– Знаю-знаю, – Света пренебрежительно, как взрослая, махнула рукой.

– И взамен на то, что я иду с тобой в кино, ты сегодня моешь посуду, – Алина показала язык сестре.

– Хорошо, помою. Идите уже на свою дискотеку. Вот я вырасту и всех мальчишек у вас отобью! Я буду красивее вас в сто раз! И Саня, и Кирилл в меня влюбятся! – и Света в ответ Алине высунула язык.

– А Кирилл тут причем? – спросила удивленная Олеся.

– В Кирилла Алинка влюбилась! – сказала довольная Света и рассмеялась.

– Это что-то новенькое! – удивилась Олеся. – А ты мне не рассказывала, Алина!

– Я вообще не понимаю, о чем Света говорит, – Алина неожиданно для себя залилась краской. – Кирилл просто мой друг. И у него есть девушка. Всем об этом известно.

– Ты знаешь такое выражение: «Уста младенца глаголют истину»? – Олеся подмигнула подруге.

– Пошли уже на дискотеку, а то я чувствую, мы сейчас с тобой поругаемся! – Алина пыталась скрыть за маской грубости сильное смущение.

Девушки надели пуховики, обули зимние сапоги и, оставив Свету одну дома до прихода родителей, пошли на школьную дискотеку, предварительно дав массу наставлений, чтобы никому дверь не открывала – даже милиции, пожарным и врачам, к плите ни в коем случае не подходила и на балкон не смела высовываться.

Кирилл

Кирилл сидел перед телевизором с джойстиком от приставки Dendy в руках. Dendy подарили родители на прошлый день рождения, и уже полгода он практически не расставался с любимыми играми: «Принц Персии», «Марио», «Танки». Отвлечь от игр его могли разве что школьные занятия и свидания с девушками, доставляющие даже большее удовольствие, чем «Танки» и «Марио». Кирилл никак не мог пройти 12 уровень «Принца Персии», из-за этого нервничал, с силой давил на кнопки и постоянно теребил жесткие, чёрные волосы.

– Кири-и-илл!

Голос матери отвлек его от битвы с Джаффаром.

– Что? – нехотя ответил Кирилл.

– Иди ужинать! – отозвался голос матери с кухни, а ноздри Кирилла защекотал запах свежих, только пожаренных беляшей.

– Кирюша, сколько можно тебя звать! – Татьяна Ивановна, упираясь руками в бока, что означало крайнее недовольство сыном, стояла в дверях комнаты. – Ты же сейчас на дискотеку в школу побежишь, надо перед этим покушать хорошо, а то вернёшься, как всегда, со своих танцулек поздно, поэтому выключай приставку и иди есть.

– Мам, я не хочу есть. Можно я только чай попью? – Кирилл умоляющим взглядом посмотрел на мать.

– Нет, нет, и ещё раз нет! Пока нормально не поужинаешь, никуда тебя не отпущу!

– Ладно, иду, – и Кирилл поплелся за матерью на кухню.

Татьяна Ивановна Семёнова была моложавой тридцатичетырехлетней женщиной с яркой внешностью. Семнадцать лет назад у нее были шикарные чёрные волосы, отличная фигура и раскосые зелёные глаза, приковывающие к себе внимание всех окружающих. Сразу после окончания школы она вышла замуж за своего одноклассника Сергея Семёнова, и уже в марте следующего года у них родился сын. Молодым родителям нелегко приходилось после рождения ребёнка. Им было всего восемнадцать лет, и они не могли гулять, веселиться, ходить на танцы, как делали их сверстники. Сергей сразу после школы устроился работать на Тульский патронный завод, сначала грузчиком, потом помощником наладчика в третий цех. Третий цех был самым престижным на патронном заводе. Здесь хранился порох, и собирались патроны. Работа считалась вредной и хорошо оплачивалась по сравнению с другими цехами. Когда через год отец Кирилла стал наладчиком, он зарабатывал хорошие деньги – 300 рублей, что считалось выше среднего дохода населения по стране.

Татьяна Ивановна не работала, пока Кириллу не исполнилось полтора года, потом отдала сына в ясли. В тех яслях воспитывались дети работников патронного завода, а Татьяна окончила курсы парикмахеров и устроилась на работу рядом с домом. После восьмичасовой смены ездила к клиентам, если кто-то предлагал дополнительный заработок, дома появлялась поздно вечером, жаловалась мужу на жуткую боль в ногах. Сергей жалел жену, но облегчить ей жизнь не мог, как бы сильно ни любил. Иногда свою помощь предлагала мать Сергея – Валентина или баба Валя, как называл её Кирилл. Баба Валя не любила невестку, но обожала сына и внука, поэтому охотно принимала участие в его воспитании. Первое время после свадьбы молодожёны жили с родителями мужа в той же двухкомнатной хрущёвке, что и сейчас.

