– Как тебе первая ночь, да ещё и в Хэллоиун? – девушка выглянула в окно и поёжилась.
– Почему-то все спрашивают меня об этом. Хотя признаюсь, что без света немного жутковато. Будешь чай или кофе? – гостеприимно предложила Кейт, но Сара сделала вид, что не услышала.
– Свечи в нижнем ящике стола, и спички там же, – небольшой канделябр, оказался там, где она подсказала.
– Вылитый Люмьер, правда? – спросила Кейт, зажигая свечи. Казалось, что любимая сказка начала оживать, вот только встречаться с чудовищами сегодня ей вовсе не хотелось.
– Может, поднимемся на второй этаж? Там всегда теплее, – и, не дожидаясь ответа, Сара уверенно направилась к лестнице. – А ты знаешь историю людей, которые жили здесь?
– Только то, что рассказала Маргарет. Но не думаю, что я сумела что-то запомнить, – вздохнула Кейт. – Сама я недавно переехала в ваш город, буду ухаживать за бабушкой. Выбрала эту работу, чтобы больше времени проводить с ней, и писать где-то в тишине. Но сегодня видимо не судьба.
– Судьба, – повторила Сара, и как только они вошли в просторный читальный зал, девушка резко остановилась. – Смотри, видишь это пятно?
Кейт наклонилась вместе с подсвечником и увидела на паркете отметины от угольков: – Так и знала, что тут был камин!
– Был. Давным-давно, когда здесь жила большая семья. Муж, жена, и пять замечательных дочек. Почти каждый день в особняк приезжали гости, – Сара закружилась в танце с невидимым партнёром.
Кейт была очарована её грацией, нарядом, странным макияжем на праздник. Новая экскурсия была гораздо интереснее, и девушка уже забыла, что ещё пару минут назад боялась каких-то воров. Всё, что ей хотелось – узнать, что же случилось со старыми владельцами? Вдруг это та самая страшная история, которую она никак не могла написать?
Сара выдержала паузу и продолжила:
– Разговоры, танцы, вино, девушки в красивых платьях, мужчины в шикарных костюмах. Всегда шумно и весело. Все в этом доме были счастливы, пока их не погубила одна маленькая тайна. Тот вечер, когда всё произошло, не был особенным. Около восьми, в доме появился новый гость. Мужчина оказался хорошим танцором и джентельменом, уделил внимание всем сёстрам. Но от отца не укрылось, с какой нежностью тот смотрел на старшую дочь. Тогда он пригласил юношу к себе в кабинет, и до самого утра они пили и играли в карты. Отец был уверен, что рано или поздно ему повезёт, вот в этот раз точно. Вместо того, чтобы остановиться, он всё повышал и повышал ставки. Никто и никогда выигрывал у него столько, сколько этот наглец. Последнее, что он поставил на кон – была его дочь, которая мирно спала, в той комнате, где сейчас отдел редких книг, там была спальня редких красавиц. Дом другим таких больше не видал, – Сара неожиданно замолчала, и направилась туда, где раньше была спальня.
– И что было потом? – Кейт боялась уронить свечи, или поджечь одну из книг, поэтому шла за ней медленно и аккуратно.
– Когда и последняя партия была проиграна, отец схватил пистолет, застрелил сначала незнакомца, а потом и себя. Дело чести, – Сара содрогнулась, будто пули прошли сквозь неё. – Вот только он не знал, что этим поступком убил их всех. Незнакомцем был тайный возлюбленный старшей дочери, они даже собирались пожениться. Мальчишка всего лишь хотел произвести впечатление на будущего тестя, и попросить руки его дочери. Когда утром девушка узнала о том, что произошло – сбежала из дому. Ходили разные слухи, что она утонула в болоте, что её растерзали дикие звери.
“Нужно всё записать. Добавим немного деталей, допишем диалогов, например ссору с отцом для пущей драматичности. Как дочка проснулась от выстрела, прибежала в кабинет. Отец был уже мёртв, а жених смертельно ранен, и умёр у неё на руках, его кровь запачкала подол её платья, – думала Кейт. – Да, это будет настоящая драма. А её сестры? Надо придумать, что стало с ними”.
