С красивого памятника на собравшихся смотрела круглолицая и всегда улыбающаяся при жизни жена Денисыча, двоюродная тётя Марка. Гроб был выкопан из могилы. И нет, он не лежал на земле рядом с ямой. Он исчез.
– Я утром пришёл посмотреть, всё ли тут в порядке. Не повредили ли соседний памятник, не забыли ли чего важного после похорон, – принялся бубнить за спиной у Марка сторож. – Прихожу, а некоторые венки от могилы отброшены, и земля так выглядит, словно рылся кто. И неаккуратно так всё сделали… На похоронах такого себе не позволяют. Ну, позвонил Сергею Денисычу, то да се…
– Ни одной мысли в голове, Марк! – прервал монотонный рассказ сторожа грустный голос Денисыча. – Вот у кого на это совести хватило?!
Марк не знал, что сказать. Он стоял смирно, словно сам стал памятником, и молча смотрел на рыхлую рыжую землю. Как и зачем это было сделано, он не мог даже представить. Веледницкий хотел было спросить, не допустил ли вчера кто-нибудь ошибки при установке памятника, но заставил себя промолчать. Денисыч, его друзья и ещё несколько десятков человек явно были в своём уме и понимали, где именно они хоронят Людмилу. На закрытом кладбище памятники от нехватки мест кое-где уже почти наползали друг на друга, поэтому закопать гроб не там или промахнуться с монументом было невозможно. Использование каждого клочка земли здесь нужно было согласовывать через десяток инстанций.
– Прости, что не приехал вчера, – наконец сказал Марк.
Сергей Денисович поднял на него грустные голубые глаза, а затем коротко кивнул. Его лицо слегка разгладилось.
– Это ничего. Хорошо, что ты приехал сейчас. Думаю, именно сейчас ты мне больше всего нужен.
Глава 3. Дорога в Крым
Пять лет назад
Несколько ветряных мельниц возвышались посреди жёлтого поля, словно великаны, исполняющие синхронный танец. Марк не позволял себе слишком долго смотреть по сторонам – он вёл авто. Впрочем, ехать по платной трассе было куда приятнее и проще, чем по обычной федеральной. Путь на юг обещал занять ещё как минимум двенадцать часов.
Марк не любил путешествовать по России, но Яна настояла: на полуострове так красиво! В Крыму, по её словам, было «вообще всё»: море, степи, горы, леса, лавандовые поля.
Веледницкий пытался объяснить ей, что природа уже давно его не вдохновляет. Он любит города, погружение в иные культуры, вкусную еду, впечатления. Палатка и костёр – не для него. Он многое бы сейчас отдал, чтобы поесть в токийском ресторане или пройтись по уютной немецкой улочке, но Яна захотела рвануть в Крым, поэтому они ехали в Крым.
Три дня назад они отпраздновали годовщину отношений. Круглая дата – десять лет. Вместе с последнего звонка.
– Когда у нас следующая заправка? – виновато спросила Яна.
– Яш, – обратился он к ней, используя забавное прозвище, которое казалось ей смешным. – Я ведь предлагал тебе сходить в туалет полчаса назад.
– Я тогда ещё не хотела! – надула губки девушка и достала смартфон. Она собиралась запечатлеть путешествие от начала и до конца.
– Судя по навигатору, следующая – километров через двадцать.
– Блин!
– Брось, мы не доедем, а долетим до неё! Но когда проедем Ростов, с заправками будет сложнее.
Яна набрала за щёки воздуха, а затем с шумом выпустила его сквозь сжатые губы, словно гудящий паровоз. Впрочем, её настроение довольно быстро пришло в норму. Она положила руку на колено Марка и сказала:
– Мне так нравится, как ты выглядишь за рулём.
Она часто делала ему такие комплименты – простые, почти примитивные. Бытовые. Но именно они радовали Марка больше, чем тонны лести и высокопарных фраз. В этот момент он чувствовал, что не ошибся с выбором будущей жены. Чтобы порадовать её в ответ, он слегка приподнял правую руку и бросил взгляд на наручные часы. Её подарок. Уникальная модель, которую Яна нашла в лавке редкостей в Германии. Он понимал, что она замечает такие мелочи, и будет рада видеть, что жених ценит её внимание.
