– Гильом вы не правы, хотя это не важно. Меня интересуют все знахари, что прибыли в Лампеду с началом мора. Я ищу того, кто не боится болезни, кто смело может войти в охваченный эпидемией город, излечить жителей и остаться в живых…

Смех затих, Гильом силился, что-то вспомнить, затем произнес.

– А знаете, господин Амадо, есть такой лекарь, его зовут Питер Варго! Я слышал, что он остановил эпидемию в Матее, все так, как вы сказали, пришел, остановил и выжил, но он ушел в Цаахен уже с неделю как.

– А сколько от Матеи до Цаахена?

– Верхом неделя пути, но лекарь передвигается пешком, так, что он скорее всего в Цаахене. Отсюда кстати, день пути верхом. Цаахен на северо-восток от Транок.

Амадо молча считал расстояние и время, и его подсчеты подтвердили слова Гильома. Снаружи наступила ночь, и путник заночевал на постоялом дворе, предварительно забаррикадировав двери своей комнаты. Годы научили его не доверять никому, даже тем, кто кажется совершенно безобидным.

***

Утром вышло яркое солнце, природа точно извинялась за предыдущий день. Воины Гильома еще спали, завалившись кто где, они кутили всю ночь и теперь наверстывали. Стараясь не нарушать идиллию всеобщего отдохновения, Амадо вышел во двор и оседлав коня помчался по дороге в Цаахен.

Жидкая грязь тормозила бег лошади, поэтому до Цаахена Родриго добрался лишь глубокой ночью. После долгого торга со стражей его наконец пропустили в город, предупредив, что в там свирепствует чума.

В городе Амадо остановился в Серебристом Фазане, где у неприветливого корчмаря выяснил, что дохтур все еще в городе. Не теряя времени, путник отправился по адресу, но в доме Риманта не оказалось, хозяйка сообщила ему, что доктор сейчас у больной, и будет только утром.

Родриго вернулся в корчму, и лег спать. Проснулся он засветло, от легкого прикосновения. Молодая служанка будила его чтобы сообщить, что господин доктор ждет его к десяти утра.

В кабинете стоял душный воздух, семь столов, заваленных бумагой, и книгами занимали всю комнату. У стены, на верстаке, покрытом медными листами, поблескивали крутыми боками перегонный куб и реторты. На полу примостилась пара скелетов, каких-то животных, и несколько прозрачных емкостей с частями тела человека. Из-за стеллажей с книгами, что перегораживали комнату на двое, пробивались лучи солнца, оттуда же доносились звуки неспешной беседы.

Родриго осторожно обходя завалы вошел на вторую половину комнаты. Яркий свет солнца, бьющий из переплетенного окна, после полумрака предыдущей половины помещения, на несколько секунд ослепил.

Около окна, спиной к проходу, в кресле сидел Римант, его рука нежно сжимала тонкую, девичью ладонь. Саму девушку скрывала высокая спинка кресла. Римант услышал шаги и быстро поднявшись, шагнул к Амадо.

– Приветствую тебя, мой друг! – доктор вымученно улыбнулся.

Синие круги под глазами, и замедленные движения, говорили о том, что он уже много часов без сна. Римант пожал протянутую руку, и обеспокоенно взглянул на кресло. Родриго обошел его и встретился взглядом с обладательницей тонкой кисти.

Белые кудри, обрамлявшие нежное лицо ранней гостьи Риманта, всколыхнули в памяти Амадо образ ухоженного садика деревенского старосты в Пассаках. Голубые глаза, смотрели удивительно зло, для невинного лица юной девушки.

– Дальчи – поклонился Амадо.

Холодный взгляд впился в него, и застыв на несколько секунд в бездонных глазах гостя, сломался.

– Зачем этот человек здесь? – спросила она, краснея от возмущения.

– Дальчи… – лекарь попытался остановить взрыв.

– Больше не делай так – прервала доктора Дальче, в звенящем голосе девушки зазвучал укор.

Яркая вспышка заставила мужчин зажмуриться, кресло опустело.

– Зачем ты меня, позвал? – удивился Амадо. – Она же меня ненавидит, и боится…

– У нее есть на это причины. Не мне тебе говорить, что мы сделали с их миром… – вступился за Дальчи лекарь.

– Тогда, чтобы быть до конца честным, может вспомнишь, что они сделали с твоим домом! Их мир и сегодня принадлежит им, а мы… – Амадо прервался, чтобы перевести дух, и продолжил. – А, мы скитальцы. Мне не за, что чувствовать вину перед ними – он указал на место, где только, что сидела девушка.

