========== Часть 1 ==========

— Я знал, что ты не отличаешься выдающимися умственными способностями, у вас с Йегером это семейное, но, чтобы настолько, Аккерман, — мужчина скрестил руки на груди, прислонившись к стене конюшни, — ты меня разочаровываешь.

Пропитанная потом и грязью одежда намертво прилипла к коже, вызывая неприятный зуд. Микасе хотелось сбежать в замок, встать под горячий душ и смыть с себя страх и переутомление, лечь под одеяло и забыться долгим, глубоким сном. От понимания, что ее ждет очередной малоприятный разговор и последующее изощренное наказание, становилось совсем тошно.

Аккерман тряхнула слипшимися волосами в изнеможении и провела ладонью по лицу в попытке стереть с себя невыносимую усталость и взгляд Капитана.

— Ты, наверное, считаешь себя самой лучшей, — он отпрянул от стены, неторопливо двинувшись в ее сторону.

Ей казалось, что внутренности покрываются ледяной коркой от разрастающегося страха. Сердце пропускало удар с каждым его шагом; выпрямить спину и поднять голову стало для нее настоящим испытанием. Взглянуть на него девушка не решилась.

— Непобедимой… — после недолгого молчания задумчиво протянул он, не сводя прямого взгляда, — как наш обожаемый недотитан, который бесполезнее вас всех вместе взятых.

От боли, вызванной его словами, становилось сложнее дышать. Микаса сжала ладони в кулаки, не в силах ответить старшему по званию — слова застряли в горле разбухшим, тяжелым комом. Мысли путались в голове от утомления, желудок скрутило спазмом от резкого чувства беззащитности, колючими мурашками прошедшего вдоль позвоночника в момент, когда капитан встал за ее спину.

— Наши предыдущие беседы не принесли никакого результата.

Микаса не понимала, насколько близко он стоял к ней, источая удивительно мощные волны презрения: до тошноты пугающий, ледяной голос словно заглушал окружающие звуки даже несмотря на то, что звучал будто издалека, вынуждая каждый раз прислушиваться. Она не знала, чего именно ожидать за очередное непослушание, по счастливой случайности не приведшее к смертельным последствиям. Тогда, на поле боя, понимание случившегося пришло к ней уже после того, как она нарушила приказ, отданный капитаном. В момент, когда Аккерман показалось, что Эрен экстренно нуждается в помощи, ноги сами понесли ее в сторону брата; даже внутреннее противоречие, гудящее под черепной коробкой, не остановило Микасу.

Резкий толчок, от которого область между лопаток обожгло острой болью, и Аккерман оказалась прижата к земле. Капитан уперся коленом в место на спине, в которое пришелся первый удар, и запустил пальцы в ее волосы, поднимая голову. Кожу в области хватки пронзил колючий жар, тут же заползший под веки. Микаса ощутила, как от бессилия по щекам скользнули раскалённые слезы.

— Повторюсь еще раз, последний, — отрывисто прошипел мужчина над ухом, оттягивая свалявшиеся пряди на себя. Микаса с трудом подавила стон боли, рвущийся из груди, и невольно накрыла его холодные руки своими дрожащими пальцами в попытке высвободиться из мучительного захвата, — если еще раз ты ослушаешься меня, если бросишь хоть один свой недоматеринский взгляд в сторону Йегера — вылетишь отсюда к чертовой матери, и никто тебя не спасет, никто мне не помешает, даже твой обожаемый брат. Из-за твоей беспечности могут пострадать другие кадеты, идиотка. Ты все поняла?

— Да, — еле слышно прошептали спекшиеся губы.

Когда капитан отпустил ее, брезгливо отталкивая от себя, Микаса резко поднялась, ощущая, как боль раскаленной волной растекается по коже головы, заползая на плечи и спину. Собственное дыхание казалось ей настолько обжигающе-горячим, будто своими словами и действиями он распалил в ней настоящую огненную бурю. Ей было стыдно за слезы, безостановочно льющиеся из глаз, за невозможность дать отпор — сил у нее едва хватало на то, чтобы просто стоять, униженно провожая капитана помутневшим взглядом сквозь слипшиеся ресницы. Микаса чувствовала, как внутри нее что-то разбилось, болезненно впиваясь осколками во внутренности: каждый раз она надеялась на его понимание, на какую-то безнадежную снисходительность, но он не понимал, либо отказывался понимать ее. Ей просто хотелось защитить единственного любимого человека. Неужели она делала что-то не так?

