Выныриваю из лужи. Отплевываюсь с зажмуренными глазами. Руками и ногами болтыхаю в грязной воде. Стараюсь, чтобы она не попала в рот. Не хватало ещё подхватить тут какую-нибудь заразу. Но всё-таки жидкость попадает на язык. Странно, но я совсем не чувствую песка и вони. Наоборот, вода оказывается приятной на вкус. Ловлю себя на этой мысли и вспоминаю, что наступила в лужу и провалилась, видимо, в открытый канализационный люк, поэтому сразу же начинаю кашлять, не прекращая грести руками наверх, помогая ногами, как лягушка.

Левая рука касается чего-то твёрдого, и я хватаюсь за какой-то выступ. Как дельфин, выныриваю на него и разлепляю глаза, чтобы тут же их закрыть, прекращая барахтаться. Но открыть глаза всё же приходится, потому что вода странным образом уходит, и мне становится прохладно.

Осматриваю себя. Вся моя одежда исчезла, словно растворилась. Как такое возможно?

Я поджимаю колени и обхватываю себя руками, прикрывая грудь. Мокрые волосы неприятно липнут к лицу и спине. Оглядываю место, где очутилась.

Это точно не оживлённый проспект, где я переходила дорогу, поминая ленивого ученика и его родительницу, а также угодливого директора, из-за которых решила уволиться из школы. И ведь уволилась же! В разгар учебного года подала заявление, но мне быстро нашли замену. Так что угрызениями совести можно не мучиться.

Помещение представляет собой грот, переходивший в комнату с высоким потолком и поддерживаемый тремя круглыми колонами. В гроте находится неработающий фонтан, в котором я сейчас и сижу. Неработающий, потому что из скульптуры в центре, под которой сжимаюсь, чтобы скрыть побольше своих «прелестей», вода не течёт. Наоборот, жидкость впитывается в странную композицию: словно выходящих из волн три девушки, над которыми возвышался старец.

– Добро пожаловать на королевский отбор!

Мужской голос отвлекает меня от рассматривания необычной скульптуры. Поворачиваю голову и вижу пожилого мужчину, убелённого сединой, с длинной бородой. Одет он просто: бежевая ряса, в широких рукавах которой виднеются узкие рукава серого подрясника. Из-под длинного облачения выглядывают пальцы босых ног. Священник стоит на каменных плитах без обуви.

Рядом со старцем стоит мужчина в военной форме, белых штанах и синем кителе. Судя по нашивкам, эполетам и аксельбанту, офицер или его звание ещё выше. В воинских чинах я не разбираюсь.

Военный так смотрит на меня, что по спине бегут мурашки, и я передёргиваю плечами. Неприятный тип. Хотя внешне привлекателен: блондин, короткая светлая борода, голубые глаза, оттеняемые синим кителем. Высокий, с выправкой и широкими плечами. В нём чувствуется порода.

Мой взгляд возвращается к старцу, терпеливо ожидающему, пока я рассмотрю их. И до моего мозга, заторможенного после недолгого кислородного голодания, доходят слова, произнесённые священником.

– Какой отбор? – хрипло переспрашиваю я, облизывая пересохшие враз губы. – Я же улицу переходила и наступила в лужу. Я ж не знала, что там скрывается открытый канализационный колодец, – поясняю, всё ещё не веря в происходящее, да и сидеть голой перед двумя мужчинами, пусть один из них и аскет, мало приятного.

– Почтенный Сава, может проведём ещё один призыв? – голос солдафона оказывается низким, глубоким, с вибрирующими нотками. – Мудрейший, кажется, эта судья не обладает необходимым уровнем интеллекта для честного судейства.

Правда, интонации совершенно не подходят к чарующему баритону. Да и намёк на мои умственные способности и отсутствие необходимых физических данных мало вяжутся с привлекательной внешностью офицера.

– Не торопись, мальчик мой, – останавливает Сава военного. – Мы не в праве отвергать дар богов.

– Дар? – «мальчик» открыто сомневается, приподняв вопросительно бровь и косясь на меня.

