Наравне с казаками в Сибири ратную службу несли еще и стрельцы, но они уже почти ничем не отличались от пеших казаков, ни происхождением, ни привилегиями. И обязанности по службе были одинаковые, да и жалование выплачивалось такое же. А что касается дисциплины и несения службы в походах, то разделение между двумя официально разными воинскими структурами вообще исчезает. Поэтому во многих исторических материалах условно принято называть казаками всех сибирских служилых людей.

Денежное и продовольственное содержание служилых людей зависело от чина, рода службы и места расквартировки части. Кроме того полагалась небольшая «хлебная» прибавка на жену, если таковая имелась. Годовое денежное содержание, с учетом перечисленных выше условий, в Енисейском остроге составляло от 5 до 8 рублей. Продовольственное (хлебное) было от 30 до 50 пудов хлеба и от 1,5 до 2 пудов соли. Для сравнения – годовая норма хлеба на человека в России составляла 25 пудов. Кроме того выдавался овес конным казакам в объеме 25 пудов на лошадь.

Размер же окладов сынов боярских носил характер индивидуальный и зависел от воеводы и выполняемого поручения. Фактически сыны боярские – это такие же служилые люди, а именовались так не потому, что были отпрысками бояр, нет, это официальное звание, низшая прослойка господствующего на то время феодального сословия, к боярам никакого отношения не имеющая. За Уралом же это был высший чин, из которого потом и формировалось сибирское дворянство. Кроме того, это еще и источник комплектования командных кадров в Сибири.

Должности стрелецкого сотника и казачьего атамана были в армии того времени равнозначными. Однако ввиду постоянной некомплектности «офицерского» состава воевода мог переподчинить подразделение казаков стрелецкому сотнику и наоборот, стрелецкое подразделение подчинить казачьему атаману. Это практиковалось как в военных походах, так и в бою. Иногда в условиях острой нехватки начсостава, особенно в бою, функции командиров даже могли возлагаться на рядовых бойцов – казаков или стрельцов.

Кроме того все-таки чин атамана считался сугубо казачьим, в то время как сотник мог быть как казачьим командиром так и стрелецким, к тому же в отличии от сотника, атаман мог иметь в подчинении всего лишь несколько десятков бойцов, а сотник мог командовать формированием до пятисот человек.

Вооружение служилых людей в Сибири – казаков, стрельцов и пушкарей ничем кардинально не отличалось от вооружения и амуниции таких же категорий военных в центральной части России. Единственное различие было у стрельцов в форме одежды. Поскольку цвет и некоторые особенности фасона у каждого стрелецкого полка были разными, а сибирские гарнизоны формировались по принципу командировок из разных регионов страны, то можно было встретить где-нибудь в Сургуте или в Тобольске стрельца, как в зеленом, так и в красном кафтане. А к тому времени, о котором мы сейчас говорим, стрельцы в России существовали на контрактной основе уже, с 1550 года.

Прибывшая к берегам Енисея толпа «первопроходцев» мало походила на регулярную воинскую часть. Мало того, что амуниция у них была разных цветов, так еще за год путешествия она обветшала и приобрела совсем уж непрезентабельный вид. У кого еще оставались кители, были в них, благо погода была теплая – начало июня. У кого кители поизносились, были в черкесках или в гимнастерках. Только по верхам папах или околышам фуражек можно было определить, к какому войску казак принадлежит и откуда прибыл для прохождения службы.

Еще хуже и комичней обстояло дело у стрельцов. У них, у всех, изначально бархатные шапки с меховыми околышами от дождя и снега за год путешествия превратились в «невесть что», кафтаны у некоторых были совсем без пуговиц. Если раньше принадлежность по войсковым соединениям, можно было определить еще и по цвету кушаков или цвету сапог, то сейчас этого сделать было невозможно. У кого еще оставался кушак, то по его виду невозможно было определить цвет, то же самое можно было сказать и о сапогах.

Конечно, как и положено всем служилым, они имели при себе сменную форму, но надевать ее не торопились, пока окончательно не обоснуются и не приведут себя в порядок. Что касается «табельного» оружия, то и здесь дело обстояло не совсем гладко: сабли у казаков давно не точены, кое у кого – поржавели, пики тоже пришли в негодность и требовали срочного ремонта.

Как ни берегли стрельцы свои «пищали», но и их коснулась ржавчина. Да и что говорить, целыми днями в походе на дожде, на реке в сырости, вечером уже у костра старались быстро поесть, да спать. Некогда было чисткой оружия заниматься, пищали смазывать, сабли да бердыши точить. В походе всегда так, ведь казаки и стрельцы еще и груз тащили немалый. Одна пищаль только весила 8–9 килограммов, а боеприпас, а сабля или бердыш, пика, да другая разная амуниции. Кроме того в отряде было целых пять пушек, да боезапас к ним.

И это не считая общего груза. А несли они с собой на место строительства острога – инструменты и провиант из расчета на год жизни в экстремальных условиях вдали от цивилизации. Струги строили и их же тянули вверх против течения рек, а ведь вечером их не ждал сытный ужин и теплая постель, все нужно было самим сделать, да и несение службы никто не отменял. Точно так же и в карауле ночью стояли, и в разведку ходили, а иногда и в бой вступали с ватагами «диких» тунгусов.

Выйдя на стругах к Енисею все с облегчением вздохнули. Путешествие завершилось, теперь предстоял новый этап – строительство самого острога и подготовка к зиме. Лето было хоть и теплое, но как всегда в Сибири короткое. А надо было многое успеть и прежде всего, построить жилье и склады.

А так же, учитывая уроки недавнего нападения на отряд крупной ватаги тунгусов, необходимо было огородиться мощным тыном. Хотя от места обитания тунгусов их теперь отделял широкий и быстрый Енисей, угроза нападения не уменьшилась. И если теперь, летом их переправу через реку еще можно было как-то контролировать, то вот, зимой опасность нападения становится реальной.

Для управления вновь построенным острогом из Тобольска ежегодно присылали новых управителей – «годовальщиков». В правоустанавливающих документах новый острог первоначально именовался Тунгусским и только спустя какое-то время его стали называть – Енисейским, по названию великой реки.

Уже в 1619 году на смену Петру Абычеву и Черкасу Рукину прибыл новый командир Максим Трубчанинов. Вполне естественно, что прибыл он с большим караваном. Теперь уже кроме ржи и овса, необходимого в первую очередь для переселенцев, гнали домашний скот, везли порох, оружие, пушки, снаряды, военное обмундирование и, конечно же, шли мастеровые люди – стройка-то фактически только начиналась, а на подходе были уже следующие караваны. Жизнь на пустынном доселе берегу таежной реки закипела.

Так удачно построенный на Кети Маковский острог аккумулировал грузы, отправляемые из Тобольска, на своих складах, что давало возможность зимой по санному пути продолжать их доставку в Енисейский острог.

Это лишь подтвердило своевременность и целесообразность строительства Маковского острога и его необходимость, как перевалочной базы.

Для нормального и ритмичного функционирования маршрута по доставке грузов и людей от Маковского острога до Енисея, была организована доставка стругов и лодок обратно к началу пути. Таким образом, отпадала необходимость в изготовлении новых лодок и «дощаников», что значительно упрощало путь. Теперь после волока, после длительного и изнурительного путешествия у людей отпадала необходимость в их строительстве. К тому же, чтобы строить лодки и струги, необходимо было обладать определенными навыками, а значит, нужны были бы специалисты.