Некоторое время оба хранят молчание. Флай сознаёт, каким наивным кажется этому многомудрому человеку её слепое желание вернуть Ала.

– Я готова, – упрямо выдыхает Флай и, содрогнувшись, добавляет, наверное, излишнее. – На всё.

Магистр устремляет на неё взгляд холодных неуступчивых глаз, глубокая морщина пересекает лоб.

– На всё ли? – спрашивает он и примиряющее добавляет. – Всё это слишком сложно, моя дорогая. Пойми, ты никогда не сможешь проникнуть в реальный мир, ибо… ты уже находишься в нём. Все события, происходящие там, касаются и нашего мира.

– Какой он, тот мир, экселенс?

– Там всё по-другому, – произносит Магистр. – В том мире силы добра и зла принимают настолько причудливые формы, что различить их может только зрелая душа. Но ты, Флай, снедаема беспокойством и любопытством. Помни, открыв двери запретного, ты можешь выпустить силы, которые не сумеешь контролировать. Тебе придётся испытать щемящую иллюзорность изначальной пустоты и, возможно, ощутить на себе гнев Извечного.

– Поймите, экселенс, я хочу только одного: найти Ала. В этом мире, или в другом, неважно.

– Ты слишком молода и мало знаешь мир, в котором живёшь, чтобы отправиться на поиски другого! Ибо пути темны, а свет слаб и удалён от глаз.

– Рано или поздно каждый из нас перейдёт Границу у Сторожевой Башни. Просто скажите, куда идти.

– О, Флай! В нашем мире нет направления. Невозможно нарисовать карту Мира Отражений. Мы за пределами любой карты. Только время рисует его план в пространстве. Ты пойдешь вперёд, но неизбежно вернёшься обратно. Я укажу тебе путь, и ты дойдёшь до Сторожевой Башни, но тебе не преодолеть Врата, ибо ни в одном из миров тайны не принадлежат людям. Наши миры близки, но отделены друг от друга непреодолимым барьером. Двери запретного не открыть, как ни старайся. Единственная сила, способная распахнуть их, это время. Дождись своего часа, и Врата откроются сами. Ничто, слышишь, Флай, ничто не происходит без ведома Того, Кто открывает Врата. Великий Самадхи смотрит одновременно в обе стороны. Он пьёт туман Мира Отражаемого, который перетекает в наш Мир Отражений.

– Значит, Ал сейчас там? – с надеждой спрашивает Флай.

– И да, и нет. Он перешёл туда. Но это уже не Ал…

***

После долгого разговора с Магистром её потянуло к тому месту на набережной, где они с Алом любили бывать вдвоём. Стояла ночь. Флай в одиночестве шла под невероятно яркими звёздами.

Она вспоминала, как они стояли на мосту незадолго до Ала. Он глядел в реку и был спокоен. Его спокойствие восхищало Флай.

– Посмотри на меня, – сказал он, повернув к ней обезоруживающе печальное лицо. – Я совсем истончился. Мне осталось недолго. Я уже с трудом удерживаю форму. Но меня утешает мысль, что там, за пределами нашего мира, сияет вечный свет, безмерная мудрость и истина, а не плоское отражение чужой действительности.

Жгучее чувство досады от собственного бессилия изменить что-либо уступило место в душе Флай холодному оцепенению. Незримая печаль бродила меж чёрными стволами деревьев.

Можно ли сделать отпечаток чужих желаний, запечатлеть мысли, эмоции, интеллект, подсознательное, поймать неуловимые эманации тончайших ароматов и нежнейших звуков? Можно ли сделать слепок с печального сердца Ала?

В городских переулках бродили густые тени. Вокруг Сторожевой Башни струилась белёсая предутренняя мгла.

– У самого истока Туманной реки... Там, где радуга замкнута в правильный круг… У Призрачной Вершины, – наставлял её Магистр. – Там ты найдёшь ответы.

На самой окраине города высилась Сторожевая Башня – холодная, молчаливая, неприступная. Флай вошла в лифт и нажала «999». Кабина дрогнула. Сердце ответило мягким падением.

Когда двери распахнулись, она увидела…

Перед ней прорехой в пространстве – портал. Шипя и пенясь, носился ветер. Легко пересекая границу миров, один мир перетекал в другой.

