Судя по тому, с чем ко мне пришли сегодня мужчины, и как уверенно и четкими, выверенными движениями Серый наносил мне удары, для них такая ситуация – обыденность, так что первый вариант отпадает. Что ж, не знаю, зачем мне это, но надеюсь, что когда-нибудь смогу выведать больше информации.

На ужин был кусок вкусного рыбного пирога и чашка чая, выпитая мною с превеликим удовольствием. На подносе также стоял стакан воды. Вероятно, своеобразная забота о том, чтобы я не была мучима ночной жаждой.

После еды на меня вновь накатила слабость. Лучшее, что я сейчас смогу сделать для себя – это лечь спать. Тем более, в комнате уже стоял полумрак, а светильники, зачем-то висевшие на стене, не были включены. Я осторожно промокнула раны наволочкой, а затем завернулась в простыню. То были самые чистые предметы постельного гардероба, а большего мне и не требовалось.

Ночь прошла тяжело. Каждый раз, когда мое тело соприкасалось с поверхностью матраса, казалось, что меня ошпарили кипятком. Во рту было сухо и противно, но сил, чтобы подняться и осушить стакан воды, стоящий в паре метров от меня, у меня не было.

Во второй половине ночи у меня начался жар. В тревожных снах я видела своих мучителей, а, проснувшись, пугалась: казалось, что по углам комнаты копошатся змеи и скорпионы. Я почти не сомневалась в том, что не доживу до утра и ждала своей кончины со смирением, расстраиваясь только, что мое избавление от страданий не приходит так быстро, как мне хотелось бы.

Впрочем, когда в полураскрытое окно стали проникать запах утренних цветов и пение птиц, мне стало немного лучше. Полубредовое состояние сменилось тяжелой болезненностью, а открытые раны на коже закрылись струпьями. Я старалась не шевелиться, чтобы не растревожить корочки на теле и прислушивалась.

Я услышала шаги за дверью. «Что ж, кажется, пансионат просыпается примерно в это время», – решила я, но вдруг поняла, что звук шагов доносился все ближе, а затем затих возле двери. От страха желудок внутри меня сделал сальто и меня стало мутить, к тому же, сильно кружилась голова, мешая сфокусироваться.

В комнату вошел статный молодой человек в ярком комбинезоне на голое тело. В руке у него был чемоданчик с рабочим инструментом.

– Я сантехник, – не очень любезно буркнул он. – В чем дело?

– У меня в номере нет воды, – вежливо сказала я.

– В номере, – фыркнул парень. – Тоже мне, санаторий нашла. Ну так и чего?

– Я бы хотела, чтобы вода все-таки была, – так же мягко ответила я. Кажется, пока этот парень стоял в очереди за смазливой мордашкой, мозги раздали другим.

Парень пожал плечами и ушел в ванную и секунд через 20 оттуда послышался шум воды. Эти звуки были приятнее, чем самая красивая музыка мира и я в нетерпении заерзала на постели, с нетерпением ожидая, пока сантехник уберется из номера, и я смогу помыться и по-человечески сходить в туалет.

Кажется, в этом месте не все люди – мои враги. Обсуживающий персонал, например, пока что крайне мил со мной. Я решила, что нужно узнать и его имя тоже. Что за страшная поломка, устраняемая меньше, чем за полминуты, сутки мешала мне попасть под душ, меня уже не волновало.

– Готово, вода есть, – объявил мужчина, выходя из ванной и, представ передо мной, взглянул на меня с торжествующим видом.

– Спасибо большое, – залепетала я. – Вы мне очень помогли, правда, мне и так несладко, да и еще доступа к воде не было…

– Я вам воду починил, – напомнил парень. – А чем вы платить будете?

– Простите, но у меня не денег, – севшим голосом сказала я. – Меня не предупредили, что я должна оплатить ваши услуги, мне нечем…

– Ты же баба, – сказал он, делая шаг ко мне и протягивая руку. – Пока у вас не срослись ноги, вам всегда есть чем платить.

С этими словами он резко сдернул с меня покрывало, в которое я была закутана со вчерашнего вечера. Ткань, прилипшая к ранам, оторвалась вместе с корочками и завизжала, боясь прикоснуться ко вновь оголившейся раненой коже. Кое-где проступила кровянистая роса, а руки тряслись от того адреналинового коктейля, что тек по моим жилам.

