– Работа с памятью. За эти сутки у нас появились некоторые шансы.

Юрий Максимович опять открыл ящик, мельком взглянув на одинокую и бесполезную пачку, закрыл его и налил себе воды:

– Хочу напомнить всем присутствующим, что у нас нет самого необходимого – времени. Проблема требует срочного решения. Какими фактами еще располагаем? – спросил полковник, сверкая ледяными стеклами очков. – Евгений Николаевич? Пожалуйста.

– Имя и фамилия. Важный факт: фамилия правильная, имя – нет. Сбой, очевидно, в выстраивании цепочек в подсознании. Откуда пришло имя Олег, мы пока не знаем. Есть предложения проработать всю генеалогию, чтобы найти сигнальные точки. Аргумент – совпадение фамилии. Если мы на правильном пути, есть шанс скорректировать сцепки подсознания со временем.

– У меня немного другое мнение, – вступил, наконец, в обсуждение Алексей Васильевич, сидевший с подавленным видом. – Ни в коем случае не отрицая сказанного, полагаю, что достать информацию из так называемых фамильных колебаний вполне реально. То есть, Сгорину необязательно иметь родственника по имени Олег. Достаточно, чтобы среди родственного окружения присутствовала связь, в том числе ментального характера, с этим человеком. Причем, подобные эпизоды могли иметь место в далеком прошлом.

– Алексей Васильевич, не во всем согласна с вами. Думаю, велика вероятность того, что событие не слишком далеко от нас по времени. Но если персонаж по имени Олег присутствовал в истории семьи именно в далеком прошлом, это может говорить о том, что делать прогнозы будет очень проблематично, – безрадостно заявила Наталия Ивановна. – Функциональность подсознания может дрейфовать в сторону хаоса, и распутать такую навязанную патологию шансов практически нет.

– Какие еще есть факты? – не скрывая разочарования, спросил полковник. – Это все неубедительно… Для научной работы – пожалуйста, но не в такой ситуации.

– Подождите, – вдруг торопливо почти выкрикнул Евгений, – я не успел еще включить в отчет… Сегодня ночью Игорь видел во сне мать, которая называла его Олегом.

– Это шанс, – возбужденно заявила Наталия Ивановна. – Возможно, что подсознание скомпенсируется с помощью релакса.

В этот момент Илья, неловко громыхнув креслом, сообщил, что появились новые данные и, извинившись, быстро вышел из кабинета.

– Так, чем еще богаты? – без всякого энтузиазма спросил Юрий Максимович.

– Все другие его воспоминания вошли в отчеты. Но на мой взгляд, сигнальных опор там нет, – сбавляя обороты, ответил Евгений.

– Уважаемые профессора, ваше мнение по отчетам? Надеюсь, вы успели их проанализировать?

– Пока только частично. Ночью займемся этим основательно.

– Значит, утром… Подводим итоги. Илья Борисович, у вас что-то новое? – обратился он к только что вернувшемуся.

– Да, по чипу. Новые данные говорят о высокой вероятности передачи сигналов от мозга Сгорина на внешние носители. Скорее всего, двусторонний обмен информацией с возможностью отдачи приказов – это и есть цель проведенной американцами операции, – сказал он твердо.

В неестественной тишине кабинета заискрило ощущением катастрофы…

Юрий Максимович, прерывая звенящее молчание, произнес металлическим голосом:

– Хочу напомнить, что любая новая информация с мельчайшими деталями по состоянию Сгорина должна поступать ко мне немедленно. Мгновенно! Независимо от времени суток! Все свободны.

В комнате с плотными жалюзи на окнах среди шкафов с многочисленными папками и всевозможной техникой, сосредоточенно уткнувшись в компьютеры, хранили молчание два молодых человека живописной внешности.

Один из них, без сомнения, подошел бы под классическое описание неистового исследователя. Такие фанатики науки обычно отличаются равнодушием к женскому полу и жизненному комфорту. Рабочий стол его был завален документами, журналами, книгами, создававшими безумный творческий хаос, среди которого возвышался чудом выживший монитор.

Другой молодой человек по облику представлял собой противоположность и казался тем легкомысленным счастливчиком, из-за которого самые красивые девушки осваивают искусство жесткой конкуренции.