Отряхнув брюки от прилипшей сухой травы и листьев, она грубо стерла влагу с щек рукавом куртки и, сделав глубокий вдох, двинулась за удаляющейся мужской фигурой к замку. Погода стремительно портилась под стать ее настроению: заморосил противный мелкий дождь.

Не желая сталкиваться ни с кем из друзей, Микаса сразу же направилась в сторону душевых, все еще чувствуя отголоски боли в теле. Эта боль будто эхом отражалась в ее душе, отчего перед глазами вновь и вновь мутнело от подступающих слез. Так униженно она не чувствовала себя еще никогда.

Горячая вода притупляла неприятные ощущения и мысли, позволив, наконец, расслабиться. Именно сейчас, когда ей было так плохо, одиночество чувствовалось особо остро. Хотелось, чтобы этот день скорее закончился.

После душа Микаса решила не идти на ужин, а отправиться сразу на построение. По пути она перебирала варианты наказания, которое для нее мог придумать капитан на этот раз: конюшни она уже чистила, замок драила, в прачке за стиркой формы целого отряда отсиделась. Было страшно и совсем чуточку интересно, зайдет ли его заурядная фантазия дальше обязанностей всех солдат, выполняемых ею в двойном объеме.

Как только закончилось построение, она невольно оглянула толпу в поисках Эрена, но так и не нашла брата. Ее друзья выглядели изможденными — после миссии всем хотелось отдохнуть и отойти от увиденных ужасов, и они могли спокойно насладиться свободным временем до следующей тренировки. Но не Микаса. Ее личная битва только начиналась, и противник был похуже самого сильного титана.

Чужая рука, опустившаяся на плечо, заставила ее вздрогнуть и отвлечься от мыслей и поисков Эрена. С надеждой, что это не капитан Леви, Микаса обернулась.

— Ты как, Микаса? — поинтересовался Армин.

Аккерман почувствовала облегчение и едва сдержалась, чтобы не обнять его. Присутствие друга всегда успокаивающе действовало на нее.

— Жду, пока коротышка выдвинет свой приговор, — тихо призналась она.

Парень улыбнулся, скрещивая руки на груди.

— Ну и взъелся же он на тебя!

— Ему просто скучно, — подытожила Микаса, тяжело вздохнув.

— Не обращай на него внимания, перебесится.

Она чертовски не хотела видеть Капитана прямо сейчас. Хотелось сбежать и спрятаться, только бы не чувствовать каждой своей клеточкой его угрюмый взгляд из-под полуприкрытых век. Она понимала, что после их «беседы» у конюшни больше не сможет спокойно реагировать на его нахождение рядом.

— Аккерман!

Микаса вновь вздохнула, пристально глядя в глаза Армина, наполнившиеся жалостью.

— Я останусь с тобой, — тихо прошептал он, склонившись к ее уху.

— Не стоит. Иначе тебя он тоже накажет.

Оглядев ее в сомнении, Армин крепко обнял девушку, прижимая к себе на доли секунды, и, пожелав удачи, двинулся к выходу, периодически оглядываясь. Микасе стоило титанических усилий выдавить из себя усталую улыбку в благодарность.

Каждый мускул болезненно напрягся, как только капитан Леви остановился напротив нее, осуждающе оглядывая с ног до головы.

Нахмурившись, он продолжил:

— У меня для тебя есть сюрприз, который ты точно оценишь по достоинству. В течение следующего месяца после каждой миссии ты будешь оставаться на ночное дежурство. Если тебе посчастливится оказаться в пасти титана — твой братец продолжит начищать посуду и готовить харчи за тебя.

Он с неким мрачным удовольствием рассматривал ее лицо, скрестив руки на груди. Микаса погасила в себе вспышку гнева и безразлично посмотрела на него в ответ.

Ей показалось, что такая реакция Капитана не устроила: он прищурился, поджав губы.

— И завтра перед тренировкой зайди ко мне.

— Есть, сэр. Разрешите идти?