– Правда? – спросил Римант, гневно сверкнув глазами.

Затем он застыл на месте, а секундой позже отошел к окну, и устало опустился в кресло.

– Прости. Все слишком сложно. Системы не учитывают индивидуальность, и там, где они сталкиваются нет места личности. Виноваты и мы и они, просто им повезло, и они победили…

– Как ты не видишь, Римант! Им не повезло. Это они сделали. Они привели Братьев – грустно ответил Амадо.

– Я не могу в это поверить. Дальчи совсем другая, она точно не смогла бы так поступить. Нет они, конечно, очень прагматичны…

– Да очнись ты, дурак!!! – вскричал Амадо, подскакивая к креслу. – Твоя Дальчи, убивает людей тысячами, и не только людей! Ради чего?! Скажи мне?! Кто дал им право решать, кому жить, а кому умереть?!

– Это система. Родриго она не может ее перешагнуть, у нее такая задача, и она не в силах снять ее с себя, но все ее существо противиться этому. Ты просто не видишь какая она. Я хотел тебе показать, но ты глух и слеп. Как и тогда, когда все начиналось, если бы не ты…

– Я знаю. Не надо мне напоминать об этом каждую нашу встречу – раздраженно огрызнулся Амадо. – Видел я истинный облик твоей Дальчи, если бы тебя не оказалось рядом, меня бы уже не было серди живых. Римант оставь свои игры, они приведут тебя к гибели. То, что ты видишь, как женщину, на самом деле жестокое чудовище!

– Ты не прав. Твой взгляд затуманен ненавистью и желанием мести, и… Ты не можешь называть ее так, после того что мы сделали с ее народом.

– Друг, пожалуй, я единственный, кто может тебе сказать точно, что она дерево в оболочке прекрасной девушки. А остальное, иллюзии твоего сердца, порожденные страстью зрелого чувства – с горечью в голосе проговорил Амадо. Он посмотрел в окно на грязную улицу, бедного городка и глубоко вздохнул.

– Прости мне мою резкость, я…, я…

– Я понимаю – ответил Римант, улыбнувшись старому знакомому. – Зачем ты меня искал? – спросил доктор, складывая усталые руки на животе.

– Мне нужна твоя помощь.

– Угу – отозвался доктор.

– Мне нужно, чтобы ты отправился со мной. Требуются твои знания и навыки врача.

– Что случилось? – озабоченно спросил доктор.

– Недавно эльфы напали на Алкмеи, они ранили девочку. Ранили тяжело, мечом в живот. Сейчас она под релаксатором, но без тебя ее жизнь оборвется – заметно волнуясь рассказывал Родриго.

– Понимаю – ответил доктор. – Ты желаешь, чтобы я поехал с тобой на Крефеи?

– Нет, не со мной. Тебе придется это сделать самому. Вот письмо, оно поможет тебе попасть во дворец царя Маттейоса.

– Постой, но как? В таком случае я должен оставить больных Лампеды…

– Они люди и все равно умрут, рано или поздно, даже если ты их спасешь. А девочка, девочка эльф, ее жизнь вечна. И сколько ей предстоит прожить сейчас зависит только от твоего решения.

– Вот ты и ответил на свой вопрос. Ты поставил ценность одной жизни выше ценности многих других, пусть и не столь долгих, но все же жизней. Прости, я не могу произвести такой размен…

– Она моя дочь – спокойно проговорил Родриго.

Римант поперхнулся и уставился на Амадо. Затем ничего не спрашивая, вышел в соседнюю комнату, через минуту он вернулся в дорожном плаще, остановился против Амадо и спросил.

– Я помогу, но объясни мне почему я еду один?

– Я иду спасть вторую дочь – ответил Амадо, и улыбнулся, глядя на изумленное лицо Риманта.

***

Город спал, ночью Танорт становился особенно опасным. Как столица он привлекал сброд со всего королевства. Целые кварталы населяло различное отрепье. На ночь такие районы запирали, но слуги закона за сдельную плату неожиданно оказывались слепы и глухи к происходящему вокруг.

Тихо позвякивала броня в сочленениях, два гнома вышли из секретного хода в гостиную богатого особняка. Охрана не успела ничего сделать, тела стражи раскинулись перед входом. Почти бесшумно воины проследовали внутрь дома, раскрывая по ходу движения двери в комнаты. Достигнув жилой зоны, гномы уже не скрываясь выбивали двери, наводя диким шумом ужас на обитателей дома.