Разумеется, при распределении соседей в общежитии учитывают вкусы каждого. Вряд ли рядом со мной оказалось бы существо, для которого лучший деликатес – это чуть подтухшая рыба (в анкете для поступивших каждый указывает, какие бытовые привычки кажутся для него неприемлемыми). Ийяйя питается, как я выяснила, планктоном и водорослями, и тиатарские ей вполне подходят. В ее помещении свой микроклимат, но нас это не беспокоит, у нее вместо двери сенсорный шлюз. А когда ей хочется пообщаться, она выползает на своих ножках-присосках в холл. Подолгу оставаться без воды ей трудно, но часок вполне может вытерпеть. Если накрыть ее влажной простынкой, то и больше. На обычные занятия она не ходит, но примерно раз в три дня ее вывозят в общий бассейн, где собираются представители водолюбивых народов. Ийяйя здесь третий год, новички – только я и Эйджонг.

Над нами живут существа, которым привычнее летать, чем подниматься и спускаться ногами. Одна из соседок – сильфида, не знаю пока, как зовут, но сильфиды были на Арпадане, они чудо как хороши. Другая – рукокрылое создание, тоже миленькое. Я видела, как она выпорхнула из окна и, изящно планируя, устремилась куда-то в сторону административного корпуса. Есть ли там наверху кто-то еще, я пока не выяснила, успеется.

Рядом – жилище для юношей и для тех, чей гендер не поддается определению. Внизу поселился мой друг и поклонник, драконоид Рэо с планеты Орифия. Я уже писала в первой части моих хроник о том, как он появился у нас в классе на Арпадане, как я пыталась объяснить ему сюжет «Ромео и Джульетты», и как он вообразил себя Ромео и признался мне в вечной любви. У них на Орифии понятие о любви совершенно отсутствует, и мне кажется, он скорее нафантазировал себе это чувство, которому мы, земляне, придаем такое значение.

Больше того, он тоже захотел стать космолингвистом! В отличие от меня, он сдал тесты лишь удовлетворительно, и за его обучение платят некие Мудрейшие с его планеты, решившие, что космолингвист им будет полезен, и вообще – чем они хуже любой другой расы. Способности у Рэо, безусловно, имеются, но думаю, не столько к лингвистике, сколько к словесности как таковой – он принялся сочинять стихи, и для драконоида делает это очень неплохо. Надеюсь, его увлечение мною скоро выветрится под натиском множества свежих знакомств.

Сосед Рэо – бесполое и аморфное существо с Келлои (понятия не имею, где это находится, вероятно, в другой галактике). Еще на Арпадане мы четко усвоили, что бывают инопланетяне, лишенные пола или андрогинные. Программирование нам преподавало почтенное Чулло с планеты Алечуа, а в медицинском центре работало достопочтенное Льюлло-Льюлло – крупное светило в своей научно-практической области. Но эти двое обладали по крайней мере определенной формой, подушкообразной со втягивающимися и вытягивающимися конечностями. А келлойское создание, зовущееся просто Фью (произносится с легким присвистом), выглядит растекшейся студенистой кляксой, мимикрирующей под цвет и фактуру окружающего пространства. Лишь присмотревшись, можно заметить просвечивающие внутренние органы и необычайно изящный и гибкий каркас, способный принимать любую конфигурацию. Фью умеет прикидываться гуманоидом – вернее, привидением гуманоида. Мозг у него рассредоточен по всему телу и может перетекать туда и сюда. С непривычки трудно к такому привыкнуть, а еще трудней не наступить ненароком на Фью, приняв его за полупрозрачный массажный коврик. Обычно его границы видны как тонко очерченный контур.

Третий житель пещерного яруса – улиткообразный таукитянин. У меня даже сердце ёкнуло, когда я об этом узнала. Не могу забыть мою чудесную Эун-Ма-Дюй-Чи, космопсихолога со станции «Энцелад-Эврика». Неужели она так и останется там навсегда? Тиатара гораздо лучше бы подошла ей по климату. Но эта планета так же далека от ее родного мира, как от Земли. Имя студента-таукитянина – Воу-Во-Кей-Сю, я уже мысленно перекрестила его в «Вову», хотя мы едва знакомы, и он страшно удивился тому, что я говорю на его языке. Надеюсь, мы будем часто встречаться и болтать на таукитянском.

