Литмир - Электронная Библиотека

— Я, — фиолетовый драконыш храбро шагнул вперед. — Сардолас.

— Я Фангрэнэ, — уверенно представился зелено-голубой малыш.

— Я Бэйлфар, — робко произнёс младший сын.

Судя по всему, детям нравилось, что к ним относятся так ответственно и даже по-взрослому, уже как к маленьким подданным, а не просто несмышлёнышам. Однако никто из них не знал, как себя вести в такой ситуации. В тоже время они не хотели, чтобы что-то пошло не так или чтобы мнение о них как-то испортилось. Нивервир нараспев произнес:

— Трое сыновей — много отцу гордости. Трое дочерей — много матери радости. Вашей матери я здесь не вижу, хотя видят боги, очень надеялся, что увижу.

Последнее предложение заставило земляного дракона встрепенуться. Он оторвался от созерцания своих отпрысков, выстроившихся в ряд, смотрящих снизу вверх на фигуру, чьи очертания несколько терялись из-за перьев. Неужели этот визит связан именно с тем, что творилось на снежных пиках? Сердце сжало дурное предчувствие.

— Ты прилетел, потому что есть какие-то новости? — Трефалкир подался вперед.

— Если Азайлас здесь нет, то толку от этих вестей немного.

Нивервир боком глянул на недоумевающих малышей, настороженно следивших за разговором двух взрослых. Догадался, что раз те не понимают, о чём речь, стало быть не знают об этом несчастье. Скорее всего, совершенно ничего. Стало быть, дальнейшее не предназначено их любопытству. А раз уж их отец не был в состоянии их отослать на время, король принял решение за него.

— А ну, марш в пещеру! — он привстал на задних лапах, чтобы казаться выше.

Замахал крыльями, стараясь создавать больше пугающего шума, нежели ветра. Это сработало: все трое детёнышей моментально развернулись и дали дёру, скрываясь в темноте пещеры. Земляные своды, обложенные изнутри гладкими камнями, казались Нивервиру не самым удобным и подходящим для жизни местом. Ему по душе больше приходились просторы, скалы и высокие деревья. Однако у каждой породы были свои характерные особенности.

 

Пернатый дракон проводил убегающих драконышей горящим синевой взором,повернулся к Трефалкиру. Тот с горечью, выжидающе смотрел на него оранжевыми глазами. По сути, тот уже сказал всё, что нужно. Тишина природы, прерываемая лишь далёким перекрикиванием птиц, только усиливала гнетущее, зарождающееся опустошение. Какое-то время каждый думал о чём-то своём, тянулось мучительное молчание, прерванное королём. Его голос прозвучал негромко, но жёстко.

— Ты, а не я, должен им рассказать. Нет смысла их беречь от правды.

— Я знаю, всё собирался, но сам не хочу верить в то, что она не вернётся.

Нивервир отошёл от входа пещеры и сел спиной к лесу, глядя немигающим взглядом на подавленного земляного дракона. Эту правду стоило принять быстрее. Самообман и ложные ожидания могли погубить и его друга, и его сыновей. Таким образом королю, обладающему самыми свежими сведениями, выпадала очередная ноша. Но это то, что следовало сделать.

— Я бы не думал об этом, Трефалкир. Буйство ледяных закончилось неделю назад, некоторые спустились с гор, кто-то остался там. Они снова могут соображать и хотя бы разумно говорить. Если Азайлас ещё не с тобой, то она осталась там навсегда.

— Я не знаю, — Трефалкир помолчал что-то прикидывая, затем упрямо помотал головой. — Я бы почувствовал. Она могла впасть в спячку, — надежды в этих словах было больше, чем здравого смысла.

— Ха! Едва ли это лучше. Если это так, она рискует не проснуться, — король клювом взъерошил белые перья на широкой груди.

В этом он был бесспорно прав, это очень опасная мера. Ледяные драконы умели впадать в спячку: все их жизненно важные процессы замедлялись, позволяя прожить более долгое время, а броня укреплялась, леденела. Но холод и лёд могли начать прорастать внутрь тел, заменяя собой всё: мышцы, кости, кожу, кровь. В итоге оставались лишь причудливые ледяные глыбы, никому не нужные, мёртвые и холодные. Не было определённого срока нахождения в таком состоянии, для каждого дракона он был свой. Кто-то мог десятилетиями спать и видеть сны, а кто превращался в лёд уже спустя два года сна.

