Волнение было невероятным. Вирджин то и дело нервно вытирала платком потеющие руки, но они вновь и вновь становились влажными. Колени предательски тряслись, внутри всё просто замирало от напряжения и страха, а до выхода на сцену оставалась всего пара номеров. Пожалуй, ещё никогда прежде Вирджин так не боялась собственного выступления. Раньше свои школьные концерты она воспринимала, как небольшое приключение, приятный диалог со зрителем, нечто лёгкое и воодушевленное. Волнение было сродни предвкушению чего-то приятного, а не холодным осознанием ужаса.

Вирджин тщетно пыталась успокоить себя, отлично понимая, что скользкие руки будут мешать игре. Она может ошибиться, а ошибка на этом выступлении – безоговорочный провал. Впрочем, то же касалось и нервозности. Её музыка должна была проникать в сердца, а не неуклюже корчиться в попытках правильно сыграть ноты.

А ведь всё могло быть иначе! Всего неделю назад Вирджин ждала этого выступления, будучи окрыленной и полной решимости. Она возвращалась из школы пешком, чтобы пройтись через весенний, благоухающий цветами сакуры парк. Аромат вишни ещё больше вдохновлял её. Вирджин едва слышно напевала любимый мотив, настолько погружаясь в себя, что иные звуки просто исчезали. Невероятно увлечённая, она и не заметила, как вышла из парка, и вместо шороха ветра и трелей птиц её окружили шум снующих на разных уровнях наномобилей и гул скоростного нанопоезда, а нежный аромат цветов сменился резкими и плотными запахами пыли, разогретой полуденным зноем техники и дорогих духов. Небоскребы упирались в кристально-синие небеса, широкие улицы уходили к самому горизонту. Вокруг царила привычная городская суета, но Вирджин по-прежнему ничего не замечала. Мысли были полностью поглощены музыкой и предстоящим занятием дома. Она только-только осознала, как можно сделать любимый мотив ещё более выразительным, и всё ещё находилась во власти этого нового ощущения, когда перед глазами появился знакомый дом. «Цветочная лавка леди Виолетт» – гласила красивая вывеска. Вирджин уже собиралась нырнуть в знакомую обстановку – лавка принадлежала её матери, и на втором этаже находилась их небольшая квартира, – но на пути внезапно возникло препятствие.

У входа в лавку с большим букетом алых роз стоял омэйю. Конечно, встретить высшего в дверях цветочного магазина не было чем-то удивительным или странным. Омэйю часто посещали материнскую лавку, и Вирджин не раз уже сталкивалась с ними, когда те приходили, чтобы сделать заказ, или уходили с цветами наперевес. Но этот омэйю явно выделялся из всех прочих клиентов. Вирджин ошарашено замерла в нескольких шагах от высшего, начиная приходить в себя.

Омэйю был зол. Он кричал что-то чуть ли не на всю улицу и нервно тряс букетом, отчего с цветков на мостовую опадали алые лепестки. Вирджин с недоумением смотрела на него, так как никогда прежде не видела, чтобы высший вёл себя подобным образом. Обычно омэйю отличались невероятной сдержанностью и прекрасными манерами. Они даже здоровались с ней, отвлекаясь от заказа, когда ей случалось проходить мимо в лавке.

– Добрый день, юная леди! ― слышала она себе вслед.

Обычно Вирджин оборачивалась, заливаясь пунцовым румянцем, и делала подобающий книксен, чем нередко заслуживала похвалу для своей матери.

– У вас милое дитя, леди Виолетт, ― говорили омэйю, заставляя и леди Виолетт опускать взор и произносить слова благодарности за столь лестную оценку.

Но сейчас всё было совершенно иначе. Ярко-жёлтые с молнией-зрачком глаза омэйю горели устрашающим пламенем. Вытянутое лицо успело потерять благородную бледность, окрасившись в зеленовато-коричневый и став оттого ещё более пугающим. Вирджин инстинктивно отступила на шаг назад. Омэйю были значительно сильнее людей, и потому оказаться рядом с высшим, когда тот в гневе могло быть опасно.

– Я не буду! ― возмущенно кричал он. ― Почему я должен это делать?!

Вокруг него уже собралась небольшая толпа, судя по одинаковой форме с ярко-зелёными нашивками на плечах ― его слуг, но среди нескольких окруживших высшего мужчин Вирджин также заметила ещё одного омэйю. Тот был значительно старше и вёл себя именно так, как и полагалось высшим: сдержанно и рассудительно.

