– Видимо не срослось! – утешил себя и полез в душевую кабину.
И только под упругими струями воды, понял, как же все болит. Болит всё! Почему-то только так, стоя в воде, обливаясь и задыхаясь ею, я могу по-настоящему чувствовать.
Скоро придёт домработница. Приберёт мою провонявшуюся клубом одежду. Пора бы одеться, но я так увлёкся готовой завтрака, двигаясь под ритмы современной музыки, что не заметил, как пришла домработница.
– Господи, как теперь работать! Оденьтесь, мистер Брейкмич, вы испортили мой рабочий день!
Я чуть не выронил омлет из сковороды. Обернулся. Как всегда хмурая женщина в форме клининговой компании вошла, используя свой ключ. Прикатила с собой необходимый инвентарь. Я сам дал ей ключ от дома. Тут нет того, что я ценил на столько, чтобы оберегать. Да она и не ворует. Это я проверил. А ещё безумно любит меня!
– Мой зад прекрасен, мисс Мот! Вы уже его любите, я знаю!
– Угу, – принялась поднимать, оброненный мною, столик на ножки. – Особенно, когда он не гадит там, где живёт.
Я засмеялся в голос. Разложил омлет по тарелкам.
– Позавтракаете со мной, мисс Мот?
– Заведите себе жену.
Я повязал фартук, чтобы не смущать женщину. Если это её конечно смущает.
– Зачем? Если у меня есть вы, чтобы слушать ворчание и недовольства. Ну же, присаживайтесь! Все остынет, а уборка не убежит.
– Если после этого вы, наконец, уйдёте и я спокойно сделаю свою работу.
Я искренне улыбаюсь, жуя свой омлет.
– Обожаю вас, мисс Мот. Вы же знаете? Ох, чёрт!
Схватил стакан воды, второпях глотая холодную воду.
– В чем дело?
Женщина ополоснула руки, присела ко мне за стол.
– Кажется лишканул с перцем.
– Я знала, что есть подвох.
Я еле сдержал смех, утирая слезу.
Как и предсказывала моя домработница, после завтрака я свалил из дома. Натянув кожаную куртку, джинсы и свои любимые тяжёлые ботинки я вывалился из здания под лучи яркого солнца. Словно ночью не было заморозков и ледяного воздуха, словно скоро не наступит зима, погода радовала тёплым днем. Я опустил тёмные очки на нос, закурил и направился за своим байком. Идти было далеко, но мне уже некуда было спешить. Я везде где мог опоздал. На удивление, мне даже не встретилась Соня – мой верный сталкер – возле подъезда. Наверно сделала себе выходной, считая, что я на свидании. Потому я беззаботно шагал по тротуару. В общем-то я не люблю солнечные дни, они дают мне ложную надежду. Напоминание, что я ещё могу получить желаемое. Но Симон уже давно не появлялся в моей жизни. Ни какого вмешательства со стороны Небес в мою частную жизнь. Я ощущаю с одной стороны мнимую свободу действий, чем я собственно и пользуюсь. Но с другой стороны, я буквально тону в своём персональном аду – одиночестве. Никто здесь не знает меня на столько, насколько я этого сам не пожелал. Даже несравненная Элизабет. Да и она появляется лишь тогда, когда ей это нужно. Мы не близки с ней, у меня нет друзей, которые знают мои тайны. У меня вообще никого здесь нет. И хочу ли этого участливого друга? Уже не уверен.
До парковки, где отдыхает мой верный байк, я добрался в течение часа. Провел ладонью железные изгибы, обвел большим пальцем рукоять акселератора, погрузился в мысли, ведомые только мне. Наконец уселся. Двигатель грубо заурчал. Я поднял ногу с асфальта и двинулся вперёд.
Всегда только вперёд.
Заехал на самый вверх много уровней парковки, остановился. Взглянул на город – кипящий полным котлом людей и машин. Он огромен и куда не кинь взгляд, струится дым и суета. А жизнь в нём стремительно летит. Иногда мне кажется, я как это город – огромный и многогранный, и жизнь во мне бурлит кипящей массой. Но на самом деле, я стою на месте. Меня затягивает смогом сомнений и страха, и вот я уже понимаю, что это и не жизнь вовсе,а бесконечный бег по кругу. Я не чувствую свободу, хотя оков на мне нет. Я не дышу полной грудью, хотя я не связан. Я словно не собранный пазл, в котором потеряна последняя деталь, завершающая общую картину. И если меня взять сейчас в руки, то я вновь рассыплюсь на сотни кусков. Так бывает с каждым новым заданием от Симона. Я каждый раз собираю себя заново. Но все равно чего-то не хватает.
