Две знатные дамы в черных мантильях – юная графиня Нахера и её кузина донья Фелисса, сидящие на корме судна, переживали, что омерзительный запах тухлой рыбы, которым была пропитана палуба, намертво въестся в их новые платья, которыми они обзавелись в Санта-Фе.

 На лицах обеих женщин, разглядывающих панораму приближающегося города, было написано разочарование.

 Этим холодным, пасмурным и ветреным днём Буэнос-Айрес, не блиставший ни красотой, ни богатством архитектуры, казался убогой пародией на столицу провинции. Центром его была крепость, предназначенная для защиты от атак с моря. Само поселение уже разрослось, и за пределами стен форта по побережью можно было видеть добротные дома и убогие хижины местных портеньо39.

 На испанский манер полное название города было очень длинным – Суидад де Ла Сантисима Тринидад у Пуэрто де Ностра де Санта Мария де лос Буэнос Айрес, что переводилось не иначе как «Город Пресвятой Троицы и Порт нашей Госпожи Святой Марии Добрых Ветров». Но местные жители именовали его для краткости просто – Буэнос-Айрес или Порт Добрых Ветров.

 Накрапывал дождь, и это ещё больше усиливало уныние дам.

– Совсем не это я хотела увидеть, когда мы выезжали из Лимы, – вздохнула юная донья София.

– Я говорил вам, моя дорогая, чтобы вы оставались в Лиме, – граф Нахера обернулся в сторону супруги.

 Этого человека среднего роста нельзя было назвать красавцем, но когда он смотрел на юную жену, его суровое, каменное лицо мгновенно теплело.

 Графиня фыркнула, пытаясь поплотнее закутаться в промокший от мелкой мороси плащ. Сеньора уже мечтала поскорее выбраться из вонючей лодки и прийти куда-нибудь, где можно согреться.

– Мы думали, что Буэнос-Айрес гораздо больше, – мягко пояснила её дуэнья40. —Всё-таки это – столица провинции.

– Если мне не изменяет память, тут население – всего полторы тысячи человек, – ухмыльнулся граф.

– Не считая женщин и детей, – уточнил отец Ксаверий, сидящий на носу.

– Да-а-а, – многозначительно протянул Нахера, внимательным взглядом военного осматривая неприглядную панораму города.

 Фортификационные укрепления на берегу были невысокими, но уже довольно крепкими, каменными, так как первую крепость, сделанную из дерева, сожгли английские каперы еще в прошлом веке. С бастионов можно было заметить пушки.

 Дон Хулио повернул голову в сторону залива. На волнах покачивалось три корабля. Это были каравелла-ретонда41 и два галеона42.

 Будучи не только военным, но и опытным мореплавателем, граф нахмурился. Каравеллы – прошлый век флота. Ещё лет тридцать назад, когда он был мальчишкой, они были в ходу, но теперь уходили в небытие, уступая место более современным типам судов.

 Что касается галеонов, они вовсю бороздили моря и океаны. Но конструкции тех кораблей, что охраняли подступы к Буэнос-Айресу, были устаревшими и громоздкими. Возможно, по времени создания они были даже старше каравеллы. Как держались на плаву – непонятно.

– Это вам не Лима, графиня, – после молчания, сказал он жене. – Но не отчаивайтесь. Думаю, однажды я вам покажу самый богатый город мира.

– Вы про Потоси, граф? – с укоризной глянул на него инквизитор. – Как духовник её сиятельства, я бы не рекомендовал этого делать. Нечего благородной сеньоре делать в месте, полном греха и разврата.

– Зато там полно развлечений. Да и народа в нём, насколько я помню, около ста двадцати тысяч или немногим больше…

– Не считая женщин и детей, – тонко передразнил отца Ксаверия оруженосец Доминго.

– Почти как в Мадриде43! – вздохнула графиня. На мгновение её хорошенькое личико затуманилось печалью при воспоминании о покинутой Испании.