Снимая наушники, из которых доносились совершенно невыносимые звуки, похожие на скрежет и гул одновременно, он произнес:

– Если этот частотно-волновой ад сгоринского нейрочипа не превратит меня опять в дарвиновскую обезьяну, я очень удивлюсь и буду считать себя героем в истории человечества. – Потом помолчал и добавил: – Жесть, однако! Вот что надо давать грешникам слушать вместо проповедей. Как подорванные каяться побегут!

На что «энтузиаст науки», не отрываясь от монитора, невозмутимо ответил:

– Я так и знал, что ты на «героя» рассчитываешь. Посмертно, конечно, – и демонстративно смахнул слезу. – Представляешь, Дэн, как красиво будет выглядеть надпись на могильной плите: «Здесь лежит герой, которого убило волной»?

Денис равнодушно хмыкнул в ответ, с удовольствием потянулся и выдохнул:

– Что-то шеф завис у Максимыча. Не к добру это.

– Чего и следовало ожидать. Легким испугом здесь не отделаешься… Слушай, Дэн, а где у нас от прошлого года данные по нарушениям волновой активности?

– Так их же Илья копировал…

– А… тогда по графикам посмотрю, ладно. Я только насчет проги по автокорреляции сомневаюсь. Надо бы с шефом согласовать.

– Ну, надеюсь, к ночи вернется, если, конечно, его Максимыч не заровняет.

На этом короткий диалог закончился. Вновь установилась тишина.

Примерно через полчаса послышалось веселое верещание замка, и в комнату влетел Илья Борисович с горящими щеками.

– Шеф! Живой! – первым среагировал Денис.

– Похоже, это – не он, а дед Мороз, – присвистнул другой, откидываясь на спинку кресла.

– Скажите спасибо, оглоеды, что не лишили вас начальства, – энергично выдохнул Илья. – Контора торопит, Максимыч лютует, у Сгорина перспектива стать растением.

– Позвольте выразить восхищение вашей лаконичностью, многоуважаемый шеф! – высказался тот, кто, вероятно, не страдал от повышенного внимания со стороны женского пола. – Неужели так безнадежно?

Вместо ответа Илья бухнулся в кресло:

– У нас кофе есть? И, вообще, окна-то открыть пора, сумерки уже… Сидите тут, как летучие мыши.

– Почему же мыши? Может, как совы? – театрально вытянул шею Денис.

– Я лично – филин, – заявил «энтузиаст», – ну а вы двое имеете законное право поделить между собой мышь и сову. А кто из вас окажется вкуснее, спросите у желудка.

– Трёпу конец! Кофе где? Внимание к начальству будет или как? Благодарю, – театрально наклонив голову, сказал Илья, беря чашку из рук Дэна. И после обжигающего глотка, спросил: – А что у тебя с частотами?

– У меня? Не ожидал такого интимного вопроса. Раньше было прекрасно и уж точно лучше, чем у Сгорина. А как стало – ночь покажет, – ответил Денис, нетвердой походкой возвращаясь на свое рабочее место, – кстати, полнолуния сегодня нет?

– Пора начинать тебя бояться? Значит, насладился уже сгоринскими частотами? – Илья с явным удовольствием расположился в кресле с дымящимся кофе.

– Да я как минимум акустическую травму получил, причем в самой извращенной для моего мозга форме, – донеслось из-за монитора, – пока только головокружение накрыло, потом глухотой прихлопнет, а добрячок Альцгеймер зашлифует.

– Эк тя шабануло! Инфразвуком, что ли?

– Шеф, так вот ты какой! А где же забота о дорогих коллегах? За один сегодняшний день мне на целый год в санаторий надо. Хотя… после таких частот лучше сразу на отпевание. Да от вас и цветов не дождешься, разве только стакан водки на могилку поставите. Ну потом, конечно, орден принесете, которым меня наградят… Посмертно.

– Давай, Дэн, не тяни, говори пока живой, что наслушал по Сгорину, а то так и опоздать можно!

– Как далеко начальство от народа! Это факт. Исторический, между прочим… А теперь, господа-товарищи, прошу внимания! Максимальная плотность – в зоне три – три и восемь герц*, – после этих слов Денис взглянул на коллег, чтобы понять их впечатление, но те замолчали от неожиданного потрясения.