– Я не рассказывала тебе, какая легенда есть про эти часы?
– Нет, – ответил Марк и понял, что любопытство одолевает его.
– Когда я нашла их в антикварной лавке, хозяин сказал, что эти часы носил какой-то оккультист. И они будут служить тому, кто следующим их наденет.
– Должен сказать, они неплохо мне служат! По крайней мере, у них не садится батарейка.
– Я не об этом. По легенде эти часы могут поворачивать время вспять для человека. Например, если ты сделал что-то, о чём жалеешь, и хочешь это «переиграть».
Марк задумался, но улыбка выдавала в нём намерение сострить.
– Знаешь, а я бы перенёсся в тот момент, когда мы впервые с тобой остались наедине. Тогда, на крыльце кафе на выпускном балу.
– И что ты бы сделал? – спросила она, и в её голосе чувствовалось нетерпение.
– Поцеловал бы тебя первым, Яшка.
Вскоре платная трасса кончилась, а вместе с ней и ощущение беззаботного полёта по магистрали. Марк остановился возле одной из АЗС, чтобы Яна смогла подкрепиться и сходить по своим женским делам в уборную. Мимо их автомобиля проехал автопоезд из нескольких фур, которые Марк совсем недавно опередил.
«Эх, Яшка. Если бы не остановки каждый час, мы уже были на подъезде к Крыму», – подумал Веледницкий.
Глава 4. Девушка в чёрном
Марк до последнего отказывался заселяться в дом Денисыча – боялся, что помешает ему в час траура быть наедине со своими мыслями. Он как никто другой знал, что иногда Денисыч просто нуждался в одиночестве. Только в этом состоянии он мог прийти к нужным выводам и восстановить силы. Но дядя отказался отпускать двоюродного племянника и коротко приказал: «Гостевая всё равно пустует уже несколько лет, ты только там бельё сам поменяй».
Небольшая комната с депрессивными зелёными обоями давила стенами на каждого вошедшего. Но Марк уже давно не ощущал ни давления стен, ни давления общества. Он знал, что ему будет удобно везде, где можно встать в полный рост и лечь, протянув ноги. Комфорт перестал интересовать его, как и многие другие вещи, ради которых люди готовы были раскошеливаться. Разве что машина не казалась ему излишеством, ведь она позволяла отгораживаться от посторонних, и при этом не оставаться на одном месте долго.
Когда-то дядя сделал здесь ремонт, чтобы к ним с женой могли приезжать гости. А потом Люда заболела, и несколько лет к ним вообще никто не приезжал. Она была против. Просто не хотела, чтобы друзья и близкие видели, в кого болезнь её превратила. Марк навещал больную тётю только раз с её разрешения – из достаточно стройной и статной женщины она превратилась в сгорбленную и одутловатую, а рыхлый второй подбородок исказил до неузнаваемости её моложавое лицо.
Именно по этой причине почти все зеркала в доме Денисыча ещё тогда перекочевали на чердак, да так и остались пылиться там. Но в гостевой комнате зеркало по-прежнему висело на стене, и Марк подошёл к нему, чтобы повнимательнее рассмотреть себя. Он не так уж часто делал это, за исключением случаев, когда приходило время бриться, чистить зубы или выщипывать брови, чтобы совсем не превращаться в неухоженного мужика.
Про такие чёрные глаза, как у него, принято говорить, что они «прожигают». Но он уже давно не прожигал никого взглядом. Более того, и пошлые подмигивания девушек в общественных местах, и даже весьма интеллигентные попытки с ним флиртовать он уже не воспринимал как комплимент самому себе. По возможности он игнорировал всё это.
Вглядевшись в собственное отражение, Марк внезапно подумал:
«Отцу тоже было тридцать три, когда он погиб».
Смерть всегда рядом. Она прокрадывается в судьбы его близких, не даёт покоя ни им, ни ему. Но сейчас смерть казалась ему более милостивой, чем посмертное бесчестие. Марк вспомнил Людмилу, разорвал зрительный контакт с самим собой и поспешил вниз, где его уже ждал Денисыч со скромным ужином вдовца.