У меня есть незаконные дела, как и всех людей в этом городе. Я живу на широкую ногу и мне нужно зарабатывать, чтобы обеспечить должный уровень. Повторюсь, что жизнь здесь это порочный круг взаимно связанных лишений своих желаний. И раз я здесь мне нужно адаптироваться, что я собственно и пытаюсь каждый раз делать. Меня ждёт бумажная работа моего бизнеса, который создал в моем городе близнеце. Я приеду сюда вечером. Наблюдать, потому что я чувствую нутром, что тремя чертями все не ограничится. Что-то не так с этим символом на крови.
Я завёл байк и спустился вниз, вливаясь в безликий поток горячих машин. Через двадцать минут был у себя в офисе, где картонные улыбчивые лица моих подчинённых показали насколько ненавидят меня, а на самом деле свою слабость перед жизнью.
Солнце тяжёлым шаром катилось за верхушки пыльных высоток. Мне бы ещё быть в офисе, но нечто неумолимо тянет сюда. Я вновь на верхнем уровне парковки. Вновь смотрю на город. И вновь меня зовёт за собой та странная нить, что всегда была во мне, сколько себя помню. Она гудит накаленным проводом, словно в какой-то очень важный момент кто-то тянет её с другого конца. Так было у меня в детстве. Я шёл на зов, пока не стало поздно. После, я научился больше понимать свое подобное состояние. С опытом пришло многое, с ошибками – знание. Но, тем не менее, я все ещё не мог расшифровать эту странную нить. Симон снисходительно посмотрел на меня, когда я поделился этим. Больше никому я об этом не рассказывал.
И вот я здесь. Ищу то, не знаю что. Пытаюсь разглядеть намёк того, что мне, черт возьми, делать с этим гнетущей тяжестью в груди. Я оставил байк. Поднялся на крышу. Солнце в это время почти скрылось за краем города. Тьма неспешно наступала, выползая из злачных переулков, ломала сумерки вдребезги. Огни ночных вывесок загорались, превращая рабочий город в шоу жестокого цирка удовольствий и отдыха.
Я уселся на край, жуя зубочистку в зубах. Наблюдал, как из света рождается тьма, как меняется лицо города под пеленой немого страха. Страх это не плохо. Без страха не будешь смелым. Но страх не всегда добро. Зло дремлет не во тьме, оно поджидает в сумерках, когда власть света уже слаба, а мрак ещё не всесилен. Бояться нужно не темноты, бояться нужно то, что скрыто на грани. Вот тогда и узнаешь, какой именно страх сидит в тебе. Просачивается в кости, сминает жилы, вливается в кровь. Ожидает своего часа. И сумерки его время. Его царство.
Я думаю о том, как получилось так, что я застрял в этих сумерках, когда в кармане загудел телефон. Даже не представляю, кто мог мне звонить в это время суток. По работе уже поздно. А других звонков я не жду. Достал телефон. Гадкое сообщение, но приятно и такое малое внимание. Здорово отвлекло от мрачных мыслей. Я усмехнулся. Девушка, с которой я таки и не встретился сегодня, обижена на меня до глубины души. И все же пишет мне, и все же открыто намекает встретить с ней.
Сейчас.
Я смеюсь уже в голос. Откинув город взглядом, и вернее ту часть, что я мог видеть со своего места наблюдения, подумал что это неплохая мысль. Вернулся к верному железному другу. И вот уже вдвоём мы разрезаем мрак золотой полосой дальнего света фары. Я хотел пролететь перекрёсток на жёлтый сигнал светофора, как мою грудь словно сжали тиски. Я едва не согнулся попала, теряя управление. Притормозил, выравнивая дыхания. Дышал шумно, растирая грудь. Может быть это инфаркт, а ни какое не чутье. Немного растерян. Оборачиваюсь по сторонам. Народу мало. Идут по своим делам. Из рядом стоящего дома, хлопнув дверью, вышла девочка, а может мальчик. Сейчас хрен их различить в одинаковых балахонах и у обоих могут быть длинноватые волосы с розовым отливом. Я проследил за ней/ним, но моё внимание привлёк дом. Типичная высотка. Во всех окнах свет, люди вернулись с работы. Я слезаю с байка. Направляют к двери. Доводчики сломаны, потому я беспрепятственно проникают в подъезд. В груди все ещё темно, но по крайней мере я могу дышать. Чутье ведёт вверх, потому я послушно поднимаюсь по грязной лестнице. На одном из лестничных пролетах стоит стайка молодежи. Несколько парней и девушка. Та улыбается мне.