Верхний сосед Рэо, Фью и таукитянина «Вовы» – гуманоид из местных, уроженец Тиатары. Поскольку его семья живет далеко от колледжа, в городке Миарра, ему предоставили место в кампусе. Зовут его Маттэ, он второкурсник, поэтому предложил обращаться к нему за любой помощью, если наш тьютор Фонарик окажется занят или недоступен. Приятный юноша этот Маттэ, хотя по земным понятиям красавцем его не назовешь. Типичный тагманец, правда, довольно высокий, но с квадратной фигурой, желтоглазый, лопоухий и, естественно, малость хвостатый. Однако он ходит не в юбке, а в уйлоанских просторных штанах.

Я не собираюсь здесь описывать всех обитателей кампуса и всех моих однокурсников. Просто хочу дать понять, в каком окружении мне предстоит провести лет пять, если вдруг меня не отчислят за неуспеваемость.

Комнатка в общежитии очень уютная и удобная. Санузел собственный. Вся мебель модифицируется. Ночью – спальня, днем – кабинет. Хотя в столовой кормят отлично, можно приносить еду в общежитие. Есть приспособление для кипячения воды, чтобы заварить себе чай или кофе. Как ни странно, кофе на Тиатаре имеется, причем натуральный, с местных плантаций, начало которым положили пришельцы с Земли. Правда, кофе довольно дорог, да я к нему и не привыкла, лучше пить чай из здешних трав. Еще мне понравились сухие продукты и концентраты фирмы «Фарфар», они качественные и вкусные. Поскольку готовить я не умею, для меня это просто находка. Открыл и поел. Если блюдо жидкое, вроде супа, пюре или каши, разбавил водой. Поначалу, правда, вкус казался не очень привычным. В ингредиентах – местные виды рыбы, моллюсков, водорослей, мучнистых кореньев. Но опыт жизни на станции «Энцелад-Эврика» и на Арпадане приучил меня есть всё, что может принять организм. А может он очень многое! Кроме того, что шевелится или ползает.

Своего опекуна, магистра Джеджидда, я видела на Арпадане лишь издали. Восторга он, искренне признаться, не вызвал.

Во-первых, внешность скорее отталкивала, чем внушала симпатию. Высокий, длинный, серо-зелёный гуманоид с тремя глазами и пристальным непроницаемым взглядом. Во-вторых, держался он холодно и надменно, хотя профессией, разумеется, владел превосходно, и зря я запальчиво думала, будто он, расшифровывая дельфиний язык, отнесся к задаче небрежно. Напротив, многие удивились, что у него вообще получился какой-то результат, ведь он ничего не знал про дельфинов и их способы коммуникации. Рэо считает магистра Джеджидда великим космолингвистом, ибо тот легко освоил язык драконоидов и уже успел выпустить на эту тему книгу (скорее, пособие с лингвистическим очерком, разговорником и словарем). Мой тьютор Фонарик – Фаррануихх – тоже очень высокого мнения о магистре Джеджидде и собирается писать под его руководством свою собственную магистерскую. Наконец, столь уважаемый человек, как барон Максимилиан Александр Ризеншнайдер цу Нойбург фон Волькенштайн, поручился за безупречную добропорядочность магистра Джеджидда. Раз так, то с какой стати мне привередничать? Опекун – не жених; как он выглядит, не должно меня волновать, лишь бы не слишком свирепствовал.

Едва я успела разместиться и немного освоиться в кампусе, как Фонарик прислал сообщение: я должна явиться в деканат переводческого факультета и познакомиться с опекуном. На всякий случай заботливый тьютор напомнил маршрут и разрисовал его стрелочками, будто я совсем уж тупица.

Через пару минут пришло послание от самого магистра Джеджидда, причем не на космолингве, а на русском: «Здравствуйте, Юлия Антоновна Цветанова-Флорес. Ожидаю вас в деканате через полчаса. Надеюсь на пунктуальность».

Я дожевывала свой полдник и не стала ни слишком спешить, ни заморачиваться нарядами. А когда поняла, что до встречи осталось всего семь минут, погнала со всех ног. Бегаю я быстро. Другое дело, что вид после этого не всегда аккуратный. По дороге я споткнулась о камешек и упала. На коленке возникла рваная дырка, а на коже – свежая ссадина. Брюки-то старые, ткань непрочная. Ерунда! Встала, отряхнулась, ладони вытерла о штанины, ссадину потерла слюной. Сойдёт. Мыться некогда.