Больше всего мое внимание привлекли татуировки на обеих руках. Одна поднималась к плечу и захватывала массивные мышцы накачанной груди. Весь облик этого мужчины говорил о жесткости и волевом характере, и у меня почему-то аж дух захватило при виде него. Он жевал жвачку и медленно прохаживался по стоянке, сунув руки в передние карманы джинсов, словно специально демонстрируя себя невидимым зрителям. Я даже встал с насиженного места и привалился к стене за углом, чтобы понаблюдать за ним втихаря и не спалиться.

Такие парни, как я, всегда остаются незамеченными, даже если в комнате никого кроме них нет. А такие мужики, как этот незнакомец, тянут одеяло на себя, стоит только появиться в густой толпе – перед ними народ расступается, двери открываются и протягиваются руки для пожатия. Хотел бы я стать таким же? Безусловно. Только расти мне уже некуда. Так и останусь недомерком, метр с кепкой… в прыжке.

Незнакомый красавец скрылся из поля зрения, чем вынудил меня невольно поморщиться и выглянуть из-за угла. Но стоило это сделать, и я буквально нос к носу столкнулся с ним. Мужчина стоял аккурат за углом, хотя всего секунду назад направлялся к дверям гаража, руки его по-прежнему скрывались в карманах, а глаза – за непроницаемыми стеклами черных очков. Он склонил голову на бок, словно рассматривая меня, и тем самым заставил краску смущение выползти на лицо.

– Ты дрочи, не стесняйся, – внезапно сказал он хриплым низким голосом, от которого мурашки побежали по коже. – Или сразу отсосешь?

Вспыхнув, словно меня действительно застукали за самоудовлетворением, я немо открыл рот несколько раз, не как рыба, а как идиот, выброшенный на берег. Прятаться за угол было бы полнейшей глупостью, оправдываться, что я на него не дрочу, а просто наблюдаю, – тоже. Он сказал такие грубые и пошлые слова спокойно и тихо, словно поинтересовался, который час, меня же они повергли в такое смятение, что весь словарный запас выветрился из головы.

Почему он решил, что я на него дрочу? Я же просто наблюдал! Может, он украсть у нас что-то решил, и я хотел это пресечь! Не любовался же я им, в конце концов! Или любовался? Вроде да… и даже восхищался… А время идет. Незнакомец начинает скалиться, продолжая жевать свою чертову жвачку, наверняка наслаждаясь произведенным эффектом или утвердившись в правдивости своих слов.

– Простите, – выдаю я едва слышно, как мяукающий котенок где-то на другом конце города.

– Рома! – окликает мужика его лысый приятель, и тот оборачивается. – Ты где застрял?

– Знакомлюсь с населением, – улыбнулся он мне и, кажется, подмигнул за своими темными очками.

Быстро пройдя вдоль здания, он еще раз посмотрел на меня через плечо и скрылся, а я привалился к стене с обратной стороны, красный, как помидор, и мокрый от пота. Давненько мне не было так стыдно непонятно за что, даже руки подрагивали от нахлынувших чувств. С чего вообще такая паника из-за насмешки какого-то незнакомца? Артур на моем месте всек бы ему за такие слова по самодовольным щам, а я хвост поджал и трясусь, подобно испуганной белке. Но чтобы не искушать судьбу и снова не столкнуться с мужиком, ретировался в свой прогретый солнцем гараж. Зачем лишние неприятности на свой… э-э-э… рот?

– Димон! – слышался крик за окном очередным погожим летним утром. – Димон!

Какой-то бесконечный день сурка преследовал меня этим летом, и если не из-за алкашей, так из-за каких-нибудь неприятностей меня систематически будили именно подобным образом. Я даже возмущаться устал по этому поводу и просто обреченно стянул одеяло с лица.

– Что?

– Отец просил передать, там Артура закрыли.

– Что?!

Моментально проснувшись, вскочил с дивана и рванул к открытому окну. Две недели только прошло с тех пор, как брату исполнилось восемнадцать. Всего две! А он уже умудрился вляпаться в такие неприятности, что оказался за решеткой.

Перевалившись через подоконник открытого окна, уставился на мелкого пацана из соседнего подъезда. Его отец не отличался благочестивостью, впрочем, как и все жители нашего двора, поэтому не удивительно, что был в курсе происходящего в ближайшем отделе полиции, видимо, самого оттуда не так давно забрали.

