— Что скажешь, Дариус? — начала без приветствия женщина, закрывая окно так, чтобы держать старика в поле зрения.
— Что доверятся им и по-серьёзному положатся на них лишь глупцы, — он ядовито хмыкнул и пальцами небрежно отбросил от себя лист, что читал до этого. — А таких у нас половина, как минимум.
Разочарованным Закклай не выглядел, его донимало что-то другое. И это что-то подсознательно тревожило и гостью. Только первый чётко понимал, что именно, а вторая нет. Кива обошла стол, следя за тем, как её шаги откликаются в тишине кабинета. Ковёр их приглушал, но всё же какой-то тихий звук имелся. Стул мягко и приглушённо заскрипел, когда на него сели.
— Пока, — командующий не позволил прибывшей как-либо прокомментировать сказанное ранее, — хочу послушать, что скажешь ты. Ты же общалась с каждым из этих доброво-ольцев.
Последнее слово противно и насмешливо протянулось, заполняя пустоты пространства. Женщина прикрыла веки, выстраивая в голове то, что могла бы поведать сейчас, с глазу на глаз. Тишина позднего вечера прерывалась лишь тиканьем массивных часов. Дариус же сверлил её взглядом. Его даже не занимали бумаги на столе или недоделанный ворох работы. Что несколько нарушало заведённые здесь порядки. Возможно, их он в данный момент не считал более важными, чем то, что мог услышать.
— Некоторые вполне искренни, — начала руководительница сыскного отдела, — некоторые определённо держат что-то на своём уме. А Елена знает так больше их всех вместе взятых. За ними нужно следить, за ней нужно следить и не оставлять с разведчиками.
— Осталось их самих в этом убедить, сущий пустяк, — выплюнул старик и неодобрительно покачал головой. — Как дети малые, растеклись сразу. Слюнтяи.
В голосе впервые слышалось такое презрение по отношению к Разведкорпусу. Кива прекрасно поняла, что те его разочаровали, если не действиями, то оценкой ситуации. А если такое случалось, то было оно бесповоротно. И больше никогда особого содействия они не сумеют получить. Не от него. Но в этой ситуации Закклай не мог влиять единолично — судьба острова всё же не была его персональной ответственностью.
Приходилось мириться с мнением остальных, наделённых полномочиями и властью. Навязать своё и убедить всех было попросту невозможным даже при имеющимся влиянии. Да и после революции однобокий взгляд на ситуацию будет воспринят в штыки. Вербоуген не сомневалась, что Дариус не закрывает глаза на выгоды, возможности, что давал этот контакт. Дело было в другом, во взгляде на остальных на корень этой ситуации. После периода тишины, успехов и убеждений в том, что они крепнут, прибытие добровольцев восприняли как долгожданную лазейку и шанс на то, что «работать» придётся меньше и не так тяжко. Шанс, за который многие ухватятся. В то время как расслабляться и полагаться на чужих нельзя. Особенно на тех, кто говорит красивые речи.
— Сытая жизнь развращает некоторых, — заметила Кива и криво улыбнулась, закинув ногу на ногу. — Что будешь делать?
В тон ей Закклай вальяжно откинулся на высокую спинку стула. Он смотрел на неё, и пауза растягивалась. В свете лам, да на фоне тёмного неба из окна его лицо не выглядело усталым или же мрачным. Наконец он сплёл пальцы в замок на животе и изрёк:
— Ничего, — насмешливая улыбка, колкий неотрывный взгляд. — Ни-че-го. Они все будут иметь предостаточно времени, чтобы вблизи рассмотреть последствия своих ошибок. Это лучшее унижение для них. А там начнётся такое, что я с удовольствием и восхищение посмотрю. Это будет идеальным завершением.
— Завершением? — тут же уточнила гостья, понимая, что наклонности командующего, до селе более или менее приемлемые, выливаются в не самый лучший для острова образ.
