– Червяк, ты будешь делать все, что скажет Анечка! – злобно сощурился Артур.

Новым гостям была выделена комната на втором этаже. На что, собственно, и был расчет.

***

Войско из Ту уже приблизилось к деревне Ма в ожидании ответного выдвижения. Воины Ту использовали все свои преимущества, включая верную позицию на местности, сумерки и выгодное построение, что компенсировало численное превосходство противника. Немаловажно было и то, что деревня Ма в последнем бою лишилась своего Комохо, который был опытным тактиком, и его обязанности исполнял совсем молодой Суури.

Но Сатанг, Кнес Кеаго, уже вел к месту битвы подкрепление. Он смотрел на Амбу и любовался, как она встряхивает коротко стрижеными светло-пепельными волосами, выдающими ее происхождение. Сатанг помнил, что Кеаго она была не по крови, ее отец был одним из лучших Мастеров деревни Ту. Еще он помнил, как вился вокруг нее этот новенький, Джакомо Рубрус, который после первого же сражения куда-то подевался. А еще, глядя на Амбу, Сатанг думал, что не повел бы своих людей на такую бессмысленную смерть, если бы она не высказалась в поддержку Комохо Ма. И где это видано, чтобы Кеаго воевали на чьей-то стороне? Но так захотела Амба, а ему показалось, что это неплохое развлечение. Сейчас же у Сатанга проскользнула мысль, что Амба воспользовалась своим несколько привилегированным положением, чтобы протащить в их ряды своего Джакомо, который, наверняка, был агентом Ма. Возможно, и так. Но что это меняет?

Когда Амба только стала Кеаго, она решила участвовать в схватке за звание Кнеса. А ведь если бы не ее самоуверенность, Сатанг бы мог Кнесом и не стать. Ни одна женщина раньше не принимала участие в этом священном поединке. Пришлые, некровные Кеаго, вообще редко решались на это, – а уж женщины…

Правила гласят: если упал на лопатки – проиграл; если проиграл – не имеешь права сопротивляться победителю, твоему новому Кнесу. Если Кнес захочет забрать твою силу, он может вскрыть тебе горло и умыться твоей кровью. И до сих пор еще не было случая, чтобы проигравший остался в живых. Сатанг не хотел продолжать эту традицию, потому что его соперницей была Амба, но оставлять в живых поверженного врага – позор. Поэтому он надеялся, что она сможет победить. Впервые тогда он ощущал немыслимое для себя нежелание драться. Но он вышел на поле боя и победил.

Сейчас же, приближаясь к деревне Ма, Сатанг предчувствовал свое поражение. Не допустил ли он ошибки, оставив ее тогда в живых?

Кеаго прибыли на место к разгару боя. В глаза Сатангу сразу бросились две фигуры: Николас и Алекс Сефиды, отец и брат Амбы, которые сражались с сихэ Ма. Николас почти не прикрывал сына, который и сам отлично управлялся с мечом.

Но еще больше Сатанга заинтересовала другая фигура: Инг, двоюродный брат Амбы, который по досадному недоразумению тоже носил фамилию Сефид. Его атаковали двое сихэ – он принял облик дикобраза и выпустил в них свои иглы, насыщенные чакрой Огня. Сзади напал третий, и один шурикен все же угодил ему в спину. Но Инг не обратил на это никакого внимания, схватка полностью поглощала его.

В эпицентре сражения отбивалась от атак Зара верхом на гнедом коне. Собранные в хвост волосы растрепались, лицо было забрызгано кровью. Она так уверенно оборонялась, словно была неуязвима, пока находилась в седле. Но Алекс в облике белого тигра совершил какой-то невероятный прыжок и вцепился в шею ее коня. Конь дернулся, встал на дыбы, сбросив Алекса, и хрипло заржал, падая в месиво. Зара чудом вовремя соскочила на землю.

В каждой руке она держала по длинному легкому мечу. Белый тигр, которым оставался Алекс, зарычал, ощетинился и бросился на нее. Зара применила свою скрывающую технику Ветра и исчезла. Алекс в недоумении скалился, вертел головой и нюхал воздух. Она атаковала откуда-то сверху; Алекс едва успел увернуться и бросился на нее снова.