Когда Кириллу было десять лет, на его глазах погиб дедушка Саша. Странная и нелепая смерть деда надолго осталась в памяти Кирилла. Дед хорошо разбирался в машинах и помогал знакомым с ремонтом. В тот летний день он пошёл во двор помочь соседу с починкой старого москвича. Машину подняли на домкрате, дед лег под неё и ковырялся внизу, отвинчивая какие-то детали, непонятные для маленького мальчика. Кирилл восхищался дедом, видел уважение на лицах взрослых мужчин: они все обращались за помощью и советом к дедушке Саше, когда у кого-то из них ломалась машина. Но в тот день что-то пошло не так, машина начала двигаться и опускаться. Дед не успел вылезти из-под злополучного москвича, так и остался лежать раздавленный под тяжелой грудой железа. Кирилл сначала не понял, что произошло, но когда увидел панику на лицах соседей, стоящих рядом с ним, закричал громко на весь двор:

– Деда-а-а-а!!!

Ему никто не ответил. Один из мужчин пытался отвести Кирилла домой, но он сказал, что без дедушки никуда не пойдет. А потом во двор выбежала баба Валя в домашних тапочках и начала плакать навзрыд. Она никак не могла остановиться. Кирилл даже боялся подходить к ней. Приехала милиция и скорая помощь. Из-под машины извлекли тело деда. Кирилл не смог заставить себя на него посмотреть. Тогда он побежал со всех ног к лучшему другу, Алине Завадской. Она училась с Кириллом в одном классе и жила в десяти минутах ходьбы от его дома. В день смерти деда Кирилл добежал до квартиры Завадских за пару минут, так ему показалось. Он хотел как можно быстрее скрыться от воспоминаний об искорежённом, раздавленном теле родного для него человека. Когда прибежал к двери квартиры, где жила Алина, долго не мог отдышаться, потом надавил на кнопку звонка и не отпускал палец, пока дверь не распахнулась. На пороге стояла разъярённая Алина. Она сразу начала ругать Кирилла за то, что он так долго трезвонит, а она предупреждала, в это время спит младшая сестра, поэтому Алине попадет от мамы, когда та узнает, кто так долго трезвонил в квартиру. Затем Алина замолчала и внимательно посмотрела Кириллу в глаза:

– Киря, что случилось?

Кирилл молчал, он не мог говорить, в горле будто застыл ком, а язык прилип к нёбу. Алина тогда взяла его за руку и провела на кухню. Налила ему чая и предложила печенье, но Кирилл замотал головой. Он не мог ни есть, ни пить. Алина подошла, прижала к себе, как мать прижимает любимого сына, и Кирилл расплакался. Он плакал долго, иногда рыдания его прерывались бессвязными словами. Кирилл пытался объяснить Алине, что случилось с дедом, но казалось, она и без слов всё понимала. Алина обнимала Кирилла, вытирала ему слезы, слушала понятную только ей речь и не разомкнула объятий, пока он не успокоился, слёзы не высохли, а слова снова не стали разборчивыми. В день смерти деда эта маленькая десятилетняя девчонка сказала:

– Кирилл, что бы у тебя в жизни ни случилось, знай, я твой друг. Ты можешь прийти ко мне в любую минуту и рассказать обо всех бедах. Я тебя выслушаю и помогу.

Он смотрел в огромные карие глаза и понимал, что такого друга в его жизни больше не будет и нужно дорожить этой маленькой хрупкой девочкой.

Прошли годы, и та девочка стала высокой длинноногой красоткой с такими же огромными карими глазищами, как в детстве. Перемены произошли лет в четырнадцать. В то время кровь Кирилла бурлила от переполняющих её гормонов, он превращался из мальчишки в мужчину. Тогда Кирилл познакомился с Наташей. Она была старше его на три года и училась в выпускном классе другой школы. Наташа стала его первой женщиной. Кирилл почувствовал себя настоящим мужчиной, а не мелкой «салагой», какими было большинство его друзей. С Наташей он расстался уже через несколько недель, когда познакомился на улице с другой, более симпатичной девушкой. Кирилл просто улыбнулся ей, а она сама подошла и попросила закурить. Её звали Юля, и ей было шестнадцать лет.