– Эри! ― пытался дозваться он до младшего. ― Мы же с тобой всё обсудили!

– Эри-сама, прислушайтесь к Эдгару-сама! ― просил один из слуг, осмелившийся подойти к своему господину чуть ближе, чем все остальные.

– Никого я не собираюсь слушать! ― отмахнулся от слуги Эри и, задрав нос, словно какой-то зарвавшийся мальчишка, дерзко ответил Эдгару: ― Это ты всё обсудил, а я так делать не хочу!

– Но Эри, ты обидел свою ханни, а я много раз тебе уже говорил, что так вести себя с девушками неприемлемо для омэйю! ― продолжил отчитывать старший.

– Да кто сказал, что неприемлемо?! Проклятье демонов, меня тошнит уже от твоих правил, Эдди! Из-за какой-то глупой ханни!

– Эри-сама! ― снова раздалось от слуг, но Эри и не думал останавливаться:

– Глупая-глупая ханни! Ни на что негодная, бестолковая ханни! Да такой ханни может быть любая девчонка, что в ней особенного-то? Вон она, ― и тут Эри неожиданно перевёл свой взгляд на стоящую неподалеку Вирджин, и его полыхающие глаза резко сузились: ― Да, например, вот эта тоже может запросто стать моей ханни!

Недолго думая, он подскочил к ошеломлённой Вирджин и всучил ей растрёпанный букет. Сама Вирджин не успела издать и звука, как излишне самоуверенный Эри уже подхватил её под локоть и потащил к своему наномобилю, припаркованному у обочины. Дорогая модель ярко-красного цвета с затемнёнными стёклами автоматически открыла двери, уловив приближение хозяина.

– Эри-сама!!! ― раздалось у Вирджин за спиной. Слуги всё ещё не оставляли надежд остановить своего омэйю, но безуспешно.

– Я нашёл себе новую ханни, а та дурочка мне больше не нужна! ― нахально заявил Эри, грубо вталкивая шокированную Вирджин внутрь наномобиля.

Она неуклюже плюхнулась на широкий мягкий диван, едва не выронив из рук злополучный букет. После ярко освещённой улицы внутри наномобиля было чересчур темно, и Вирджин потребовалось время, чтобы её глаза привыкли, потому она скорее услышала, чем увидела, как рядом приземлился Эри.

– Трогай! ― приказал он сидевшему где-то впереди у пульта управления шоферу.

– Куда желает отправиться Эри-сама? ― прозвучал равнодушный и в то же время вежливый голос водителя.

– Кафе-мороженое! Я хочу угостить свою новую ханни чем-нибудь особенным! ― самодовольно ответил Эри и принялся с интересом разглядывать Вирджин.

Для Вирджин такое откровенное внимание было неприятно: ей хотелось прикрыться букетом от пронизывающего взгляда, но она хорошо понимала, что поступать подобным образом бестактно, потому стоически терпела. Впрочем, Эри недолго изучал её. Он самодовольно прошёлся взглядом, словно прикидывая, удачен ли его новый трофей, и, задержавшись на лице и не особо развитой груди Вирджин, негромко хмыкнул, после чего расслабленно завалился на спинку дивана и, уставившись в обитый тканью потолок наномобиля, лениво спросил:

– Ну и как тебя зовут, рыжик?

Вирджин тут же вспыхнула: её щёки и шея залились краской. Рыжик? Он назвал её «рыжик»? Вирджин даже не знала, смущена ли она или возмущена, услышав такое прозвище. Обладательница ярко-рыжих волос Вирджин нередко слышала в свой адрес подобный «комплимент», но до сих пор прощала его лишь своему брату. Сейчас же, сидя в наномобиле едва знакомого омэйю, она заставила себя пропустить обидное слово мимо ушей. Всё-таки она имела дело с высшим.

– Вирджин, ― тихо представилась она, потупив взор, как и полагалось для скромной юной девушки при встрече с омэйю.

– Ви-ир-джи-ин? ― удивлённо протянул Эри. ― Какое длинное имя! Я буду звать тебя просто Ви, хорошо?

Раздосадованная и оскорблённая Вирджин заставила себя проглотить и это, хотя видела здесь уже открытое пренебрежение.