Когда он проснулся, за окном светало. Якуб испугался – он проспал в чужом доме до утра, праздник уже давно кончился, а родители, наверно, искали его всю ночь. Хотя ночные гулянья были праздничной традицией, Якуб был слишком молод и еще ни разу не принимал в них участия. Он вскочил и бросился к двери. Пробежал мимо озера, пронесся через пустырь и вышел на окраину города. Он спешил домой, чтобы, как обычно, помочь матери упаковать овощи и зелень в корзинки и донести их до рынка. Он бежал и удивлялся – деревья казались выше, а на клумбах за одну ночь распустились цветы. Якуб совсем запыхался и остановился у фонтана, чтобы плеснуть на себя водой. Наклонился и… отшатнулся в испуге. Из воды на него глянула незнакомая носатая физиономия. Якуб отошел от фонтана, отдышался и еще раз глянул в воду. Потом схватил себя за нос – он оказался очень длинным. Якуб осмотрел себя – одежда на нем была не та, в которой он вчера пришел на праздник, а та, в которую он был одет во сне. Он решил посмотреться в зеркало – на соседней улице была лавка цирюльника. Но не добежав, остановился у шляпной мастерской – раньше ее здесь не было. Якуб схватил первую попавшуюся шляпу и стал пробираться к зеркалу – оно было в глубине мастерской.

– Куда прешь, маленький уродец? – остановила его хозяйка. – А деньги у тебя есть?

Она показалась Якубу очень высокой, просто великаншей.

– Деньги? – пробормотал он. – Не знаю…

Он пошарил по карманам и нашел кошелек набитый золотом. Якуб сроду не видел столько денег сразу.

– Простите, господин, – сказала хозяйка шляпного магазина елейным голосом. —Я поначалу приняла вас за уличного попрошайку. Шляпа, которую вы выбрали, будет вам велика. Позвольте предложить вам другую.

– Ему прекрасно подойдет шутовской колпак, – вдруг захохотал один из покупателей, огромный усатый мужчина. – Кстати, малыш, я могу пристроить тебя в труппу артистов. Тебе и делать ничего не придется, просто выйти и поклониться. А если еще и жонглировать научишься – тебе цены не будет.

Не слушая его, Якуб пробрался к зеркалу.

Рассказывая об этом, он закрыл глаза ладонями – видимо, ему до сих пор было тяжело вспоминать этот момент. Он увидел себя – нелепого коротышку, с огромным носом, маленькими глазками, длинными руками и тонкой шеей… Особенно жалко и комично он выглядел рядом с хозяйкой – высокой пышной дамой в голубом атласном платье с глубоким декольте – и крупным усатым мужчиной-покупателем.

Якуб очнулся на полу. Хозяйка брызгала на него водой.

– Похоже, этот коротышка впервые в жизни увидел себя в зеркале, – сказала она посетителю – в ее голосе звучали жалостливые нотки.

– И, думаю, в последний. Больше не захочет, – хохотнул усатый покупатель.

Якуб встал и медленно побрел к двери.

– Шляпу будете брать? – закричала вслед хозяйка.

Но он не обернулся. Он не знал, что делать с этим внезапно свалившимся на него несчастьем. Сначала Якуб надеялся, что сон все еще продолжается. Он щипал себя, подпрыгивал, мотал головой, но ничего не менялось. Тогда он решил, что нужно опять уснуть. А когда проснется – на тахте в доме колдуньи Крейтервейс, то просто побежит домой, и все будет по прежнему.

Он пошел в городской парк, нашел развесистую иву у пруда, под которой он всегда любил сидеть и глядеть на воду, и вдруг увидел, что дерево стало намного выше, ствол толще, листва гуще, ветви разрослись… Не было так же запахов осени – увядающей травы и сухих листьев. Да и самих сухих листьев не было. Трава была сочной и ярко-зеленой. В парке цвели акации, а у пруда – фиалки и нарциссы. Весна! «Сколько же я проспал?» – ужаснулся Якуб. Уснуть под деревом он не смог – слишком сильно стучало сердце, а по щекам текли слезы. Он поднялся и медленно побрел к родительскому дому, полагая, что отец и мать успокоят его и помогут разобраться в случившемся. Родителей дома не оказалось и Якуб отправился на Рыночную площадь, надеясь найти мать в торговом ряду. Но на обычном месте ее не было – рынок перестроили, расширили и добавили новых рядов. «Когда это произошло?» – недоумевал Якуб.