— Если это так, то я должен разыскать её. Или хотя бы то, — Трефалкир запнулся, — что осталось.

— Даже не думай! — Нивервир резко оборвал эти отчаянные намерения. — Детей с собой ты взять никак не можешь, а никто кроме тебя с ними не будет возиться, учитывая все их особенности.

Конечно, он бы и сам никому не доверил своих отпрысков, да и знакомых у него было не столь много. Никто и до войны-то не водился с чернокнижником кроме Нивервира, бывшего тогда лишь принцем. Зелёный дракон хотел было что-то сказать, но король перебил его.

— Я не сижу на одном месте, поэтому не смогу побыть с твоими детьми, — словно он прочёл его мысли, хотя и был лишён сильного магического дара, — забот хватает — наши земли обширны, а восстановление после войны идёт не столь быстро. К слову, знаешь, сколько за два года вылупилось детей?

Немигающий, пронзительный взгляд синих глаз сверлил понурившегося Трефалкира. Он и в самом деле надеялся, что друг сумеет какое-то время побыть с его сыновьями, а он в это время отправится на север. Но Нивервир был сейчас прав и более разумен: такой возможности пока не было. А всё сказанное и так звучало не особо приятно. Не дождавшись ответа, Нивервир щёлкнул большим клювом.

— Включая твоих чад, всего родилось одиннадцать. И то, четверо у лавовых драконов, они сейчас самый процветающий род.

— Так мало? — зелёный дракон с удивлением уставился на венценосного гостя.

Он знал, что очень многие погибли, но после войны все надеялись на быстрое пополнение популяции. Да, высидеть яйца и воспитать дракона это далеко нелёгкое дело, но одиннадцать малышей… Это было ничтожно малое число. Оно сокрушало и повергало в отчаяние. Это нехорошо, и это правда. Ужасная и неуступчивая.

 

Нивервир скосил глаза к пещере, откуда слегка, будто тайно, высовывались драконыши, с интересом и неким восторгом наблюдавшие за двумя взрослыми. Впрочем, как только они поняли, что замечены, то ретировались обратно. Только тогда пернатый дракон продолжил.

— Да, так мало, и я пока не понимаю, почему так. Многие уже шепчутся о вырождении драконов, мол наше время уходит. Ничто не проходит даром и бесследно. Война нанесла непоправимый урон.

— Может, просто нужно больше времени? Да и найти спутника жизни дело непростое.

Трефалкир, как только разговор отошёл от его беды, рассуждал здраво. Да, всем хотелось поскорее вернуть течение жизни в прежнее русло, но это никогда не бывает просто или легко. Король кивнул с сомнением на морде.

— Я склонен думать так же, некоторые драконы тоже, да только беспокойств в Долине это не устраняет. Я не хочу действовать жёстко, чтобы пресекать все недовольства и начавшуюся панику, но боюсь, что скоро у меня не останется выбора. Мой отец вёл себя слишком мягко, и сейчас мне приходится иметь дело с последствиями этой мягкотелости. Даже в этом.

Предыдущий король Вискрир, режущий потоки ветра, считался ответственным за большие потери в той войне, да и, собственно, за её начало. Бывший частично самодуром, частично недальновидным правителем, он допустил человеческих магов в Скрытую Долину. Он не потрудился узнать их подлинные мотивы, когда ещё мог выпроводить их. Но Вискрир не стал этого делать, и люди смогли отыскать то, зачем пришли: несколько окаменелых яиц и древние записи на старых развалинах, открывшие магам некоторые тайны преобразования жизни и стихии внутри живых существ. Если подумать, то всё то кровопролитие можно было предотвратить ещё тогда, но этого не случилось. Знание людей выросло в больших масштабах, увеличивая их амбиции. Сначала никто не верил, что маги стали охотиться на драконов, отлавливать их детёнышей. А тогдашний король считал такое бредом, потому что: «Жалкий скот на такое не способен». Ирония судьбы, Вискрир пал жертвой тех, кого считал ни на что ни годным скотом. А его сыну и по сей день приходилось нести на себе груз ответственности за все те поступки отца. Многие ставили Нивервиру в укор глупые решения, а иногда и бездействие отца, словно он мог тогда на что-то повлиять.

6
{"b":"789674","o":1}