– Судьба сложилась трагично для всех. После того как старшая сестра пропала, все отправились в лес на поиски, все кто жил в этом и соседних поместьях. Сначала нашли гребешок, потом чепчик, последней находкой было платье, оно лежало около болота, – Сара дошла до другого конца комнаты, присела и легко просунула руку между книжным стеллажом и стеной. Казалось сейчас она достанет сокровища из тайника, но это была всего лишь чёрная атласная лента, девушка медленно начала вплетать её в волосы. – Первую неделю маменька кричала, выла. А когда слёзы закончились, вдруг побелела, занавесила окна и зеркала. Только представь, что вся эта белизна, на контрасте с траурно-чёрным. Дочкам нельзя было выходить из дому, и даже близко подходить к окнам. Мать считала, что всему виной любовь, все беды от мужчин и в них погибель. Она хотела спрятать их, уберечь. Она хотела как лучше, но…
– Бернарда Альба, – пробормотала Кейт.
– Так в заточении прошла зима. Вторая сестра, не выдержала этого. Ночью, как только дом уснул, она устроила бунт. Выбралась во двор, сделала странную куклу, в человеческий рост из подушек, одеял и ткани. Нарисовала чучелу лицо, прикрепила ему свои волосы, нарядила в то самое платье, всё подвязав чёрными лентами, а в ноги положила дров. Дождалась пока все проснутся, облила “сестру” керосином и подожгла её. Вот только обезумев, не заметила, что и сама облилась. Две свечки горели ярко. Ослепительно ярко. Понимаешь? – Сара подошла к окну, лунный свет осветил её измученное лицо. – Теперь люди стали обходить этот дом стороной, шептались, что на нём лежит проклятие. Кто знает, может, так оно и было. Откуда подул тот ветер, что сжёг вторую сестру? Как она решилась обрезать свои любимые волосы? Мать лишь прошептала: “Ну, вот ещё одна. Просто ещё одна”. И принялась оберегать остальных пуще прежнего. Запирала дочерей дома, поставила решётки на окна, – Сара подёргала прутья, точно пыталась вырвать их. – Как хорошо без них! Когда можно сбегать по ночам к реке, целоваться при полной луне, такой же огромной и близкой, как сейчас. Загадывать желание на падающую звезду и ощущать, что мир полон чудес. Знаешь?
– Но неужели не страшно, вдруг воры? – Кейт казалось, поведение Сары немного наигранным, но это был красивый перфоманс, где идеально сочетались актриса, грим и декорации. «Не хватает тревожной музыки, но если будут снимать фильм, обязательно нужно добавить».
– Но чего бояться, если души наши мертвы? Поверь, куда страшнее, когда люди выбрав вечное горе, тянут тебя за собой во тьму. А так отчаянно хочется смеяться, снова петь и танцевать. Знай, Кейт, смерть никогда не забирает лишь одну душу. Да только другие она хоронит заживо.
– Ты сказала, что все девушки погибли. Как это произошло? – история увлекла её.
– Почему тебе интересно? Тебе жаль их? – удивилась Сара.
– Да, но как героинь. Я могу представить, что когда-то они действительно жили здесь, пострадали, но эта картинка больше похожа на грустное кино, – призналась Кейт.
– Мне нравится, что ты такая честная. Следующей погибла самая младшая. Далеко за домом, были необычные качели, между двух сосен. Знаешь, как они скрипят? О чём говорят деревья, когда тебе хочется летать? Те качели, сделал ещё дедушка, крепко-накрепко, на века. Вот только век выпал недолгий, – Сара отошла от окна. – Там всегда стоял смех, громкий, заливистый, самый чистый и самый звонкий. Всё это мешало старухе, что жила неподалеку. Ох, как она не любила девочек, и это было взаимно. Они боялись её, потому что та была похожа на злую колдунью из сказок. Морщинистая, в лохмотьях, вечно что-то бурчала себе под нос. Возможно это были проклятья? Малышка раскачалась, что есть сил, и вылетев, угодила прямиком в колодец. “Я лечу”, – вот и всё, что она успела крикнуть. Хорошо, что она не успела испугаться, стукнулась головой и упала замертво. Колодец засыпали, сровняли с землёй, он стал для неё могилой. Деревья спили, на всякий случай. Остались две сестры, которым приходилось сидеть дома даже днём. Пока за окном пели птицы, зацветали яблони, вырастала густая трава, залитая полуденным солнцем. Особняк стал тюрьмой. Но разве дом, это самое безопасное место? – Сара как-то странно посмотрела на Кейт, так, что той стало не по себе, – Оглядись вокруг. Ступеньки скользкие, перила низкие. Чуть засмотрелся и вниз. На кухне ножи, вилки, сейчас у людей есть газ…Раз и всё. Вдохнуть, когда так хочется дышать. Но нет, газ это для маменьки, не для детей. Это от отчаянья и на самый конец.