– Эй, коротышка! – крикнул кто-то рядом. – Ты чего тут бродишь?

– Уж не стянуть ли хочешь что-нибудь? – предположила торговка корзинами.

Возле нее на прилавке возвышались корзинки разных размеров, и она, не теряя времени, плела еще одну.

– А ну давай отсюда! – заорал на него крестьянин, выглядывая из-за горки розового молодого картофеля.

– Нет, что вы! – пролепетал Якуб. – Я не вор. Я ищу Ханну, жену сапожника.

– Тебя ей только не хватало! – воскликнула плетельщица. – Бедная женщина все глаза выплакала. И стала, как тень. Хотя может ты немного развеселишь ее своим видом.

– А что случилось? – спросил Якуб с волнением.

– Да, что случилось? – поинтересовался крестьянин торгующий картофелем.

– Семь лет назад колдунья Крейтервейс украла ее сына, – объяснила плетельщица.

– Семь лет… – пробормотал Якуб.

– Даже семь с половиной. Это случилось осенью, когда праздновали Конец сезона ураганов. Вдруг в городе появилась колдунья. Говорят, что она выходит из дому раз в сто лет. Она попросила Ханну отдать ей мальчика в ученики. Ну, та, понятное дело, отказала. А мальчик еще и нагрубил этой ведьме. Говорят, она не выносит грубостей. И мстит за них страшно. Вроде бы даже бывшего бургомистра заколдовала так, что у него речь отнялась. Он несколько лет молчал. А потом заговорил, но бранных слов больше никогда не произносил. То ли не мог их выговорить, то ли боялся колдуньи.

– И что было дальше с мальчиком? – поинтересовался продавец картофеля.

– Крейтервейс подняла руку, прошептала какое-то заклятье и все замерли. А потом сказала что-то вроде: «Глупые людишки. Марвин уже стар, не справляется с задачей. Если я не подготовлю ему преемника, вас всех убьют, а на месте города будет выжженный пустырь. Но у меня нет времени вам это объяснять». Сама я, правда, этого не слышала. Люди пересказывали ее слова друг другу и каждый раз по-разному.

– А кто такой Марвин? – спросил продавец картофеля.

– Как знать? – вздохнула плетельщица. – Тут каждый третий – Марвин.

– Дальше! – воскликнул Якуб. – Что было дальше?

– Все молча смотрели, как колдунья уводила мальчика. Никто и пальцем пошевелить не мог. А когда очнулись, было поздно – их уже и след простыл. Их искали, конечно, да только ее дом найти невозможно – он скрыт от людских глаз. С тех пор Ханна все время плачет и ждет, что ее сын вернется. А муж ее – лучшим сапожником был в городе! А после всего этого – запил. Люди жалеют Ханну, помогают ей, кто чем может. А какой мальчик был – красивый, добрый, работящий, к родителям – уважительный.

Якуб тихо отошел в сторону. «Семь лет, – шептал он, – семь лет… Это был не сон. Я жил все это время у колдуньи… я варил супы, пек пироги, лепил клецки… Зачем я ей понадобился? И почему она меня превратила в гадкого носатого коротышку? Неужели за то, что я ей тогда нагрубил? Как мне теперь показаться на глаза маме? Мама называла меня: «Мой красавчик». Говорила: «Не мальчик у меня, а картинка. Любая девушка за тебя пойдет».

Якуб побрел туда куда указала плетельщица. Он увидел мать со спины. Она действительно будто высохла, сгорбилась. «Бедная мама» – прошептал он. Якуб стоял далеко и Ханна не могла его слышать, но она будто сердцем почувствовала, что он рядом. Она вздрогнула, оглянулась и стала искать глазами сына. Из-под ее чепчика выглядывали поседевшие пряди, глаза потускнели, лоб прорезали глубокие морщины… Сердце Якуба содрогнулось от жалости и одновременно от страха – что она скажет, когда увидит его таким!

Ханна оглядела толпу, скользнула по нему невидящим взглядом и отвернулась. Потом повернулась опять – ей, видимо, захотелось получше рассмотреть уродливого коротышку. Их взгляды на миг встретились. «Мама! Мама!» – кричала душа Якуба.

– Мама, смотри, какой смешной коротышка! – раздался рядом детский голосок.

Это сказала курносая веснушчатая девочка лет шести. Ее держала за руку молодая женщина.