– Все, – подтвердила Майя. – Смотрите свою тату.

Это действительно было неожиданно. То есть – она думала о розочках, сердечках, надписях, иероглифах, в конце концов, но получила схематичное, нарисованное будто бы одним прикосновением кисти изображение лебедя. Его крылья были раскрыты, обнимая запястье, а голова поднята к ладони. Без сомнения, это было самое странное и изящное тату, которое Саше только доводилось видеть. Осознание того, что эта красота теперь будет с ней всегда, вдруг принесло острую гордость. Девушка напрочь забыла о своем нежелании иметь какие-либо татуировки – нет, даже почувствовала за эти мысли вину перед своим уже лебедем.

Мы с тобой будем друзьями – почему-то мысленно пообещала ему Саша.

– Я вижу, вам нравится, – вмешался в ее очарованное состояние голос тату-мастера. – Я рада. Это всегда потрясающе – наблюдать за тем, как человек впервые видит свою Сигнальную Татуировку. Извините, что приходится вас прерывать, но мне пора уже закрывать салон. Давайте я быстро вас проинструктирую, ладно?

– Да, конечно, – смущенно кивнула Саша. – И спасибо вам!

– Да не за что. Так, по делу. Рисунок у вас нецветной, значит, придется быть повнимательнее. Цветные сначала теряют краски, потом уже бледнеют. Черно-белые бледнеют сразу, но медленно. Следите, чтобы татуировку всегда было видно даже в полутьме. Если не можете разглядеть даже какой-нибудь штрих – срочно идите а тренировочные залы в Регистратуре и используйте Возможность. Если начинает неметь рука – тоже сразу идите. Вопросы?

– Нет.

– Тогда всего доброго. Давайте я вас провожу. Захотите себе еще что-нибудь нарисовать – приходите! Цены у нас вполне адекватные, – снова улыбнулась Майя и встала. – Красивая у вас татуировка. И редкая. Животные и птицы вообще редко получаются. Все больше какая-то абстракция или надписи…

Они вместе вышли из кабинета, который Майя быстро закрыла за собой, и двинулись вверх по лестнице.

– А что, – спросила Саша, все еще разглядывающая своего лебедя. – Совсем ни у кого не было птиц?

Майя почему-то задержалась на последней ступеньке, словно споткнувшись, отчего Александра едва не уткнулась ей в спину лбом. Девушка уже хотела спросить, все ли нормально с татуировщицей, но та вдруг резко ускорила шаг, почти добежав до выхода из салона.

Только перед дверью, уже прощально кивнув администратору за стойкой, Майя обернулась.

– Нет, – сказала она ровным голосом, и лицо ее снова превратилось в греческую статую без тени эмоций, холодную и отталкивающую. – Одна точно была. Сова.

События, меняющие историю, всегда начинаются в самых очевидных местах. Люди, ставшие во главе этих событий, редко выделяются из толпы.

В самом центре Москвы, в нескольких километрах от Кремля, в сотнях метров от Министерства Иностранных Дел и в десятке метров от Регистратуры проходило собрание, одновременно похожее на клуб по интересам, психологический семинар и несанкцианированный митинг.

Полутемное пространство бара «Совиное гнездо» осталось наверху; дверь его была закрыта за последним приглашенным. Несколько десятков ног прогрохотали, процокали и простучали по кованым ступеням на подвальный этаж, где их обладатели разместились на креслах, стульях или прямо на полу, подложив для удобства подушки, вокруг блондинки в строгих очках. Она представилась Анной – и начала говорить.

С каждым ее словом – невероятным, фантасмогоричным, похожим на часть роли какого-то книжного персонажа – мир вокруг приглашенных менялся, плавился, безвозвратно теряя привычные с детства истины и законы. Более ничего не было абсолютным – все относительным; более ничего не было верным – ни самые глубокие исторические знания, ни физические правила, ни психология, ни даже цвет вечернего неба, любопытно заглядывающего в узкие подвальные окошки под потолком.

