Ведомый Блаус, он добрёл до столовой, где обнаружил несколько приятных открытий. Во-первых от запаха свежей, съедобной еды ему стало получше. Вроде бы даже появился интерес к жизни, желание поесть, а голова вроде бы стала болеть чуть поменьше. А во-вторых за одним из столов он увидел кое-что интересное и даже необычное. Жан, одетый в чистую военную форму за исключением куртки с нашивками, упрямо держащий кружку с чем-то дымящимся обоими ладонями, упорно рассматривал её не особо интересное содержимое. Спустя секунду Конни понял, что щёки у парня слегка красные, что Кирштейн…смущён. И находится он в смятении именно потому, что напротив сидела Микаса. И не просто сидела, а что-то тихонько говорила, глядя на него. Вид у неё был сочувствующий, но при этом самую малость осуждающий. Она серьёзно смотрела на на парня своими серо-стальными глазами, в коих, несмотря ни на что, почти всегда угадывалась грусть. За соседними столами никого не было, вокруг царила тишина и пустота, что только усиливало эффект от этой сцены. Пока Спрингер собирался с мыслями, Саша ткнула локтем его в бок.

— Пошли, возьмём поесть, а то скоро уйдут и плакал наш перекус.

— Наш? — уточнил Конни, сдвинувшись с места. — Ты тоже не завтракала, что ли?

— Полдник завтраку не помеха, — важно заявила девушка, обгоняя его на пути к выдаче.

Вернулись они, уже держа в руках по тарелке с какой-то кашей и кружке, наподобие той, что всё мучал взглядом Кирштейн. В качестве напитков сегодня выдавали что-то похожее на разбавленный отвар ягод шиповника. Словом не самый плохой завтрак, правда вторую порцию Блаус повара дали скрипя зубами. Но судя по-всему утреннюю трапезу кто-то всё же пропустил, поэтому осталась лишняя порция, которую кто-то из кулинаров явно хотел оставить себе. По итогу она досталась прожорливой девушке, которая радостно и довольно улыбалась. Если бы Конни только мог, он обязательно прокомментировал бы эту тему, но ему всё ещё было нехорошо. Походя к столику, где сидели его друзья, он расслышал тихие слова юной Аккерман.

— Просто, не стоит себя так вести, Жан. Это безответственно и ни к чему толковому не привело, — девушка чуть прикрыла глаза и опустила взгляд. — Вы поздно вернулись, на ногах толком не держались, какой смысл доводить себя до такого?

Тон был как всегда спокойным и отдавал оттенком некой строгости. Но несмотря на это, Спрингер смог уловить то самое из-за чего смутился его друг. Микаса переживала за них и сейчас выказывала скрытое, ограниченное беспокойство. Небольшая толика её внимания, обращённая сейчас прежде всего на Жана. То, чего парень не мог добиться терпением, попытками завязать не поверхностный разговор, неожиданно пришло само.

«Кто бы мог подумать», хмыкнул про себя Конни, опуская свою ношу на стол и присаживаясь справа от Жана. Блаус же приземлилась рядом с Аккерман. Та подняла глаза, скользнула взглядом по принесённой тарелке с едой, слегка улыбнулась.

— Ничего не знаю, раз дали — значит можно, — заявила Саша, перехватывая ложку поудобнее.

— Ага, ага. Тот повар запомнил твоё лицо, обед он тебе не даст, — пошутил Спрингер, поскольку от первого же глотка отвара ему стало повеселее.

— На обед, — хриплым голосом заговорил Жан, вновь смутился, откашлялся и продолжил уверенней, — на обед обещали бульон и овощной пирог. Честно говоря, у меня нет сил, чтобы встать со скамьи.

— Нам всё равно нужно будет отсюда уйти, — Микаса скрестила руки и облокотилась о стол, — через час столовую закроют на уборку.

— Ну-у, а я только пришёл, — простонал Спрингер и взял ложку.

