— Да, сейчас. Чтобы его поскорее отправили в Митру, — Зое окончательно прекратила объятие и пошла к столу. — Благо, Дот очень любезно предложил мне свой кабинет. Заодно тебе сразу расскажу, что да как. Ты надолго приехал?

Она прошла к чужому креслу, села. Кис занял место напротив на гостевом стуле. В просторной комнате с развешанными картами было тихо. И тишина казалась очень ломкой под напором шума снаружи. Как ветхие стены последнего прибежища. Впрочем из-за стола были видны лишь крыши, да ярко-голубое небо, что позволяло абстрагироваться от общего ликования, отдающего горечью прошлого и будущего.

— Вечером обратно, — Шаддис снял китель, поводил плечами, — и так, я формально сейчас в корпусе. Только пара учителей знает и всё.

— Дезертируешь на старости лет? — впервые за весь разговор Ханджи продемонстрировала хоть какое-то оживление.

— Никогда не поздно для правого дела, — хмыкнул мужчина, — что мне этот переход? Плёвое дело, два часа верхом. Лучше скажи, не рискуешь ли ты, отпустив участников экспедиции в город? Не растрепают там ничего лишнего?

В его тоне зазвучали командные нотки руководителя, которые не ослабли даже с годами преподавания. А может, и стали жёстче. Могло сложиться впечатление, что женщина перед ним отчитывается. Как в старые добрые времена. Конечно, он не мог не упомянуть за такую дисциплинарную беспечность. Но Зое лишь криво улыбнулась, снимая очки.

— Ага, прям тайна тайная, беги всем рты затыкать, — сказала она, протирая стёкла о рукав. — Нечего там трепать и скрывать. Ничего нового, грубо говоря. Не узнали мы ничего шибко полезного, Кис. Мне листов двадцать писать, не переписать, а толку не будет.

Командор водрузила очки на переносицу, достала папку с зарисовками и замечаниями, сделанными в походе. Открыла, хлопнув ею о лакированную столешницу, начала сварливо перебирать листы и наконец протянула один мужчине. Он взял и принялся рассматривать карандашную схему. Внизу красовалась подпись, сделанная кем-то явно на весу: «Карта порта Марли».

Найти свободный уголок на площади было очень трудновыполнимой задачей. Мельтешение праздничной одежды, лиц, всего прочего дезориентировало. Зато вот голоса: радостные, звонкие; заставляли растерянно улыбаться и недоумевать: неужели они часть всего этого? Жан в это верить как-то опасался. Возможно потому, что ощущал силу. Силу в своих действиях, которая была сродни природному явлению. Революция и всё последующее позволяли так смотреть на происходящее. Теперь парень видел, чувствовал, что их дела влияют на всех людей. Мог поразмышлять о том, что означают для них принесённые вести из-за горизонта. В радостной атмосфере чувствовалось вымученное облегчение. Но ни капли того, что ощущали сами разведчики. Ответственность за действия, к которым побуждали новые знания. И он не мог определить, к какой стороне склоняется сам. Да, для простых граждан этот день возвращение был днём победы, продвижения вперёд, укрепления границ. Для военных же…

— Переодеться в одёжку попроще было хорошей идей, — нарушил его размышления Армин. — Тут мало того, что не протолкнуться, так ещё и с руками оторвали бы лишь услышать подробности вылазки.

Выражение «оторвать с руками» в данном контексте лишь заставило Кирштейна скривиться. Толпа людей, сейчас без всякой панической давки, вполне могла бы это сделать. А опыт, приобретённый в более ранних экспедициях опыт, позволил всё ярко и красочно представить. Бахвалиться перед всеми сейчас не хотелось — они ещё сами не знают, что, по сути, видели.

— Лучше потише об этом, — проворчал Жан, оглядывая своих спутников, — пусть остальные развлекаются.

С ним держались рядом: Саша, Арлерт, Микаса, Конни, Эрен. Привычная и спокойная компания, о которой только можно было мечтать в такой день. Флок только куда-то ушёл ещё от самой казармы, как только распределение закончилось и было получено официальное разрешение на отгул. Впрочем, вполне возможно, что тот присоединится к ним позже, и они смогут продолжить налаживать появившийся контакт. Ведь действовать им надо сообща и положиться они могут лишь друг на друга.

