Девушка явно пыталась подкупить его, точнее склонить к принятию участия в завтрашней поездке. Прибавка к ежемесячному доходу никогда не бывает лишней, в этом Аккерман никогда не сомневался, даже если и тратить деньги ему особо некуда.
Но был он уверен и в том, что не хочет завтра никуда ехать, так как пользы от этого не будет. Вечно быть неким громоотводом и оттягивать хотя бы долю внимания Закклая на себя он просто не может. Зое нужно что-то делать с этим самой или учиться стойко выдерживать все нападки, намёки, подталкивания. Это работа служащих перед любым руководством. Поэтому Леви ограничился одним, но весьма говорящим взглядом, ставя точку в этом вопросе.
— Ладно, ладно, я поняла, — Ханджи примирительно подняла ладони вверх, — просто у Найла получить их было бы в разы проще. Кстати, а что он делает у Фрицев?
Задавая этот вопрос, она зарылась правой рукой в волосы, совершенно не заботясь что делает это прямо над тарелкой с едой. Девушка озадаченно и чуть удивлённо хмурилась, очевидно только уразумев логическую несостыковку. Что ж, над ней капитан уже думал какое-то время, как только услышал эту часть новостей. И опытный мозг уже навязчиво вырисовывал общую картину всего происходящего, один из вариантов по крайней мере. И Аккерману не нравилось то, что он видит. Он изучающее взглянул на командора и решил, что делиться своими выводами сейчас будет опрометчиво.
— Не знаю, но вероятно дело значимое, раз его послали туда сейчас.
— Думаешь это как-то связано с УПМ и ростом недовольных новой властью? — голос девушки звучал тихо, так чтобы никто кроме её собеседника не смог расслышать слов.
— Думаю да.
Ограничившись кратким ответом, Леви приступил к запоздалому ужину. Смысла рассуждать сейчас о том, кто что задумал, кто что хочет получить из этой ситуации, кто какие цели преследует, по чьей воле всё принимает такой оборот, просто не было. Хотя бы потому что Аккерман не хотел принимать во всём этом участия. Разведчики принесли победу прошедшей революции, она приблизила общую победу человечества. А то, что происходит сейчас, далеко от этого и походит скорее на неизбежную расправу над проигравшими, которые и так никогда не нравились. Сейчас такой повод без особого осуждения, лишнего внимания убрать всех таких людей. За фанфарами победы всегда будут слышаться крики боли проигравших, и скоро станет на одну благородную семью меньше. «Если уж на то пошло, то даже похищение приводов могло быть подстроенным, чтобы обеспечить грамотный и правдивый повод. Это же как поджечь дом в деревянном квартале — загорится всё по итогу», отметил про себя парень. Но если вся эта игра и была спровоцирована, то тогда смысла встревать и грузиться нет. Потому что уже всё решено или хотя бы спланировано. Им и так есть о чём подумать, например чем заняться после экспериментов. Об этом можно было подумать и лёжа на кроватях, впадая в сон, что они и сделали.
