Судья был обеспокоен. Часть серебра с рудников, которое он скопил всеми правдами и неправдами, было надежно припрятано на эстансии. Еще часть давно переправлена в бразильские колонии, куда он мечтал сбежать из этой жуткой, вечно пыльной дыры, куда забросила его судьба.

 Он понимал, что бумаги с судебными делами следовало привести в надлежащий порядок к приезду делегации. Посол вице-короля за тем и послан, чтобы сунуть в них свой любопытный нос и найти нарушения. Придется расщедрится на подарки, чтобы высокий гость не видел недостатков. Часто такие визиты приводили к серьезным неприятностям. После них кого-нибудь обязательно снимали с должностей… иногда вместе с головой.

 Ради пленницы почтенному доктору права пришлось сойти с лодки в устье, взять крестьянскую телегу для перевозки скота, и уже по суше сделать большой крюк, чтобы заехать в собственное поместье. Дон Гарсиа потерял время, поэтому нервничал.

– Из Лимы? Неужто… кораблём? – женщина произнесла последнее слово с благоговейным трепетом.

– Нет… Говорю же, они прибыли в Санта-Фе. Это значит, шли торговым путем через Анды10 и Парагвай11… Ох… Принесла же их нелегкая. Лучше бы из Испании корабль прислали с товарами!

 Дальнейший диалог было не слышно, так как и он и управляющий с супругой скрылись в доме.

 Дама, вышедшая из повозки, повернулась к охраннику и бросила на него несколько заинтересованных, изучающих взглядов. Ее взгляд откровенно прошелся по его фигуре сверху вниз и обратно.

 Мужчина, заметив к себе пристальный интерес, покосился на дом, где скрылся его господин, перевел взгляд на женщину, и словно бы невзначай, подкрутил ус.

 В распахнутое окно выглянул дон Гарсиа и крикнул:

– Не разговаривай с ней. Предупреждаю, она коварна и опасна. Если сбежит, спущу шкуру! Веди её в дом.

 Санчо неловко кивнул даме в сторону дверей.

– Сеньорита… пройдемте.

 Женщина снова обдала его жарким, быстрым взглядом, и, гордо вскинув голову, прошествовала в сторону особняка.

 Судья уже стоял посреди гостиной с бокалом вина. По дому разносился дразнящий, ароматный запах жареной страусятины. Пленница невольно сглотнула, так как была голодна. Они проделали длительный путь, а кормили её в последнее время крайне скудно.

 Стараясь не глядеть в сторону женщины, сеньор Кинтера произнес, обращаясь к управляющему:

– Дон Хорхе… Головой отвечаете за то, чтобы эта сеньорита ни с кем… Слышите? Ни с кем, даже с вами… не говорила.

 Лицо доньи Клариссы удивленно вытянулось. Обычно обращение «сеньорита» использовалось относительно незамужних девиц. Неужели эта красивая дама до сих пор не была замужем?

– Заприте её в подвале, – продолжал доктор права. – К ней – не входить… никого не впускать. Выставьте охрану из тех крепких пеонов, которые ни слова по-испански не понимают.

– Что же вы так, сеньор судья, – дама обворожительно улыбнулась. – К чему такие строгости? Я – всего лишь… женщина.

 У нее был неплохой испанский, но все-таки в нём слышался заметный итальянский акцент.

– Вот этого я и боюсь! Никому… Слышите, никому с ней не разговаривать! – рявкнул судья и пояснил: – Дон Хорхе, это очень, очень опасная мошенница и преступница. Глазом моргнуть не успеете, она тут всё вынесет и всех оставит в дураках! Тогда я лично спущу шкуру с каждого, кто не углядел.

– Святая Матерь Божья! – выдохнула донья Кларисса, пораженно уставившись на женщину в дорогой и пыльной одежде. Можно ли было вообразить эту скромно потупившуюся даму опасной преступницей?

– Мне позволено будет умыться и немного вина с дороги? – не теряя достоинства, спросила незнакомка.

– Не беспокойтесь, сеньорита. Кормить вас будут. Воды умыться – принесут. Только не надейтесь сбежать! – ухмыльнулся судья улыбкой, которая напоминала оскал сытой пампасной лисицы.