— Да, хочется просто отдохнуть, — поддержал его Конни, — может, сбегать к палатке с едой? Там должны подавать что-то вкусное сегодня.

— А ты деньги с собой взял? — спросил его Йегер, не прерывая рассматривание людей. — Я вот не подумал.

На его губах застыла лёгкая улыбка, и вроде бы он был умиротворённым. После вполне понятных слёз, что тот пустил при виде моря — ужасное прошлое его отца; владелец Атакующего вёл себя спокойно и вполне себе дружелюбно. Оставалось лишь радоваться тому, что его шаткое настроение действительно миновало фазу частых колебаний: от агрессивного и резкого до апатичного и несчастного. Всё будто бы приходило в норму. Как раньше.

— Взял, конечно! — вскинулся Спрингер и полез за кошельком. — Я-то в отличии от вас подумал, как хорошо провести время.

— У меня тоже с собой есть, — Саша подошла к нему, как бы ненароком заглядывая внутрь бумажника. — Если сделаем складчину — хватит много и на всех.

— На тебя хватит, ага, — пробурчал Конни и отвернулся, считая свою наличность. — Я вложу десять, ты одну, так же это работает?

— Я тоже могу дать денег, — внезапно вставила Аккерман, — чтобы всем хватило.

Она осторожно бросила мимолётный взгляд на Эрена и засунула руку во внутренний карман лёгкой куртки. В гражданской одежде девушка выглядела очаровательно. Жан видел, как та несколько неуклюже пытается по-иному завязать шарф, подобрать куртку к юбке. Робкие попытки подчеркнуть свою женственность. Ему хотелось бы ей помочь или же сказать, как красиво смотрелось бы та или иная вещица. Ведь он видел эту красоту. Но Микаса вряд ли бы стала его слушать сегодня. Снова и опять центром её внимания был Йегер, который не особо обращал на свою неотступную спутницу внимание. Лишь на выходе спросил: не простынет ли та, отчего та едва ли не зарделась. Кирштейн мог понять, почему она радуется даже таким скупы словам. Мог, но и видел он в этом очень много неправильного.

И сегодня, пожалуй, был один из тех немногих дней, когда ему и подходить близко к девушке не хотелось из-за её зацикленности. Сегодня ему отводилась роль наблюдателя с бесконечным терпением и добротой, черпаемых из любви к ней. Ему хотелось бы взять её за руку, увести от человека, который крайне пренебрежителен к ней, побыть с ней вдвоём, поговорить адекватно и спокойно, как им удавалось периодически. Но позволить своим желаниям взять верх Жан не мог — это сделало бы больно Микасе, что хотела провести хороший день с Эреном.

— Можем просто разделить сумму на шестерых, — предложил Кирштейн, беря себя в руки, — потом просто вернём вам. Я тоже не взял деньги. Вообще, ошалевший после поездочки.

— Да, последний рывок это что-то, — согласился Йегер и оглядел их всех не верящими, радостными зелёными глазами. — Я думал, что Зое уж решила плюнуть на всё, лишь бы быстрее доехать.

— Просто не хотела топтаться по этой грязи, — сказала Саша, расправляя юбку и выискивая на ней пятна. — Видать, вчера здесь был дождь. Всю дорогу развезло — сотня лошадей не делает лучше.

— Зато сейчас мы уже здесь, — Армин улыбнулся и подошёл ко всем поближе. — Давайте не об этом. Такой большой праздник, даже не верится.

Выделяться не хотелось. Хотелось просто спокойно побыть среди людей, свободных от груза их ответственности. Однако разведчикам приходилось изрядно стараться, чтобы хоть на время не думать и отвлечься от тех тягот. Вроде бы праздник привлекал почти всё внимание, но мысли о будущей работе нет-нет да и маячили на краю сознания. И это не давало беседе спокойно течь, не сворачивая на важную тему. Благо Арлерт и Кирштейн вовремя возвращали диалог в нужное русло. Хоть кто-то старался, чтобы они все провели неплохой день.

— Да, давайте лучше подумаем над тем, что возьмём перекусить, — поддержала старания светловолосого парня Блаус, потёрла ладонями друг о друга. — Конни, закончил считать? Сколько там у тебя?