Тем временем Инг… Впрочем, Инг ли? Захлебнувшись гневом, он позволил высвобождающейся силе унести себя в глубину подсознания. Сейчас он представлял собой чудовищную помесь между человеком, большим дикобразом и сгустком чакры Огня. Это уже не было похоже на применение боевой техники. Казалось, наружу рвется древняя мощь Ада.

Николас попытался взять ситуацию под контроль и стал направлять атаки Инга. Тот поначалу подчинялся, цепляясь за его голос как за последнюю связь с реальностью.

Но вскоре к чакре Огня стала примешиваться материя иной категории: иглы, которые покрывали уже почти все тело Инга, стали чернеть. Словно под тяжестью Тьмы, Инг опускался на все четыре конечности, видоизменяющихся на манер дикобразьих. Он уже не слышал учителя и весь полыхал Огнем и Тьмой.

Он душил врагов одной лишь чакрой, раздирал их тела когтистыми лапами. Мелкие сосуды начинали лопаться от напряжения, пламя рвало его кожу, рот исказился в безумном оскале. Демон овладел им. На лапах и морде смешалась кровь разодранных им людей, лошадей, своих и чужих, его собственная кровь. Он орал, визжал, испуская черно-рыжую чакру.

Николас обнажил меч, готовый атаковать Демона Агварэса, которым становился его ученик и племянник.

В этот момент на поле боя оказался ягуар. На его спине сидела девушка с очень длинными каштановыми волосами. За ней следовал целый отряд всадников клана Макарано верхом на ягуарах, экипированных, как боевые кони.

Длинноволосая воительница встретилась взглядом с Ингом, – нет, с Демоном! – и стала пробиваться к нему, послав в меч свою золотистую чакру. Она не вступала в бой с возникающими перед ней Кеаго и сихэ Ма и только отбивалась от них на пути к своей цели. Другие Макарано жестоко расправлялись со всеми, особенно – с сектантами. Вскоре на поле боя уже отчетливо выделялись точечные яростные схватки Макарано и Кеаго.

Наконец, Царица Ягуаров оказалась рядом с Ингом. Он рвал на части тело большого коня, выпуская сплошной поток чакры, такой мощной, что создавался ветер, шелест и жар. Демон перевел на нее свои одуревшие, целиком почерневшие глаза и показал окровавленные клыки. Макарано спрыгнула с ягуара, отослала его прочь и с силой вонзила меч в землю. Перед ней появилась огромная черно-белая росомаха, а сама Царица заступила под защиту Николаса, который был рядом с мечом наготове.

Увидев росомаху, Инг и Агварэс – то существо, которым они сейчас одновременно являлись, – выбросил титаническую волну энергии, похожую на вспышку звезды, и завыл. Если только можно описать этим словом тот чудовищный звук, что издавал Демон-дикобраз. Росомаха стала вторить ему. При этом она выглядела раззадоренной и, кажется, была в восторге от встречи с Агварэсом. Она приблизилась к нему и лизнула в морду. Все, кто имел возможность наблюдать эту необычайную картину, были потрясены. Дикобраз радостно скалился, глядя на нее, и усмирял свое буйство.

Постепенно он словно с чем-то смирился и сник, чакра перестала струиться из его тела. Чувствуя ослабление Демона, Инг взял над ним контроль. Иглы и когти стали исчезать, с тела сходила рыжая шерсть, глаза становились похожи на человеческие. Росомаха смотрела на развоплощающегося Агварэса с неописуемой скорбью. По приказу Царицы она покорно нырнула внутрь меча и исчезла. Сама Макарано присела к обессилевшему Ингу и заглянула в его мутные глаза.

Он с трудом узнал неясно поменявшееся лицо Али и попытался улыбнуться. Она подалась к нему и поцеловала обожженные чакрой губы. Инг закрыл глаза и уже не смог открыть их, полностью лишенный сил.

***

«Хорошо мне с тобою быть,

Тебе верить, тебя любить.

Хорошо все отдать тебе -

Все, что было в моей судьбе.

Разве можно с тобою скучать?

Я могу часами молчать,

Сознавая, что рядом ты

Разделяешь мои мечты.

Хорошо мне с тобой везде,

Даже в горе, в любой беде,

Даже если темно вокруг.

Ты намного больше, чем друг».