– Думаю, всё же Потоси больше, чем Мадрид, – подумав, добавил граф и снова устремил взгляд на поселение на берегу.

 В отличие от жены, Нахера, который раньше не был никогда в этой провинции, был осведомлён о положении дел в её столице.

 Буэнос-Айрес был крайне беден, а потому не интересовал не только купцов, но даже морских пиратов, которых манили куда более богатые испанские города на севере и западе Южной Америки.

 Раз в несколько лет власти вице-королевства присылали сюда линейный корабль, привозивший самые необходимые товары для жизни колонии. В те годы, когда суда даже не показывались на горизонте, жители города, не производящего собственных товаров, не имевшие мануфактур и других предприятий, терпели крайнюю нужду и перебивались, как могли. Налогов из провинции в казну не поступало.

 По некоторым слухам, доходящим до Лимы, было известно, что основной торговой деятельностью Буэнос-Айреса была контрабанда товарами, которые ввозились с противоположного берега залива, где располагались португальские колоний Бразилии. За Портом Добрых Ветров прочно закрепилось ещё одно прозвище – Город Контрабандистов.

 При этом колония была крупнейшим портом от Анд до восточного побережья. Всю эту местность называли Аргентиной, что означало – «страна серебра».

 Больше, чем обычная контрабанда, посла интересовали только утечки драгоценных металлов с рудников. Следы терялись где-то здесь, и следовало их отыскать.

 Богатейшие рудники, которые разрабатывали в Андах, контролировались из Лимы, а она была по другую сторону горного хребта, на северо-западе от Буэнос-Айреса. Все серебряные запасы утекали через горные перевалы в столицу. Оттуда, очень сложными путями, через порты Панамы, Картахены и кишащее пиратами Карибское море они отправлялись королю в Испанию.

 Вице-король Энрикес де Гусман44 отлично понимал, что переправлять слитки из Буэнос-Айреса на континент было куда более безопаснее и даже ближе, но он не желал терять контроль над богатейшей «серебряной рекой», которая текла к нему в Лиму из Аргентины.

 Порт Добрых Ветров был предоставлен сам себе и никого особенно не интересовал с точки зрения торговли. Его задача была сдержать атаку врагов Испанской империи, вздумай кто-то отхватить эту часть вице-королевства. Большего от города и не требовалось.

 Из-за такого отношения всё здесь, от пристани до крепостных стен, дышало бедностью и унынием.

 Тем временем лодка уже подходила к каменной пристани, и стало видно через открытые городские ворота добротные дома, находящиеся за крепостной стеной.

 Ещё немного, и молодой метис Томас Мора, ловко подвёл своё судёнышко к причалу.

 Может быть, будь Санта-Фе богаче, посольская делегация прибыла бы в Порт Добрых Ветров с герольдами и пышностью. Но местный городской совет мог поделиться только рыбачьими лодками. Приходилось довольствоваться тем, что есть.

 Позади лодки Томаса следовало другое судёнышко. На нём разместился отряд вооружённых людей, в задачу которых входила защита посла и инквизитора. Командовал отрядом начальник тюрьмы Пабло, который решил лично сопровождать графа в качестве охраны. На самом деле ему нужно было в Буэнос-Айрес, чтобы рассказать дону Гарсиа о том, что случилось с Батистом Отвилем.

 Метис спрыгнул на причал, чаля свое судно.

– Кидай доску. Там, у борта лежит! – крикнул он оруженосцу.

 Доминго достал трап и проложил его между причалом и качающимся бортом.

– Выходите! – Томас протянул руку, чтобы помочь выбраться пассажирам.

 Дамы негодующе переглянулись.

 Доминго, смекнув, что хозяин лодки понятия не имеет об этикете, перебрался на причал, и, оттолкнув рыбака, встал на его место. Сначала он помог выбраться господину, а после, обмотав руку плащом, чтобы ненароком не коснуться благородных дам, помог и им выбраться на берег.

 Последним на причале оказался доминиканец.