– Говорят, витрину разбил с Рамилем, – хлопал на меня невинным взглядом мальчишка, разводя руками. – Сработала сигнализация, и их сразу забрали.

– В шестом они?

– Да.

Наверняка у многих в детстве был такой друг, с которым родители не разрешали дружить, ибо он учил плохим словам, курить, пить водку и без конца втягивал в неприятности. У нас таким другом был Рамиль. Я не расист и ничего не имею против людей других национальностей. Русских тоже полным-полно идиотов, и один из них сейчас сидел за решеткой и скорее всего не думал молчать в тряпочку, нарываясь на дополнительные неприятности.

Быстро натягивая на себя первую попавшуюся одежду, ищу глазами свой старенький мобильник, чтобы позвонить начальнику и предупредить об опоздании. Попутно задеваю стул, на котором развешивал одежду вместо вешалки в шкафу, и слышу ворчание в соседней комнате.

– Что за кипеш? – высовывается из приоткрытой двери заспанная сестренка со спутанными светлыми волосами и в перекошенной светлой пижаме.

– Артура закрыли, – сообщаю я, проходя мимо нее в прихожую, чтобы обуться.

– М-м-м, – невразумительно мычит она, словно не услышала ничего нового для себя, и возвращается обратно в комнату.

Такими темпами действительно не будет ничего удивительного в том, что наш братишка постоянно находится в тюрьме. Вот если бы он внезапно объявил, что нашел работу, выплатил кредиты и берет всю ответственность за семью на себя, вот это была бы новость! А так мне только и оставалось, что бегать за ним, как за маленьким, и вытаскивать из передряг, ведь кроме меня ему помочь совершенно не кому.

Сигарета в зубах, дешевый кофе без сахара в пластиковом стаканчике – весь мой обычный завтрак. Когда я был совсем мелкий, то иногда лакомился по утрам и блинами, и оладьями, на обед у нас готовили борщ, тушили картофель с мясом и завершал сервировку стола салат из свежих овощей. Сейчас шедевром кулинарного искусства были дешевые замороженные пельмени и лапша быстрого приготовления с разными вкусами. Тоже своеобразный суп, но организм бы больше радовался другому.

Затянувшись дымом, остановился возле первой лавочки в парке, где пару недель назад блевал мой непутевый братец, и позвонил на работу. Трубку Ершов взял быстро и совершенно не удивился моему сообщению о задержанном брате.

– Оставь его и приезжай, – устало проговорил он, а я скривился.

– Он же мой брат, как я его брошу?

– Может, того… научится думать самостоятельно. Ты только хуже делаешь, постоянно его выручая.

– Вы знаете, что кроме нас нам помочь некому. Артур сделал бы для меня то же самое.

– Что-то я сомневаюсь, – сказал на прощанье дядя Лёня и повесил трубку.

До отдела топать было всего ничего: достаточно пройти парк и вот он родимый. Я даже видел его с того места, где стоял, и в груди все невыносимо ныло. Ершов мне уже не раз говорил, что нужно прекращать заносить хвосты за непутевым братцем и дать возможность изведать все то, чем грозят ему его необдуманные поступки. Но Артур мне был больше, чем брат, ведь я заботился о нем всю свою сознательную жизнь. О нем и Варьке, которая дрыхла сейчас преспокойно у себя в комнате и в ус не дула. Бросать свою семью на произвол судьбы, как это сделали мои родители, было проще всего, и поступить так я не мог.

Выбросил окурок, потопал в отделение. Раньше там я знал каждую собаку, потому что Шатохин был частым гостем у нас дома. Наш райончик считался неспокойным, поэтому и рейды проводили часто, а мы вообще считались неблагополучной семьей и все вместе давно стояли на учете органов, всегда под пристальным вниманием, готовые к любым нападкам со стороны властей.

Подходя к участку, рассеянным взглядом пробежался по ряду машин на парковке перед вековыми елями, кажется, те росли тут от начала времен, и стали такими густыми и пушистыми, каких не встретишь даже в лесу. И тут мое сердце пропустило удар, потому что глаза натолкнулись на смутно знакомый джип прямо около входа в здание. Номер машины я не запомнил, только почему-то сразу вспомнился тот странный мужик, предложивший ни с того ни с сего у него отсосать. Не хватало еще натолкнуться на него тут. Плохое предчувствие подкралось незаметно и сдавило сердце стальными тисками. Ох, не к добру мой братец загремел сегодня за решетку. Ох, не к добру здесь стоит эта зеленая тачка. Ох, не к добру…