– О, значит вы сейчас оказываете мне психологическую помощь?

– Именно так. Надеюсь, у меня получается.

– А что еще входит в ваши обязанности?

– Они еще точно не определены и я сейчас этим воспользуюсь.

– В смысле?

– Я возьму на себя смелость порекомендовать вам кое-что.

– Но у меня есть вопросы.

Старик всем видом показывает, что внимательно слушает.

– Пространство будет меняться каждый день?

Он просиял. Видимо, я задал правильный вопрос.

– Совсем необязательно! Есть способы его стабилизировать.

– Но в моем случае обстановка менялась дважды. Вчера вечером и сегодня утром.

– О! Я как раз хотел порекомендовать вам оставаться здесь хотя бы первое время. Тут спокойнее, чище, все логичнее, мягче, яснее, и еще – тут гораздо меньше демонов, призраков и бесов.

– Чем где?

– Чем там, где вы были вчера.

– Ну, допустим. А как это сделать? Как стабилизировать пространство?

Ого! Я уже говорю его терминами.

– Вот! Сейчас мы переходим к главному! – отвечает он радостно. – Ешьте только самую простую пищу. И только ту, которую выберете сами. А выбирайте только хорошо знакомую еду. Стопроцентной гарантии нет, но это шанс подольше здесь задержаться.

– А что, кто-то попытается меня насильно накормить незнакомыми блюдами?

– Ну, зачем насильно? Просто угостят или скажут, что напитки за счет заведения.

Я решаю ничему не удивляться.

– Хорошо, господин Косдью. Я последую вашему совету. Но что мне делать сейчас? Мне нужно где-то жить и чем-то платить за еду… простую еду, которую я выберу сам.

– Разумеется. Я дам вам адрес, где вы сможете переночевать, – он что-то пишет на визитной карточке. – Идите туда, если до вечера не найдется других вариантов.

– Могут возникнуть другие?

– Ну… вы человек молодой. Я бы даже сказал, симпатичный. Таким легче завязывать новые знакомства. Это запасной вариант – для вашего спокойствия. И последнее – раз уж вы тут, используйте ситуацию по максимуму.

– Я могу к вам вернуться в случае необходимости?

– Количество консультаций и время, на них отпущенное, пока не установлены. Но думаю, да. Я буду работать по четным.

Я благодарю его, беру записку с адресом и выхожу из участка.

Возвращаюсь на площадь под бой часов. Двенадцать. В это время я, согласно инструкции, полученной от Хельги, садился на скамейку в этом сквере и доставал из сумки заботливо упакованный ею ланч. Обычно это был сэндвич – с индейкой, курицей или тунцом, салат в пластиковой коробочке, яблоко или банан, кофе в термосе и маленькая шоколадка. Я ел, рассеянно глядя на прохожих и обдумывая сюжет своей книги. Но мой сегодняшний завтрак в кафе был более плотным, поэтому я еще не голоден. Так… Надо подумать. Консультант Косдью не зря упомянул еду. Эта перемена действительно случилась сразу после еды, нет, скорее, во время еды. Все изменилось за завтраком. Я поднял глаза от тарелки и увидел, что вместо кафе со стенами темного дерева и окнами, выходящими на узкую уютную улицу, сижу на веранде с видом на берег. А там – песчаные холмы, с которых со смехом и радостными визгами скатывались молодые люди и дети. «Ешьте самую простую еду», – сказал Косдью. Когда я заказывал пшенную кашу с яблоками и орехами, посетители смотрели на меня с явным любопытством. Кто-то из них меня о чем-то предупреждал. Да и официантка вела себя странно, спрашивала, хорошо ли я подумал, прежде, чем сделать заказ. А потом посетитель за соседним столом посоветовал убрать исписанные мною листки со стола, сказал, что можно их потерять. В тот момент я вспомнил предупреждение Хельги о том, что жители города не любят тех, кто что-то записывает или фотографирует. Но посетитель, похоже, предвидел, что я куда-то перемещусь, а листки останутся там же!

Полгода я ходил по этому чертовому городу! Пять дней в неделю я запоминал детали – и, возвратившись в особняк фирмы, описывал увиденное. Полгода я ел сэндвичи на площади у памятника основателю города. И ничего не происходило! Стоп. Стоп! До вчерашнего дня я ни разу не заходил тут в кафе, и даже не покупал на улице пирожков или мороженого – в этом не было необходимости. Следуя инструкции, я до полудня обходил улицы по заданному на день маршруту, потом съедал то, что завернула мне Хельга, и возвращался в Плинстоун. Ужинал я обычно дома – готовил нехитрую еду сам. Она ни разу не предупреждала, что тут нельзя есть. Только насчет записей и фотографий. Так, так… Но обстановка менялась дважды. Допустим сегодня она изменилась из-за пшенной каши, как бы это абсурдно это ни звучало! А вчера? Резко похолодало, часы ушли вперед, мост в Плинстоун исчез… Почему?

