– А сколько скота понадобится для похода…– развела руками Васса, тоже облизнув свой сосуд с лукавым чаем. Она все поспевала: и торжище посетить, и новости собрать, и с Вольной медов и вин испить. – Стадо!

– А как ты полагаешь! Без снеди в путь не ходят…

– Говорят, народ недовольствует. Дань тяжела в этом году. Пригода поведала, что на том княжеские уроки не иссякают…– Васса взяла со стола деревянную ложку и опустила ее в туесок с янтарным медом – ей нравилось подслащать им терпкое питье с созвучным названием. – Сколько дуба мореного заготовлено, а все мало выходит…И зачем князю именно этот дуб понадобился? – задалась вопросом Васса.

– Не ведаю…– зевнула Вольна. День только начался, а ее уже клонило ко сну. Наверное, пасмурная погода виной.

– Говорят, он прочен, как камень…Жаль, встречается редко…

– И добыть его тяжело. Такой дуб только на дне водоемов имеется…– вмешалась в беседу Рада, подметающая горницу. – Мой дед был чернодеревщиком…Он сказывал, что сие древо изменчиво и прихотливо. Как раз потому, что не один век под водой покоится. Как из реки его достанут, так тут же и распиливать надобно. Была история еще при старом князе: нашли много стволов таких где-то…И князь сразу повелел их все изловить. А потом терем выстроить такой, чтоб равных не было ему…

– Да? И где сей дивный терем невиданный? – справилась Вольна, кутаясь в платок.

– Терема так и не возвели. Все дело как раз в том, что дуб тот из реки-то выловили, а вот распилить не успели…– вздохнула Рада. – Ну и пропала вся древесина бесценная! Ведь коли оставить без догляду ее на несколько дней, так сразу все особенные свойства и потеряются разом. Князь тогда бушевал. Все думали, казнит деревщиков.

– Так казнил или нет? – хмыкнула Вольна.

– Нет, не казнил. Но ругал крепко. Полгорода слышало, – пошутила Рада, вспоминая князя Гостомысла, имя которого теперь упоминали все реже.

– И что за свойства у этого дуба? Прочен? – поинтересовалась Васса, засовывая в рот очередную ложку с медком.

– Дуб всегда прочен. Это все знают, – изрекла Вольна с видом мудреца, который постиг истину во всех формах ее проявления.

– Ну, он не только прочен, но и божественно красив…Говорят, трон самого Сварога высечен из дуба мореного, – сообщила Рада, вытирая взмокший лоб полотнищем. – Ведь древесина у него необычная: черная с прожилками серебристыми…Долго под водой томится, чтоб такой окрас приобресть.

– Теперь ясно, зачем ему именно этот дуб потребовался, – покачала головой Вольна, вспомнив Рёрика.

– Кстати, а егда же возвращается наш князь? – после длительных прений о дубе, спросила вдруг Васса.

– Не знаю. Мне не докладывается…А что такое?

– Да вот, думаю, как лучше все устроить, – нарочито беззаботно размышляла Васса как ни в чем не бывало.

– Что устроить? – Вольна не понимала, о чем говорит подружка, но ей стало вдруг не по себе.

– Мирен хочет жениться на мне, – сообщила Васса, огорошив этой новостью подругу. – А мы и порассудили, что надобно дождаться князя…

– Мы полдня обсуждали какую-то пустую ерунду, а теперь вдруг промежду прочим ты заявляешь, что идешь замуж?! – у Вольны было такое чувство, будто ей дали по голове обухом и она туго соображает.

– Ну да, а что в этом такого…– Васса значительно осмелела за последние несколько дней. Еще недавно она бы не позволила себе злить свою влиятельную покровительницу. Но теперь все иначе. Нет, определенно, Мирена надо брать! Стерпится и слюбится. А уже сейчас понятно, что жених отменный. Вон как лицо у подруги вытянулось!

– «Что такого»? – вскипела Вольна, пока Васса довольно скалилась. – Я думала, между нами нет тайн!

– Нет, конечно. Вот я тебе и ведаю самой первой, – улыбалась Васса, засовывая в рот пирожок с печенью и чесноком.

– Когда я справлялась у тебя про Мирена, ты ответствовала, что он лишь знакомый! – напомнила Вольна.

– Так и было, – насмехалась Васса. – Но все столь быстро меняется…

– Значит, все это время ты его крутила, а мне и словом не обмолвилась? – нахмурилась Вольна.