– Ну тебя и отделали, – почти с сочувствием заметил он и великодушно добавил, – Ладно, тогда просто возьмешь в рот и будем считать, что мы в расчете.

Он расстегнул лямки комбинезона и, скинув его до колена, остался обнаженным. Что ж, я и не сомневалась в том, что натурой с ним рассчитываются так часто, что белья носить не приходится. Приводить член в боевую готовность пришлось мне самой.

Пока его орган оставался в расслабленном состоянии, я без проблем взяла его в рот, языком с омерзением переворачивая мягкую солоноватую массу его плоти. Член быстро стал наливаться кровью, и я перешла к мошонке, поочередно то облизывая, то аккуратно покусывая каждое яичко, спрятанное за темной морщинистой кожей.

Двумя руками он придерживал меня за голову, готовый в любой момент скорректировать мое поведение, если я буду вести себя слишком агрессивно или, наоборот, апатично.

Пока я была занята его яйцами, то ухватилась за член рукой, помогая самой себе достигнуть цели, но он, раскусив мой план, шлепнул меня по руке и сказал: «Девка, не халтурь, а то устрою профилактическую чистку и твоих труб, не посмотрю, что от тебя и так какое-то убожество осталось».

Для того чтобы чем-то занять руки, я стала осторожно ласкать свою грудь, стараясь не касаться болезненных мест. Видимо, такие избирательные ласки выглядели изящнее, чем простое наминание сосков, потому что он стал смотреть вниз, а его член (к моему везению, не обладающий внушительными размерами), сильно затвердел.

Свою работу я выполняла без энтузиазма, но добросовестно. Несколько раз проведя языком от основы члена к началу его головки, я стала описываться круги вокруг головки, неспешно приближаясь к самому ее верху.

Парень стал поигрывать мышцами бедер, не без удовольствия мыча и подаваясь вперед. Пришлось захватить в рот головку члена полностью, чтобы она стимулировалась и языком, и небом.

Распалившись, он сделал несколько глубоких вдохов и вошел членом так далеко в глотку, что я подивилась тому, насколько умею контролировать себя на предмет рефлексов, которые мешают глубокому минету. Я сжала соски сильнее, чтобы отвлечься и стала добровольно заглатывать член, губами и носом касаясь лобка мужчины.

Он был доволен и рукой дал понять, что желает ускорить темп. В рот мне потекла жидкая соленая смазка – это ощущение было мне отвратительно, но давало понять, что я на верном пути.

Одной рукой я стала поглаживать его ягодицы и с большим смущением заметила, что задница у него отменная настолько, что это даже доставило мне удовольствие.

Чувство было немного постыдное и я быстро переместила ладонь на его мошонку, подводя его к финишу. Кажется, он пытался остановить меня, но бормотал лишь что-то невнятное, видимо, не в силах сказать, что желает продолжать свой сеанс.

Пока он не очнулся, я продолжила ласкать его член так быстро, как только могла. Точными движениями я успевала глубоко принять его в себя, а затем, выпустив изо рта почти полностью, быстро пробежать по головке кончиком язычка. Спустя минуту, под его хрипы и судорожные движения задницей, он кончил мне в рот.

– Глотай, – предупредил он, хотя сам, кажется, остался впечатлен моей работой настолько, что несколько секунд с удивлением поглядел на свой член, начавший вяло опадать после его подвига. Он вытер кончик члена о мои волосы, натянул на себя комбинезон и, буркнув что-то на прощанье, умчался из номера.

Не думаю, что я могла смутить такого человека, но, в глубине души, осталась довольна собой, хотя, в сущности, гордиться было нечем.

Я пулей рванула в ванную и дернула за ручку смесителя. Хвала небесам, из душа полилась живительная влага.

Пару минут я стояла под водой и смотрела, как с меня стекают буроватые потоки воды, смешанной с кровью, которая она за собой уносила. Раны, начавшие размокать под водой, снова дали о себе знать, но ощущение чистоты, которое постепенно приходило ко мне, вновь вселяло в меня оптимизм. На роль шампуня сгодилось жидкое мыло, коим, к счастью, я была укомплектована. Мне казалось, что я – это пустыня, горячие пески которой впитывали в себя капли дождя и были готовы тут же зацвести буйным цветом.