Флай наблюдала смещение звёздных путей. По ту сторону то появлялась, то исчезала Призрачная Вершина, над которой сияли две луны. Вдали мерцали огни чужого Города.

А вдруг ей не удастся найти ни помощи, ни утешения?

Флай шагнула вперёд. Ноги не чувствовали твёрдой поверхности, но она шла. В тревоге, похожей на страсть, Флай шла по незримой тропе, пока она не оборвалась возле кромки тускло мерцающей воды. Над гладкой поверхностью клубился белый туман, и это движение нельзя было объяснить, потому что было безветренно.

Граница где-то здесь.

Флай наблюдала, как в клубящемся молочно-белом тумане появляется огромная фигура Великого Самадхи, восседающего на Престоле Чистоты. Из-под полуоткрытых век Извечного струился свет. В уголках тонкого рта играла улыбка. В правой руке Самадхи держал длинную хрустальную трубочку, едва заметным движением пальцев накручивая на неё белёсый туман.

И тогда Флай заговорила. Она говорила о своём непреодолимом желании увидеть Ала, о том, что она ничего не боится…

Она всё ещё говорила, когда страшный свет пронизал её насквозь, и невидимая сила сдавила тело. Потрясение и страх мешали думать. В голове звучал голос:

– Пределов нет… Миры бесконечны... Время есть измерение пространства… Мы проходим сквозь события... Нет ни будущего, ни прошлого, только настоящее…

Она долго вращалась в ослепительной световой спирали. Потом свет померк, и она зависла в пространстве, полном теней, а когда окружающий мрак стал более разреженным, в неё вошло что-то живое, тёплое. Смутно ощущая вторжение, она парила в беспредельности. Потом сделала бессознательное движение, и ощутила тяжесть своего тела. Испугалась стремительного возвращения к самой себе, и, чувствуя внутреннюю метаморфозу, никак не могла вспомнить своё имя.

Флай… Флай… Флай… Она будто бы знала это слово, но не понимала, что оно значит. Оно, словно ключ, пробуждало стремление понять. Ею овладело непреодолимое желание расспрашивать. Вопросы, вопросы, вопросы…. Они сыпались на неё каплями дождя.

Потом вдруг почувствовала приток воздуха и сделала несколько жадных вдохов.

Неожиданно пришли слова. Одно за другим…

***

– Я преодолела Врата? Я достигла цели путешествия?

– Надеюсь, да, – ответил незнакомый голос. – И сейчас мы это отпразднуем.

Незнакомая речь звучала мелодично. Она прислушивалась к словам, словно пробуя их на вкус. Потом открыла глаза. Мгновенное совпадение зрачков – её и чьих-то ещё, тёмно-серых, похожих на небо Города.

Это он говорил с ней?

Она изучала его лицо. Скрытая утончённость сильных, немного грубоватых черт. Лицо казалось молодым, но глаза были мудры и печальны, как у старика.

– За тебя, моя леди! – он поднял бокал, отпил немного и с улыбкой протянул ей. – Хочешь, будем странствовать дальше?

– Но что ожидает нас, когда мы минуем Врата? – ответила она.

Он глубоко вздохнул и поднёс бокал к её губам:

– Кто знает?

Флай сделала глоток. Испытывая лёгкое головокружение от выпитого и от щемящего чувства необратимости, она огляделась. С кровати, на которой она лежала, можно было увидеть только занавес на окне, парящий в потоке непрерывного ветра, как крылья большой белой птицы, и силуэт большого города с величественными зданиями в центральных кварталах и окраинами, растворяющимися в мутной дымке горизонта. Она всё ещё была напугана и чувствовала себя чужой, отстранённой. Она ещё не понимала некоторых слов. Но это казалось достаточно невероятным, чтобы быть правдой!

– Кто ты? – спросила она, глядя на него снизу вверх. – Как я здесь оказалась?

– Ты не помнишь? – он был явно разочарован. – Как жаль. На концерте ты стояла у самой сцены среди других девушек, но я видел только твоё лицо. Я как будто знал тебя раньше, но не мог вспомнить имя. А потом ты ждала меня у служебного входа с белой розой в руке. Я предложил поехать ко мне. Ты согласилась.

Флай молчала.

– Вспомни! – попросил он.

– Прости, но я не помню, – искренне сожалела Флай.