— Я слишком стар, чтобы хотеть что-то кардинально менять, — честно ответил Дариус и прикрыл глаза. — Это не моё время. Посмотрю, что сделают молодые. Хотя…
Он хмыкнул, расцепил руки и забарабанил пальцами левой по столешнице. Явно что-то прикидывал про себя. Вербоуген же, почти как на допросах ранее, внимала ему целиком. Потому что он не лгал, не манипулировал, чтобы что-то куда-то направить и получить, а просто говорил. Делился мнением или планами на недолгое, в перспективе, будущее. И это говорило ей о том, что именно назревает, куда больше, чем простое изложение предположений. Не радостная тенденция. И если командующий мог позволить себе не переживать обо всём этом по физиологическим причинам, то она нет. Ей в этом ещё оставаться и вертеться.
— Ничего правильного они не сделают, потому что не думают. Даже сейчас: некоторые требовали их повесить, забывая о тех знаниях, что мы можем получить. Зато это будет занятное действо — лучше чем стравливать голодных, — тем временем закончил старик со своими догадками, которые редко расходились с итогом. — Представь только себе, что начнётся. Эрен уже сознался в том, что недоговаривал нам о взаимодействии с титаном королевской крови. Детский лепет, это было ясно всем нам, иначе мы и не работали бы над сывороткой. Дрожь земли. О чём он ещё недоговаривает, а?
— Я не знаю, — выдохнула Кива и потёрла лицо ладонью. — Доверия к нему нет. Ещё и второй Йегер. Он не один из нас и имел возможности не гадить нам. Если бы хотел.
— А чего он хочет большая загадка. Ты берёшься гарантировать, что они исполнят часть своих обязательств, если мы примем этого подонка? — Закклай усмехнулся, проступили глубокие морщины. — Я нет. Мы даже проверить этого не сумеем. И все это умом понимают, но ты прекрасно знаешь принятое решение.
Она знала — начало сотрудничества между марлийской фракцией и ними. Осторожное, под наблюдением, но всё же пройдёт не очень много времени, и придёт доверие. Конечно же, для многих «дары» и сама такая поддержка будут говорить в пользу того, что не все за морем плохие. Если бы. Проблема в самом таком положении: там живут лю-ди. Такие же как и здесь. Со своей человечьей природой. Никто не плохой, ни хороший. И у Парадиза не может быть союзников до того самого момента, когда остров сам, под своим контролем, не выйдет на политическую арену.
Помогут ли в этом обещания миротворцев, которые сами же будут контролировать любое общение с соседними странами? Сделают лишь хуже, направляя всё так, как нужно им, а не элдийцам, не загнанным в гетто. И сделают это под видом блага и пользы, искренней помощи в нелёгкое время. Само оно не удивительно, но скверным было то, что по такой тенденции им позволят так сделать. Поверить во что-то нелепое. Теперь то, что смутно крутилось на подкорке обрело чёткие контуры. Без сомнений, командующий не ошибался в своих мысленных изысканиях, которыми он поделился. И за это Кива в благодарность решила ему рассказать кое-что занятное.
— Знаешь, я могу добавить кое-что любопытное к этому. Тебе понравится, — она неожиданно наклонилась над столом, поближе. — У Разведкорпуса появилась группа деятелей. Ну как, деятелей.
Женщина прервалась на злорадное и тихое хихиканье. Дариус выглядел впервые за встречу хоть сколько-то заинтересованным. Даже не поторапливал её. Видать, вечер выдался действительно особенным.
— Скажем так, они очень решительно настроены и так внушаймы, так серьёзны в своих играх, что, кажется, скоро перехватят тон у Зое, а та и не заметит, — она наклонила голову, чуть пожала плечами. — Но детские игры оборачиваются пожаром. Особенно, когда взрослые не смотрят, так ведь?
С целую минуту Закклай что-то прокручивал в голове, причём очень активно. В глазах буквально искрилось мельтешение мыслей, что будто отражалось в стёклах очков. На какие-то мгновения взгляд был направлен сквозь гостью. Вернулся из этого «проектирования» старик довольным ещё больше прежнего. Видать, эта «деталь» встала как раз туда, где её не хватало в том механизме, который очень скоро начнёт отсчитывать последние дни до чего-то страшного.
— Очень занятно. А через месяц ещё пополнение новобранцами. Столько горячных юнцов, — он в издевательском сочувствии покачал головой, а потом продолжил серьёзней. — У меня к тебе будет два требования, Кива. Первое: я могу тебя в любой момент перевести в охрану королевы — будь готова.
