Сердце билось, парень просто был в отключке. Я облегченно вздохнул. Претерпевая боль, я начал его тормошить, но он не приходил в себя. Нащупал в его кармане телефон, я кое-как набрал службу спасения, сказал им, что я выживший из автобуса и что мне нужна помощь, а затем отключился, даже не успев толком объяснить, что за автобус и где нас искать.

Иногда я приходил в себя, пытался подняться, но боль сковывала снова и снова. Я кричал, пытался растолкать Вавилона, но он не просыпался. Я в отчаянии смотрел на автобус, продолжая лежать на груди парня. Боль убивала, а страх усиливал эту боль. Но стук его сердца успокаивал меня. Все что у меня было сейчас, это размеренное сердцебиение, оно что-то напевало, пытаясь меня успокоить. И мне казалось, что я смогу справиться с этой болью, смогу побороть страх и ужас, лишь бы этот стук никогда не прекращался…

Возле автобуса валялось несколько неподвижных тел. Наверное, до пожара несколько выживших отчаянно пытались выбраться наружу. Но для меня этот мир плавно отошел на второй план.

На время я снова потерял слух, только чувствовал биение сердца и считал удары. Когда я услышал отдаленные звуки приближающихся сирен спасателей и медиков, я облегченно вздохнул и после этого меня словно выключило.

Дрожащая суматоха вокруг катастрофы прекратила существование. Мир людей стал едва уловимой дымкой.

– Алекс! Эй, слышишь меня? – кто-то звал меня, и я медленно приходил в себя.

Мне кое-как удалось разлепить один глаз и, чуть повернув голову, посмотреть в сторону зовущего меня. Боли уже я не чувствовал, но с трудом мог вспомнить, как я здесь оказался.

Передо мной стоял мужчина лет пятидесяти пяти в белом халате.

– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался доктор, подходя ближе.

– Что случилось? – прошептал я заплетающимся языком.

– Ты попал в аварию, но тебе удалось выжить. С тобой все хорошо, перелом одного ребра, вывих плеча, многочисленные ушибы и растяжения. Считай, что ты родился под счастливой звездой. Как говориться, отделался легким испугом. – улыбнулся врач, осматривая мое лицо. – Как ты себя чувствуешь?

– Не знаю… Вообще ничего не чувствую… – пробормотал я, с трудом проговаривая слова. – Можно попить?

– Сейчас придет медсестра и поможет тебе. Твои родные уже здесь, ты можешь с ними повидаться. Также тебе нужно будет рассказать все о происшествии представителям правоохранительных органов, как единственный выживший, теперь ты будешь в центре внимания. – он повернулся, чтобы уйти, а до меня медленно доходили его слова.

– Что значит, единственный выживший? А как же… Со мной вместе вылез из автобуса еще один человек…

Лицо доктора в миг потеряло всю эту наигранную веселость.

– Ах, да. Один твой однокурсник выжил, но скажу честно, он не в лучшем состоянии. У него серьезные повреждения головы… Ему сделали операцию, но он пока не приходит в сознание. Наши врачи делают все возможное, все зависит теперь от воли судьбы. Будем надеяться, выкарабкается, жалко парня, такой молодой еще.

Я почувствовал, как у меня задрожали губы. Внезапно я осознал, что моя жизнь связана с этим человеком. Какая-то невидимая нить, проходящая через всю мою жизнь… Я ненавидел его всю жизнь, но теперь больше не могу ненавидеть. Он спас меня, и теперь я ему обязан…

– Я могу его увидеть?

– Не сейчас. Тебе нужно еще пару дней полежать в постели, мы сделали томографию и я еще не получил полный отчет по твоему состоянию.

– Но я должен его увидеть! – в моем голосе звучали нотки отчаяния. – Он…

– Алекс, я все понимаю, но ты ничем не сможешь ему помочь. Поверь, наши врачи сделают все возможное, чтобы спасти его.

Я не мог сдерживать слез. Когда тетя влетела в мою палату после врача, она долго сокрушалась и говорила о том, что благодарит всех богов, что они сохранили мою жизнь.

– Меня вытащили из автобуса… Я бы погиб вместе со всеми. – прошептал я, принимая у медсестры стакан воды.