Мои размышления прерывает плюхнувшийся на скамейку человек. Он громко ругается и вытирает пот со лба. Тот самый, что стучал по постаменту, а потом спустился в подвал в службу трудоустройства. Плотный, мускулистый, лысоватый и энергичный мужчина не старше сорока.

– Бюрократы чертовы! Всю душу вымотали! – восклицает он. Ловит мой взгляд и жалуется: – Тут, конечно спокойнее, чем в Крейтер, зато там ведьмы ни о чем спрашивают – если ты утверждаешь, что умеешь что-то делать, то иди и делай. А тут и кучу бумаг надо заполнить, и тесты пройти, и собеседование. Вы тоже туда? – он кивает на постамент. – Хорошенько подкрепитесь прежде, чем идти в эту службу – неизвестно сколько времени займет это чертово трудоустройство.

– Но работу-то вам нашли? – спрашиваю осторожно.

– Вроде, да. Приступаю сегодня после трех. Охранником в художественной галерее.

– Поздравляю. Вы довольны? – спрашиваю сдержанно.

– Это, конечно, гораздо ниже моей квалификации. Я был начальником охраны крупного предприятия. Но я сразу согласился, потому что это шанс найти мою девушку, – отвечает он.

– Каким образом?

– Она – художница. Если появится здесь, то обязательно заглянет в галерею. И уж тогда я выскажу ей все!

– Вы поссорились? – интересуюсь я.

– Нет. Просто я здесь из-за нее, можно сказать. Она мне все рассказывала про славный город Фейервилль, как там чисто и приятно, и галерея художественная – такая богатая. И как-то настояла, чтобы мы там провели выходной. И я согласился – хотя сам предпочитаю активный отдых – в горы пойти, к примеру.

– Какие горы в Плинстоуне? – спрашиваю с изумлением.

– В Плинстоуне? Нет, мы попали сюда из Дамфриса.

– Где это?

– В Шотландии.

– Позвольте, но… Фейервилль находится в штате Массачусетс, это город соседствующий с Плинстоуном.

– Как я успел понять, география тут ни при чем. Ведьмы ее просто не принимают в расчет. Кстати, меня зовут Бернард Бойд, можно Берни.

Я называю свое имя.

– Айли, моя девушка, провела меня по мосту… – продолжает он.

– На улицу Гнэг Трек!

– Точно.

– И там был дом с чучелом совы на балконе?

– Не уверен… Но, возможно, я его просто не заметил.

– А что-нибудь еще заметили?

– Нет, ничего особенного.

– И что было потом?

– Мы гуляли по Фейервиллю, я все удивлялся, почему раньше ничего о нем не знал – хоть объездил всю страну вдоль и поперек. Потом посетили художественную галерею. А после обеда все изменилось. Мы метались, конечно, пытались найти эту чертову улицу… мост… Телефоны не работали, вернее, дозвониться никому нельзя было. Остались на ночь в маленьком отеле, решили, что утром все прояснится.

– А утром? – спрашиваю взволнованно.

– А утром позавтракали и она исчезла, вернее, переместилась в другое пространство.

– Вы уверены?

– Абсолютно. Она не сбежала. Она сидела за столиком напротив меня. И вдруг исчезла – ее вилка со звоном упала на пол.

– А вы?

– Я поднял страшный скандал. Требовал вызвать полицию. Слушать ничего не желал.

– А потом?

– Потом понял, что они не врут и меня не разыгрывают. Владелица ресторана даже проявила сочувствие и сказала, что я могу питаться бесплатно, пока не пойму, что делать дальше. Она же помогла мне снять комнату в долг – пока я не устроюсь на работу. Я постепенно выяснил, что тут это обычное дело. Хотя случается нечасто. В среднем сюда попадает несколько человек в год. И что интересно, эти люди редко доставляют проблемы. Многие из них даже рады здесь оказаться. Но в моем случае – это не так. У меня квартира в прекрасном районе Эдинбурга, домик в горах, счет в банке, отчисления на пенсию, клуб скалолазания, должность, к которой я шел много лет, к тому же я – совладелец небольшого джаз-клуба. Ну и девушка…