Пережёвывая завтрак, он посмотрел на девушку, затем на своего ночного собутыльника. Что-то явно происходило, может быть только небольшое сближение, но это уже хоть что-то. Много ли нужно влюблённому и терпеливому парню? Кирштейн теребил пальцами поверхность кружки, украдкой рассматривал Микасу. Она была одета в рубашку и простые брюки, а смоляные волосы были аккуратно расчёсаны. Сидящая рядом Блаус смотрелась как-то задорней, живее. Неизменный шарф сегодня отсутствовал, что придавало девушке какой-то расслабленный и вместе с тем понурый вид. Стоило той повернуться чуть в сторону Жана, тот быстро прятал глаза. «Хорошо, что тебе хватило сил на то, чтобы переодеться в чистое. Не то бы сгорел сейчас тут от стыда», мысленно обратился к другу Конни, которого на подобный подвиг не хватило. Ему-то было всё равно, чему оставалось только порадоваться про себя.

— Нечего было загуливаться допоздна, — покачала головой Аккерман.

— Да уж, — Кирштейн поддакнул и ткнул друга локтем, — напомни, почему мы не ушли раньше?

— Если я правильно припоминаю, — насмешливо протянул Конни, поднимая глаза к потолку, будто бы вспоминая, — потому что один из нас совсем разнылся

— Не помню ничего подобного, — буркнул Жан и приложился к кружке, сделав два больших глотка.

— А помнишь в каком именно баре вы засели? — заинтересованно спросила Саша, уже расправившаяся с кашей. — А то когда возвращалась с почты, заглянула в несколько шумных. Вас там не было.

— Да в тот, что в двух кварталах отсюда, — ответил Конни, поморщившись вспоминая о силе утреннего похмелья.

— Пф, — фыркнула Блаус, — тоже мне ушли в отрыв. Вы до веселья явно не добрались.

Жан кисло улыбнулся, пытаясь представить, какой «отрыв» их ждал бы в другом месте и в другой компании. «В любом случае это не имеет значения», он вновь взглянул на Микасу. Теперь он чувствовал себя пристыженным, глупым. Небольшой беседы с Аккерман хватило, чтобы испытать резкое отвращение к своему поведению.

Мысленно Кирштейн пообещал себе, что больше никогда не позволит себе опуститься до такого состояния. Что он будет вести себя достойно и рассудительно, как и подобает мужчине. Мужчине, на которого может опереться такая девушка как Микаса. Парень мечтательно вздохнул, смакуя эту грёзу. И пусть горло ощущалось сухим, саднящим, а голова чугунной, несколько фраз девушки, обращённых к нему и только к нему, бесспорно того стоили.

— Развлекаетесь, ребятня? — разнёсся над из головами весёлый, знакомый голос.

От неожиданности Саша, Жан и Конни чуть ли не подпрыгнули на скамьях, а Микаса резко вскинула голову, отчего волосы мотнулись назад. Подле них стояла никто иная, как Ханджи Зое. Она радостно улыбалась, а единственный карий глаз задорно блестел, предвещая очень скорые перемены в безмятежном бездействии молодых разведчиков. Не успели те повскакивать со своих мест, как командор шумно плюхнулась слева от Кирштейна.

— Чертовски хорошо, что вы все здесь, — сказала она, не дожидаясь их высказываний, — не хватало вас ещё по казарме собирать.

— Ханджи, как мы рады вас видеть, — облегчённо сказала Саша, пододвинувшись ближе.

— А я-то как рада, вы не поверите, — Зое облокотилась на стол, заботливо оглядывая своих подчинённых.

Такие юные и уже настрадавшиеся. Командор почувствовала слабый укол вины за это, но так было нужно, это был их выбор, их путь. В их глазах не было наивности, горячности, надежды, присущей многим людям этого возраста. Серьёзность, готовность, решимость. Эти люди ещё были полны сил, желания действовать, веры в лучшее будущее. Эта пауза продлилась недолго.

— Есть какие-то новости про Эрена и Армина? — нетерпеливо спросила Микаса. — Нам ничего не говорили с тех пор, как мы расстались здесь несколько дней назад.

От этих слов хорошее настроение Кирштейна упало на порядок. «Ну конечно, куда ж без Эрена», он скрипнул зубами, но промолчал. Постарался собраться и внимать тому, что скажет их командор. Не просто же так Зое приехала к ним. Очень хотел, чтобы не просто так.

— Насколько я знаю, — начальница поправила очки, — у них и Хистории всё в порядке, можете не волноваться.

Сказанное повисло в воздухе и повергло разведчиков в шок. Смысл всё ещё оседал в их головах, когда Жан недоумённо спросил.

— Насколько вы знаете? Как это понимать, ведь вы командор Разведкорпуса, вы должны знать такие вещи по определению. Что же такое происходит?