело.
Мы встретились еще раз. Юля уезжала домой. Она была не из наших мест, а к нам приезжала к дедушке и бабушке. Помню, что я пошутил неудачно, а Юля, обидевшись, сказала:
– Подумаешь, я в Москве себе лучше найду.
Я не ожидал от нее такой реакции.
– Да, я из деревни, не пара тебе…
Так мы и разошлись, особенно не познакомившись. Интересно, вспоминает ли она обо мне теперь.
Сценаристка
«И вот они танцуют на палубе собственной яхты, вальсируют под красивую музыку. Из колонок льется сладко нежный мужской голос. Она в красивом блестящем белом платье, пышности которому добавляют перья на оборках. Палантин свисает с плеч.
Линия тела четко диагонально вытянута как струна, голова чуть в бок, наклонена, как будто бы она не может посмотреть ему в глаза – стесняется. Румянец заливает ее лицо при одной мысли, что она чувствовала сегодня ночью.
Ну а он. Он одет во фрак. Красивые черные волосы покрыты бриолином, поэтому зачесаны четко назад и челка не мешает, как в другие разы, не падает на лоб и ее не приходится так залихватски кивком головы назад смахивать со лба.
Он сосредоточен. Он держит ее. Свою самую большую драгоценность в мире. Он восхищается ей. Оттого прикладывает еще большие усилия для того, чтобы ей было комфортно в его руках. Он любит ее…»
– Эрика, я закончила писать сцену танца, возьми блокнот, в нем полный сценарий, внеси эту сцену в точности, как я описала.
– Хорошо, мадам, – проговорила Эрика, забирая записную тетрадь.
– И да, музыка, It's Impossible Perry Como, найди ее и только ее. Я помню, как мы танцевали. Время не может изменить ничего, чуть затуманить воспоминания, но чувства остаются на всю жизнь…
– Да, мадам, – сказала Эрика удаляясь.
А она сидела на своем балконе в кресле с бокалом мартини в руках, размышляя вслух и про себя. Смотрела на море. Жизнь прекрасна, все, о чем она мечтала сбылось. Только он… он придет, она ждала и верила:
Вдруг свет погас и краски все исчезли,
Сиянье твоих глаз не вижу я,
Но это ничего ведь знаю здесь ты,
В моей руке лежит рука твоя!
И звуки музыки волшебной,
Туманят ум мой и мелодией манят,
Жар тела, запах – искушение,
Не важно, что не вижу я твой взгляд!
Меня и тьма уж не пугает боле,
А музыка тягучей все звучит,
Прикосновения любви теперь в фаворе,
И нежности мгновения, не боли,
Нам дарит этот тёплый вечер без софит.
Рыбная ловля
Они ловили рыбу. Пруд. Лес. Деревянные домики для уток. И все бы ничего. Но было одно, но…
Она не умела этого делать. Рыбачить. Когда-то давно в детстве, с дядей, они поехали в лес. Лодка, весла. Корзинка, ведерко. И все бы ничего. Но было одно, но…
У нее не было болотных сапог. Такие по ягодицы высотой. Ей.
Она решила прокатиться. Он предварительно накачал лодку. Она села. Он дал ей весла. И она покатилась. Ведомая течением. Страх. Он наблюдал. Паника.
– Греби к берегу – кричал он.
– Гребу, не получается – отзывалась она.
Тогда он бросился в воду за ней. Как был. В болотниках…
Так думала она. Что это все могло бы случиться, не собирай она чернику. В лесу. Она поддалась бы минутному порыву и села в лодку. Но ведерко было полно черных ягод. На дне корзинки лежали сыроежки на жареху.
– «Достаточно» – решила она и пошла к воде.
Он ждал ее. На середине пруда. В лодке. Он потерял весла. Она сняла одежду. Прыгнула в воду. Подплыла к нему. Увидев ее. Он снял одежду. И тоже прыгнул в воду.
Взявшись с разных сторон за борта. Они вплавь потянули ее к берегу. На дне лодки прыгали и извивались лещи, да подлещики. Впрочем, и щука одна тихо лежала, ожидая своей участи – стать ухой.
Офисные забавы
Она шла по длинному коридору. Как всегда, зашла в комнату офиса. Раннее утро. Темно еще. Коллеги придут только через пару часов. А ей предстояло углубиться в работу. Она была жутким трудоголиком. Могла работать часами, днями напролет.
Закрывая за собой дверь, она вдруг ощутила всем телом рядом стоящего человека, обернувшись увидела тень.
В голове промелькнула мысль: «Боже, я собственноручно закрыла дверь комнаты…» Она судорожно начала искать ключ и вставлять обратно в замочную скважину…но не успела…от торопливости действий, руки не слушались, ключи с грохотом упали на пол. Та единственная спасительная яркая полоска света, что попадала в комнату, освещала ключ…она было наклонилась поднять, но он напал на нее, прижал к стене.
Она начала извиваться, пытаясь вырваться из его цепких сильных рук, но только все плотнее прижималась. Свет фонарей еле попадал в окно. Она хотела закричать. Но он будто предугадывал все ее мысли. Он закрыл ее рот своими губами и ее крик провалился куда-то внутрь его…глубоко… его руки на ее шее. Он резким движением своего тела опрокинул ее на диван, она упала, стукнулась об угол подлокотника и потеряла сознание, а когда очнулась…
– Петь, я тебе говорила, аккуратнее надо.
