На секунду девушке хотелось яро возразить, но это была естественная реакция, как если бы её учили в этом и указали, что это «грязный метод». Нет, она считала это нормальным, потому что цель оправдывает средства. Чего можно добиться глупой честностью? Ну уж точно не богатого дома и не беззаботной жизни. И, чёрт, как же не хотелось самой решать проблемы, быть марионеткой чьих-то прихотей. Однако Бетти ничего из этого не сказала, лишь плотнее сжала губы, чувствуя как лицо краснеет. Не от стыда, а от злобы. Как же она устала от нравоучений. Никто не в праве указывать ей даже как делать не стоит. Или же осуждать за желание не трудиться по правилам, не ждать счастья у окошка, а самой форсировать и подталкивать события к нужному виду.
Можно было смело уходить: желание слушать дальше пропало начисто. Но поступать так было уже нельзя, и девушка продолжила стоять, чувствуя как незримый груз будто придавливает её к полу, вбивает как сваю. Ничего, вытерпит и с честью покончит с этим общением. Можно даже ничего не отвечать. Поэтому она принялась рассматривать убранство комнатушки, чтобы хоть как-то отвлечься. Небольшое помещение, вдобавок старое — здесь никто давно не обновлял ничего. Запах сушёных трав мешался с запахом ссохшихся досок, пыли. А если посмотреть внимательней, то можно было заметить, что пол уходил к одной из стен под наклоном.
— Знаешь, я родилась в Подземном Городе и работала шлюхой столько, сколько себя помнила, — взгляд серо-зелёных глаз стал блуждающим, смотрящим никуда в реальном времени, а по существу, видящим образы прошлого. — Всё казалось нормальным: ходить по головам, подставлять, красть, убивать. Скольких клиентов я удушила, можешь представить? Благо не работала в борделе — многим, слишком многим, так дешевле. Скупые платят дважды.
Она криво усмехнулась. Эти откровения не прямо поразили девушку, замершую в проходе, но насторожили. Злоба как-то опустилась, будто сползший по стенке липкий комок, оставляющий след. Это действительно было новое. Кармела ни разу не рассказывала ни о себе, ни о прошлом. И пока не было особых догадок, как такое прошлое связано с самой Бетти. Но хозяйка пивоварни продолжала свою историю.
— И я пыталась всеми силами попасть на поверхность, вырваться из того мира в более нормальный. Где не надо будет вздрагивать от каждого шороха и хвататься за нож, — на этих слов её руки сжались в кулаки до побеления, а округлое лицо исказилось в гримасе ненависти. — Это-то не всегда помогало. И подобно тебе я искала среди гостей подземелья человека, который захочет меня вытянуть наверх. Где я смогу найти того, кто будет иметь все возможности, чтобы окружить меня, раз я такая прекрасная и очаровательная, всем, чего только я не пожелаю. Но всё пошло по пизде. Моей причём.
Вайстамм сглотнула, рука сама нашла дверной косяк, сжала. Теперь всё это обретало куда больше смысла для неё. И всё это звучало то ли как пророчество, то ли как простое предупреждение от более опытной «интриганки». Точно. Теперь обитательница, чьё время в этом месте подходила к концу, по-новому взглянула на человека, с которым жила под одной крышей чуть ли не полгода. Действительно, Кармела, хоть и не могла в нынешней форме называться красавицей, но, казалось бы, прекрасно знала свои преимущества и сильные стороны. Это поведение, жесты, даже отдалённое кокетство в движениях, которое нельзя забыть даже спустя года. Какой она была раньше? Девушка попыталась мысленно сгладить черты, убавить объёма мышцам, которые появились от тяжёлой работы. Выходила красивая, свежая, не лишённая какой-то своей прелести девица. В чём-то похожая на неё саму. Появилось гнетущее, нехорошее ощущение, что женщина, сейчас сидящая за убогим столом, может быть странной вариацией её собственного будущего. И именно об этом ей и хотели сказать. Предупредить.
— Мне попался один мужчина, которого я посчитала хорошим вариантом. Хотя бы для того, чтобы одной ногой вылезти из нищеты. Он был щедр, он казался мне нормальным: не добрым, но хватким; проявлял интерес ко мне. Это он заправлял этой пивоварней до меня. И самое главное, мне удалось его подвести к тому, чтобы он меня забрал наверх, — теперь пальцы Кармелы начали медленно постукивать по столешнице, постепенно набирая в скорости и силе ударов. — Но знаешь, милочка, я проебалась. И это ты должна держать в голове: в этой игре всегда есть как минимум двое.
— Что произошло? — спросила Бетти, ощущая странное нежелание узнавать о крахе и в то же время потребность знать.
Кармела недобро взглянула на неё. В глазах сверкали молнии ярости, клубились тучи страха. Чтобы не произошло дальше, даже спустя годы эта рана кровоточила, пусть и не так сильно. Женщина сама управлялась с таким заведением, приносила себе прибыль и правила в своих маленьких владениях, не завися не от кого. И всё же след оставался, пусть и где-то очень-очень глубоко.