Это должно было вызвать отторжение, панику, даже агрессию; как еще может реагировать человек, только что узнавший, что ни страна, ни история, ни даже определение человека не являются таким, каким он думал? Это должно было как минимум спровоцировать недоверие, возможно, даже сарказм – все эти рассказы про то, кого на самом деле пыталась преследовать Инквизиция и почему Гитлер обладал таким невероятным влиянием на людей; что такое Возможность и почему за нее приходится платить; как с этим жить и почему об этом никому нельзя рассказывать.

Это должно было поднять шум и гам, вынудить людей подняться со своих мест и уйти, смеясь над глупыми сказками…

Но все молчали. Молчали и слушали, а на лицах постепенно, медленно, будто прорываясь сквозь толщу стереотипов и вранья, расцветало понимание.

Дело было даже не в том, что каждый из присутствующих получил свою порцию адреналина и страха в момент осознания своей Возможности; не в том, что жизнь уже убедила их в существование нереального; не в том, что они уже, идя сюда, знали или догадывались; и даже не в том, что это 21 век – воспитанный на компьютерных монстрах и супергероях…

Просто от Анны, стоявшей в центре, как будто исходили особые волны: они не убеждали, они подтверждали то, что каждое ее слово – правда. Ни один человек не усомнился в ее рассказе; так веришь преподавателю химии, когда она на твоих глазах превращает жидкое в пар. Просто принимая, что это немыслимое действительно существует в природе.

– Я Учитель, – ровно сказала молодая женщина после того, как вкратце объяснила пришедшим, что же с ними происходит. – Это моя Возможность. Я могу объяснять так, чтобы люди понимали и принимали. Я вижу Возможности каждого из вас. И ни одна Возможность не повлияет на меня – я, как бы это сказать… Неуязвима для их воздействия.

– А плата? – спросил кто-то с задних рядов.

Анна сняла очки и грустно улыбнулась, окидывая зал расфокусированным взглядом.

– Я обязана помогать, рассказывать и обучать, – сказала она. – Если я не выполняю своих обязанностей и не использую Возможность, я слепну. Я пробовала, и не раз. Потом зрение возвращается, но с каждым разом все хуже и хуже. Я решила больше не рисковать.

– А есть еще такие же, как вы? – подала тихий голос совсем молодая девочка – лет четырнадцати, не больше.

Анна кивнула, возвращая очки на место.

– Учителя существуют в каждой стране. Иногда даже не по одному Учителю. В России нас четверо. Учитель – единственная Возможность, которая всегда была неизменной – у кого бы ни появлялась. Хотя изучить ее так и не удалось. Лао Цзы, Конфуций, Шекспир, Омар Хайям… Чаще всего мы становимся поэтами или писателями, иногда – преподавателями или философами. Впрочем, – женщина улыбнулась. – Далеко не все из нас гении. Это уже отдельный дар.

Она вернулась к рассказу о Возможностях и последствиях, машинально прогуливаясь по залу. Высокая брюнетка позади нее, отложившая в сторону свои вечные обязанности барменши, с мягкой улыбкой следила за ее перемещениями.

– Она меня пугает, – тихо сказала молодая девушка рядом с Настей. Не дождавшись ответа от нее, девушка повернулась к соседу справа. – Вас она не пугает?

– Кто? – не понял мужчина – шаблонный интеллигент с аккуратной бородкой.

– Ну эта, в татуировках, – кивнула разговорчивая гостья. – Смотрит так хмуро. На смерть похожа.

– Ну, если я правильно понял, мы все скоро будем с татуировками, – равнодушно отозвался тот и снова переключился на Анну.

Настя, невольная слушательница этого разговора, улыбнулась. Она уже успела познакомиться со «Смертью» перед собранием и знала, что Кара человек исключительной, даже удивляющей вежливости и к тому же всегда готова помочь «альтернативным людям».

Это было первое, что барменша сказала Насте, пожав ее руку: «Если тебе что-то понадобится – в любое время дня и ночи… Если что-нибудь произойдет и ты не сможешь с этим справиться – я буду рада оказать тебе любую помощь. Просто будь любезна прийти сюда. В «Совином гнезде» всегда есть кто-то, кто сможет все исправить».