 Женщина вскинула на него лучистые, серо-зеленые глаза. О каком побеге может идти речь, если он сам подчистую обокрал её, не оставив ни денег, ни драгоценностей? Никакой описи изъятого этот человек не произвёл. Всё сразу же перекочевало в его кошелёк. Кажется, это и называлось местным правосудием. Самым обидным было то, что у него оказался её дорогой браслет. Это тревожило и волновало больше любой другой потери.

– Сеньор судья, может быть мы обсудим с вами… – начала пленница, но была перебита.

– Не желаю ничего слушать… У меня посольство из Лимы вот-вот нагрянет… Не до вас… – доктор права обернулся к дону Хорхе. – Её – в подвал. Запереть до моих дальнейших распоряжений… А вы, сеньорита, радуйтесь, что сейчас вы у меня на эстансии, а не в тюрьме Буэнос-Айреса… Но, возможно, мы это исправим. У нас там палач без дела давно скучает… Меня все слышали? – он обвел взглядом присутствующих. – Сначала сам шкуру спущу с того, кто не углядел за ней, а потом передам палачу на выделку…

 Супруга управляющего перекрестилась. Охранник на всякий случай отодвинулся от незнакомки на несколько шагов, словно бы она была зачумленная. Старый Хорхе нахмурился и строго сказал:

– Следуйте за мной, сеньорита.

 Пленница одарила судью укоряющим взглядом, но тот на неё больше не смотрел.

 Ей же пришлось отправиться за стариком в сторону винного погреба, который спешно переделали под место, которое должно было стать местом заточения.

– А я, пожалуй, перед отъездом, не откажусь от вашего чудного жаркого, донья Кларисса, – сказал Кинтера, когда где-то внизу подвала загремели ключи замка.

 Пленница невесело усмехнулась, оглядывая прохладный, но сухой подвал, который освещался дневным светом из крохотного окошка под самым потолком. В его проёме сидела кошка, щуря на непрошенную гостью сонные глаза.

 Женщина села на кровать и взглянула на единственную собеседницу:

– По сравнению с тюрьмой Санта-Фе это место даже… не самое дурное на свете. Здравствуйте, сеньорита кошка, давайте знакомиться. Меня зовут – Ирэне. И хотела бы я понять, что тут делаю…

 Как узница не ломала голову, не могла взять в толк, почему судья, всю дорогу пугая рассказами о палаче Буэнос-Айреса, развернулся и привез её в самое обычное поместье. Женщина не удивилась бы, если бы он решил скоротать с ней время. Но он вёз её сюда в клетке для скота, как пленницу. Всё это наводило на тревожные мысли.

 Семь дней назад в Санта-Фе дон Гарсиа сидел у окна в небольшом, но добротном доме, находящемся недалеко от деревянного причала. В руках его был кожаный кошелёк, из которого он высыпал на стол небольшую кучку серебряных реалов12. Одна из монет покатилась по столу, и судья поймал её ладонью у самого края. Он прижал металлический кружок к столешнице, подвинул его в общую кучу и внимательно стал пересчитывать деньги. Высокий, плотный человек в полинявшем камзоле, стоящий рядом со столом, напряженно следил за этим действием.

– Отвиль, мне кажется, или тут не достает десяти реалов? – судья приподнял левую бровь и чуть поджал губы.

– Всё, что есть, дон Гарсиа. Сейчас не очень судоходное время на реке, – буркнул его собеседник. – Иезуиты13 уже опасаются так просто свои суда гнать из Парагвая.

– Я понимаю, – почти ласково произнес Кинтера, сгребая деньги обратно в кошелёк. – Может, ваши люди плохо работают? Вы же помните о наших договоренностях? Я закрываю глаза на то, что вы тут, на реке, пиратствуете. Но вы же понимаете, что в наше время услуга идёт за услугу? Мне кажется, кто-то начал… жадничать?

 Судья перевёл скучающий взгляд на огромную в своей полноводности мутную реку, на которой покачивались рыбачьи лодки.

– Ваша милость, кораблей давно не было. А те, что идут, вооружены. Иезуиты делают из индейцев гуарани армию, обучают их… Нападать на них все сложнее.