– Выбор богов – это дар, – с удивительным спокойствием и искренним смирением поясняет мудрейший и обращается уже ко мне: – Да, всё верно, – подтверждает старец. – Именно в этот момент наш бог, Единосущий, – он указывает на того, кто изображён вверху скульптуры, – и три его дочери – Рендита, Сперанта и Лава, избрали вас в качестве судьи королевского отбора, – он кланяется, но заметив, что солдафон, по-другому назвать военного я не могла, даже и не думает поприветствовать меня, шикает на него, и только тогда офицер кланяется.

Постепенно до моего сознания доходят слова священника, или кем он тут является. Но фантастичность происходящего, скептицизм и растерянность по большей части из-за наготы вынуждают произнести:

– Точно в качестве судьи? Я замуж не хочу!

В силу профессии я прочитала много книг, от признанной классики до современной прозы, даже лёгкими романчиками не брезговала. Иногда хотелось хорошо и весело провести вечерок. Дома, в удобном кресле, завёрнутая в тёплый плед. Так что фэнтези про попаданок в другие миры на свадебные отборы я тоже читала. Вот только там девушки становились участницами в конкурсах, после которых становились жёнами венценосных особ, а не судили их.

Нет, я всё-таки наглоталась грязной жижи и лежу в бреду. Этого просто быть не может.

– А вас никто и не звал, – солдафон продолжает выражать своё недовольство.

– Тогда зачем я здесь? – какой же он всё-таки грубый.

– Вы будете судить невест, участвующих в королевском отборе, – терпеливо повторяет Сава.

– Я!?

На грани слышимого:

– У неё ещё и проблемы со слухом.

Слова этого мужлана в военном мундире немного отрезвляют меня, поэтому говорю сердито и требовательно:

– Для начала дайте одежду, – и приподнимаю правую бровь, не спуская взгляда с солдафона. – Или сами разденьтесь. А то нечестно: я сижу перед вами в чём мать родила, а вы, одетые, ещё и насмехаетесь надо мной.

Почтенный Сава бросает взгляд с лукавой хитринкой на офицера, который сжимает челюсть так, что заходили желваки. Солдафон взмахивает левой рукой. И, о чудо! На глазах в его зажатой ладони появляется сверху вниз алый плащ.

Мой рот открывается самопроизвольно. Я прям чувствую, как моя челюсть падает на пол. От удивления даже чуть руки не опустила, приоткрыв грудь. Заметив презрительную ухмылку военного, тут же возвращаю их на место. На меня набрасывают плащ, в который я быстро закутываюсь и, наконец-то, встаю. Сидеть на холодном дне фонтана неприятно.

– Так значит меня сюда призвали судить, а не участвовать в отборе? – уточняю я, вытаскивая волосы из-под одежды и перекидывая их на одно плечо.

Работа в школе научила всегда выяснять все детали предстоящего дела. Хотя мозг здравомыслящего человека двадцать первого века отказывается признавать происходящее как реальность. Даже чудесное появление плаща, в котором мне стало теплее и уютнее рядом с полностью одетыми мужчинами, никак не вписывается в привычную картину мира. Так и хочется найти логические объяснения происходящему.

Ещё один пренебрежительный взгляд от солдафона. Какой же он узколобый мужлан!

– Вы совершенно правы, – священник сглаживает вежливым ответом некультурное поведение спутника. – Позвольте представиться, – он кланяется. – Сава. Других имён более не имею. Избрав путь служения, отрёкся от земных благ и привязанностей. Я верховный жрец Единосущего и его дочерей. Ваше высокопревосходительство, – служитель обращается к военному.

Судя по обращению, тот дослужился до высокого чина.

– Великий князь, – знакомый из истории титул. – Фельтмаршалок, – а это очень похоже на воинское звание. – Левент Тэриус Алиазкар Варади, – высокомерно называет он своё имя. – Обращаться ваше высокопревосходительство.

Какое у него вычурное и длинное имя! Я отплачиваю ему той же монетой: насмешливой ухмылкой.

– Васильева Полина Андреевна, – в моём имени меньше пафоса и отсутствует титул, но меня это не волнует. Это они нуждаются во мне, раз им послали меня боги, по их словам. – Обращаться Полина Андреевна, – копирую фельтмаршалока и сцепляюсь взглядами с его высокопревосходительством.