Найлу же было ни до сна, ни до отдыха. Хотя мягкие диваны в просторной, роскошно обставленной комнате приглашали располагаться как угодно. Мужчине казалось, что он попал в какой-то безумный день, который не собирался заканчиваться. Голова уже порядком гудела от крутящихся мыслей и наливалась свинцовой тяжестью. И несмотря на эти старания, пользы было немного. Но он же должен что-то сделать с этой проблемой, это его прямая обязанность. А проблема была и совсем не маленькая. Бывший король исчез, не оставив ни единого следа. Поначалу ему будто бы не хотели об этом сообщать, собственно его прибытие было воспринято в штыки. Найл про себя успел посомневаться в успехе всей затеи и когда, спустя полчаса его нервов и вежливых, настойчивых убеждений, ему сказали, что он физически не сможет передать документы лично в руки бывшему правителю, он был просто в крайнем недоумении. Полминуты командор просто молча стоял и пытался понять, как ему трактовать данное высказывание. Когда же до него дошло, то в особняке начался хаос, совмещённый с расследованием под его чутким руководством. Солдаты, охраняющие или сторожившие территорию поместья, мигом были разделены на несколько групп: внешнюю и две внутренние. Внешние занимались наблюдением за участком, чтобы никто не входил и не выходил, так же был послан гонец в столицу с кратким описанием ситуации и вызовом дополнительных сил Военной Полиции. Помощь им понадобится. Всех домочадцев, в том числе нервных и местами озлобленных хозяев и их детей, развели по разным комнатам, ограничив таким образом контакты, и поставили часть солдат их охранять. Нервозность некоторых из Фрицев в этой ситуации выглядела весьма подозрительной. Они явно что-то скрывали, и так как в такой ситуации вариация была ничтожно мала, Док подозревал их в убийстве старого Фрица, потому иначе объяснить исчезновение целого трупа было бы невозможно. Но именно этот вопрос ему и стоило прояснить, он же командор как никак, да и люди не пропадают в никуда. Убрав мешающих, и возможно виновных, обитателей поместья, Найл, взяв последний небольшой отряд, направился исследовать громадное здание на предмет улик, следов, и всего того, что могло помочь ему с пониманием ситуации и того, что скрывают отпрыски пропавшего. Обыск начали с комнат верхнего этажа, и закончили только через несколько часов в подвальных комнатах. Искали что угодно и где только можно: маленькие клочки ткани, любой крохотный беспорядок в интерьере, затёртые буроватые пятна крови, частицы костей и зубов в золе, которую выгребали из всех каминов каждые несколько дней и сваливали в ларь. Но всё было чисто и ничто не подтверждало конкретных подозрений. Лишь в одном из нижних каминов виднелось слишком много чёрной сажи.
К тому времени как полицейские приступили к строгому опросу или допросу окружающих, уже была полночь. И с этим делом Док провозился много времени и потратил ещё больше сил. Опросив сперва стражу, расставленную по периметру, а затем и прислугу, командор убедился, что Делрой не покидал поместье и последний раз его видели в своих же покоях. Каждого он опрашивал по отдельности, к каждому находил свои рычаги давления, свой подход, заставляя так или иначе рассказывать всё. Стойко сносил все встречные обвинения и от своего дела не отступал. К концу сего действа у него была стопка записанных показаний, раскалывающаяся головная боль, и жалкие крохи терпения, которые были на исходе. Хотелось поорать, может разбить что-нибудь вдребезги. Этого мужчина не мог себе позволить, нужно держать лицо как официальному представителю власти. Поэтому накопившееся раздражение, напополам с неким отчаянием и усталостью, от которой руки просто опускаются, могло выходить лишь нервными, широкими шагами, да сжиманием и разжиманием кулаков. И кого спрашивается ему арестовывать? Всех сразу за неимением особых доказательств или же никого? Но ведь кто-то же избавился от старика и все обоснованные подозрения падали на внуков. Они твердили, что обращались прошлым днём в полицию, но никакого рапорта не поступало ни в один из участков, и Док это знал.
— Так может, кому-то просто было нужно, чтобы новости об этом далеко не пошли? — холодно спросил Родерик, когда командор беседовал с ним. — А теперь вы приезжаете, чтобы обвинить во всём нас.
И эта фраза заставила полицейского поразмыслить над этим вариантом. От стражей было доподлинно известно, что Тироун выезжал в столицу, а если он и правда обратился с пропажей? Ведь разве ему самому не показалась странной его сегодняшняя поездка сюда? Сейчас же всё выглядело так, как будто Закклай хотел, чтобы Док оказался в это время, в этом месте. И в самом деле не спланированное ли это всё? От этих мыслей мужчине делалось ещё хуже, они крошили в нём уверенность в собственной правильности. А это угнетало само по себе. Он в очередной раз взглянул на не вскрытый конверт, который главнокомандующий так настойчиво просил передать лично Делрою. Мелькнула мысль, что он на самом деле пуст и никаких документов там нет. Можно его вскрыть, да проверить, но едва ли он на это пойдёт сейчас. Что ему нужно, так это ограничить круг подозреваемых, найти мотивы, причины, понять что же произошло. Да, он пока подозревал внуков Делроя. По свидетельствам они часто ссорились в последние дни и несколько раз выпроваживали слуг подальше, чтобы те не смели подслушивать их разговоры.