— Это последнее, чем я могу с тобой поделиться: если ты, несмотря на предусмотрительность, которую, как я надеюсь, ты теперь будешь проявлять; всё же вляпаешься в дерьмо. Действуй по уму и с решительностью, выбираясь из него самостоятельно, — её ладони сжались в кулаки, впиваясь ногтями в кожу. — Эта тварь оказалась отбитой на всю голову. Мне потребовалось два грёбанных года, чтобы набраться храбрости и задушить его. Два грёбанных года унижений, побоев и истязаний, о которых и тебе-то рассказывать не хочется. Даже в рамках увещевания. Поверь, это была редкостная дрянь, какую и в трущобах Подземного Города надо поискать. А теперь, золотце, раз ты меня услышала, то вываливайся отсюда — начинай свой путь и пройди его лучше меня.
Кармела ударила кулаком по столу, и это подтолкнуло Бетти, на лице которой застыло слабое понимание, ужас и отвращение, развернулась и пошла прочь по коридору, оставляя женщину в одиночестве. Движения её более всего напоминали содрогания марионетки на ниточках. Это был странный дар, непривычное наследие. Впрочем, теперь его было из памяти не убрать и не пересмотреть, как те же события у Фрицев с последующими бегами. Это было слишком однозначно, как и сама правда. Что ж, этот груз утяжелит её багаж, который она собралась пронести с собой на юг.
На восток отправлялось не так много людей. Не столько много, сколько прибывало в этот непростой месяц к столичному округу. Это облегчало непростую дорогу домой. Наконец выдался просвет в работе, и Найл мог неделю провести рядом с своей семьёй. Это было закономерным следствием упора правительства на внешнее направление. К тому же, внутренне стало более размеренным, спокойным. Сказывались реформы и активная деятельность последние месяцы. Можно было чуть перевести дух. Командор военпола отправился в путь, как только получил одобрение на своё прошение об этом отпуске. Там стояли даты, и каждая минута была на счету. А по личному опыту мужчина знал: что выехать из столицы, доехать до Стохесса и там уже вырваться на большую дорогу, может занять много времени именно в этот период, когда все «пробуждались» от зимы. Сбросившие оковы временной, частичной изоляции, люди будто бы подрывались ехать куда-то. Эту картину Док видел не раз. Однако сегодня никакой особой толкучки, очередей на переходе из Митру и восточный город-ковчег не оказалось. Несколько часов езды рысью — взял служебного коня, рассудив, что так и удобней и быстрее, и вот он уже был подле восточных ворот стены Сина. Там тоже не проторчал долго, как это бывало. Удивительно, но не возникло тех же проблем с телегами, увязшими в грязи. Хотя дороги оставляли желать лучшего. Даже те, что были обиты камнями для более быстрого передвижения. Везде была вязкая грязь вперемешку с обширными лужами. Спасали лишь указатели, да мерные столбики дорог. Но Найл мог, не кривя душой, заявить, что и без всяких ориентиров неплохо знает этот тракт. По долгу службы приходилось совершать много далёких поездок. Правда самой большой причиной было то, что именно эта дорога вела его к дому. Дому, где ждала его семья. Одной этой мысли хватило, чтобы улыбнуться. Хотел бы он проводить с ними больше времени, но тогда он не успевал бы трудиться на их благо, на благо простых граждан и государства. Можно было устроить переезд в тот же Стохесс, это было не очень дешёвым удовольствием, учитывая его шаткое карьерное положение, но вполне реальным. Надо только обсудить этот вопрос с Мари, ведь это было бы эгоистично тащить жену, трёх дочерей в большой и не особо знакомый им город, просто, чтобы видеть их чаще. Док заставил себя не думать об этом и сосредоточил внимание на дороге. Солнце светило высоко и вовсю плавило оставшиеся сугробы. Вместе с шелестом и шёпотом ветра, прерываемого лишь чавканьем, а не цоканьем копыт по слякоти, теперь слышалось и неустанное, тихое журчание. В городе такого не было — оттуда уже убрали весь снег, большая часть которого сама сплавилась самотёком по канализациям, сбили всю наледь с мостовых и крыш. Здесь же властвовала природа, можно было зреть её пробуждение во всей неприглядной красоте. На многие мили не было ни одной деревни, лишь встречались чуждые громады постоялых дворов. В такие моменты мужчина позволял себе перевести дух и заставить себя не думать о работе. В этом плане созерцание природы и пейзажей помогало. Он не смотрел на многочисленных путников, стремящихся в противоположную сторону, идущих туда, откуда он так спешил уехать. Не потому, что всё это действо не занимало его, а потому что, мгновения, когда можно было не интересоваться этим, были крайне редки. «Иногда просто надо насладиться миром», думал Найл, смотря в путаницу лысых ветвей деревьев, как будто мог там увидеть какой-то особый узор. Почек ещё не было, и чёрно-коричневая кора только начинала просыхать под лучами небесного светила. На фоне обнажённой земли это смотрелось откровенно убого. Однако командор знал, что это всего лишь закономерный этап для растений. Равносильно тому, что за взлётом следует падение. Нельзя было «цвести», выигрывать каждый раз. Этому стоило поучиться многим, кто не умел признавать проигрыш. Порой своевременное признание собственных ошибок может принести удивительные плоды. Как и с ним: вовремя признал, что прежняя Военная Полиция просто не может нормально функционировать, что необходимо меняться. И вот результат — дела пошли на лад. Появилась какая-то стабильность. А этого так не хватало весь минувший год. Сперва пролом Троста, появление титанов-перевёртышей, разгром Стохесса, поимка титанов, беспорядки, ночные титаны, поселившие новые страхи. Революция, чьи раскаты отгремели, но только сейчас стали затихать.