– Пейте через трубочку и маленькими глотками. – сказала она и вышла.

– Милый, что ты говорил? – тетя взяла меня за руку.

– Антон Вавилов… Парень из нашего универа. Он спас меня… Он где-то здесь, в этой же больнице… Врач сказал, что он в плохом состоянии…

– Дорогой, не переживай, я позабочусь об этом. – тетя выглядела как зомби и говорила очень медленно, видимо напилась опять своего успокоительного, чтобы не реветь.

Через полчаса в мою просторную палату привезли Вавилона. Тетя распорядилась, чтобы его окружили “особой” заботой.

– Спасибо. – прошептал я, когда она снова села рядом с моей кроватью.

– Милый, все что захочешь! Только скажи!

Тетя вызвала какого-то своего знакомого врача, а потом сообщила мне, что парню требуется повторная операция, но в другой клинике.

– Прости, родной, тут ему не смогут помочь, нужен опытный нейрохирург. Клаус сказал, у него есть хороший врач в Германии, но нужно спешить, иначе твой друг не протянет, тут ему не помогут. Он пришлет сегодня за ним вертолет.

Я смотрел на лежащего Вавилона и не мог поверить, что все вот так может закончится. Я воспоминал тот день, когда он меня вытащил из подвала и не дал умереть, и сегодня он снова сделал это. А я жил только мыслью о том, чтобы уничтожить его. Оказывается, желания материализуются.

Мне было тошно от самого себя. Во что я превратился за все эти годы? И почему он помог мне после всего того, что я делал против него?

Когда за ним пришли, я почувствовал такую пустоту, словно у меня забирают что-то ценное. Ну почему все должно было получится именно так? Лучше бы он меня не вытаскивал! Я бы сгорел в этом автобусе вместе со всеми, продолжая ненавидеть его! Моя ненависть – это единственное, что у меня было, но он отнял у меня даже это!

Тетя перевезла меня в другую клинику, где я провел еще три недели. Мое здоровье быстро шло на поправку, а за окном постоянно толпились мои фанаты, которые держали плакаты, чтобы я быстрее возвращался на сцену.

Вавилона прооперировали, но на его полное восстановление требовалось около полугода. Мне хотелось увидеть его, сказать спасибо за спасение. Но каждый раз, когда я набирал ему сообщение в соцсети, я сразу же понимал, что не смогу написать. Не знаю, что сказать. К тому же, судя по его профилю, он не заходил в соц сети с момента аварии.

– Посмотри, сколько тебе притащили игрушек! – смеялся Виктор, рассматривая мою палату. Она была и правда заставлена игрушками и цветами так, словно тут магазин подарков. – Девчонки тебя обожают! Надо написать в твоей ленте, что ты больше не принимаешь мишками и зайчиками, а отдаешь предпочтение чему-то более значимому. Пусть виски дарят или коньяк.

– Вить, что ты несешь? – я скривил лицо. – Иногда ты такой придурок!

– Ладно. – махнул он рукой. – Я прикалываюсь. Просто смешно, что взрослому парню дарят такие мимимишные подарки. Вот смотри, у этого медвежонка открытка в руках. Давай посмотрим!

“Я каждый день молюсь за тебя и благодарю Бога, что он помог тебе! Ты настоящий Ангел, который делает нашу жизнь лучше! Выздоравливай!”

– Дай сюда! И не трогай тут ничего! – я грубо выхватил у него из рук открытку и оттолкнул его от игрушки. – Какой же ты иногда бываешь циничный гад! Бесишь!

– Я циничный? – разозлился Виктор. – А от кого я научился этому? Ты после аварии так изменился! Стал чрезмерно сентиментальный!

– Дело тут не в сентиментальности! Люди дарят мне от чистого сердца, мне плевать, что они приносят, мне ничего от них не нужно! Но смеяться над теми, кто о тебе заботится – это гадство! От тебя я этого не ожидал!

– Ладно, прости. Я не хотел тебя обидеть. Не буду трогать твоих фанаток. – он поднял руки и опустил глаза. – Сдаюсь.

Я подошел к окну и посмотрел на людей, которые там стоят. Бедолаги, часами проводят на улице! Но мне было приятно, и когда Виктор уходил, я с удовольствием читал все письма, которые при приходили от моих поклонников.