– Ничего такого, – покачала головой Васса. – Не крутила я его вовсе. И не придавала значения его участию. Да что ты серчаешь? Я уповала, ты возрадуешься со мной вместе, – разумеется, Васса на это не рассчитывала.

– Я радуюсь. Но мне неясно, почему ты все сокрыла. Это же не пустяк какой! В чем причина?! – на этих словах Вольна нечаянно поймала взгляд Вассы, в котором ясно читался пугающий ответ. Несмотря на совместный досуг и смех, они давно уже не друзья. Кто первый переступил черту теперь неважно. Но доверия между ними больше нет. Хотя все это время они были взаимозависимы: Вольна кормила Вассу, а Васса молчала о секрете Вольны, который не ведал ни один человек, живущий в Новгороде. – Я счастлива за тебя, – переменилась тут же Вольна, понимая, что вскоре ей уже нечем будет воздействовать на Вассу. И уж лучше худой мир, чем добрая ссора. – Но и обижена немного, что ты от меня утаиваешь…Я-то тебе все доверяю, – примирительно закапризничала насторожившаяся Вольна. – Ты же знаешь, как я за тебя пекусь…

– Мне нечего было доверять, – спокойно соврала Васса. – Брось обиды. И давай лучше все обсудим. Мы с Миреном думали, что лучше устроить свадьбу на Ярилин день…Но князь отсутствует и решили отложить…

– Ты любишь Мирена? – первым делом спросила Вольна, воскрешая в памяти образ молодого боярина. Кажется, он не особенно красив, не славен отвагой на полях брани. Зато у его семьи есть имя. И состояние.

– О да, любовь накрыла меня, словно бурные волны Дуная! – Васса извлекла урок из истории Вольны и не откровенничала ни с кем из женщин. И да, никому на свете не сможет Васса признаться в том, что идет замуж по расчету. Мирен должен быть уверен в том, что он любим.

– Истинно говоришь? – засомневалась Вольна, одарив Вассу недоверчивым взглядом.

– Конечно! – для вида возмутилась Васса. На что Вольна утвердительно кивнула, видимо, поверив. Все-таки Мирен не так уж плох. Для дворняжки Вассы лучшего жениха и не пожелать.

– Это хорошо…Ну он-то тебя и подавно…

Подруги долго еще обсуждали эту новость. И вроде бы по-доброму. Даже вновь наполнили сосуды, заменив канопки с чаем на кубки с медом, дабы закрепить в памяти сей великий день. Вольна обещала Вассе помочь с приданым и всячески выражала свою поддержку. А Васса в свою очередь обнимала и целовала подругу, твердя о том, что Вольна ей аки сестра. Но в какой-то миг взаимные восторги были прерваны стуком в дверь.

– Кого принесло? – уже порядком захмелевшая Вольна удивленно вскинула брови. Кубок застыл в ее руке. – Рада, отвори, – приказала Вольна.

Служанка унеслась в сени. Но вскоре вернулась в сопровождении женщины, скрытой под широкой безрукавной епанчой. Последняя скинула капюшон и явила свой лик. Ее облик свидетельствовал о том, что она хотела остаться незамеченной, заходя в этот дом.

– Гудрун? – Вольна немного растерялась. Она помнила, какое дала задание домоправительнице. И теперь понимала, что момент для разговора неподходящий. – Придешь позже…

– Да я на мгновение всего…– с виду походило, будто гостья не поняла намека. Однако это было не так. Гудрун и Арви тщательно продумали каждую мелочь, в том числе то, когда следует явиться исполнительнице опасного распоряжения с отчетом. – Я выполнила желание госпожи…

– Об этом позже…– забеспокоилась Вольна, поднимаясь на ноги из-за стола. Но не успела она ступить и шага, как Гудрун тут же достала из-под полы узелок и проворно развязала его. На стол выскочила круглая серебряная диадема, закрутилась на скатерке и остановилась, загоревшись ледяными огнями сапфиров и алмазов. – О боги…– растерялась Вольна. В ее чуть заторможенном мозгу все казалось еще более медленным, чем было на самом деле.

– Лепота…– прошептала Васса, глядя на изумительное украшение, сделанное будто нечеловеческой рукой. Серебряное плетение тончайшим ажуром увило очелье, переходя в плавно изогнутые дуги.

– Я же сказала не приносить сюда…– Вольна смотрела на украшение и не могла оторвать глаз: ее поразила красота и изящество этой вещи.