Он дотронулся до моей руки и хотел потянуть к себе, но я с силой вырвалась из «ловушки», мотая головой, как безумная.

– Нет, не хочу, нет…

– Но ты любишь меня, мы не можем вот так расстаться!

Голос Клауса почти сорвался на крик. Я чувствовала, когда он сдерживался из последних сил, чтобы не спугнуть меня.

– Значит, не люблю. – Дрожащим голосом отозвалось что-то во мне.

Сама не знаю, что тогда несла.

Янтарные глаза широко распахнулись. На этот раз пришел черед парня замолчать.

– Пожалуйста, не иди за мной, одна вернусь домой. – Заикаясь, бормотала я. – Не хочу расстояния… Лучше нам больше не видеться. Будь счастлив, пожалуйста.

Клаус серьезно посмотрел на меня. Я никогда не смогу забыть тот взгляд. Ненависть и обожание смешались в одном котле.

– Я буду ждать тебя. Может, ты не будешь, но я буду. – Тихо произнес он. – Я люблю тебя, Мэри.

Возлюбленный в последний раз протянул мне руку. Как же велико желание броситься в его объятия и расцеловать каждый миллиметр любимого тела. Я так хотела этого! Больше всего на свете! Но… Почему-то не сделала. В тот момент я взяла и убежала. Как самая безжалостная тварь. Правда, я все же обернулась через пару десятков метров. Клаус стоял на том же месте, но теперь его голова была опущена, как и широкие плечи. Где-то внутри себя я знала, что мой любимый плачет. Это был последний раз, когда я его видела…

Ноги несли меня домой. Даже, несмотря на нехватку воздуха, что-то мешало мне остановиться. Когда легкие начинали разрываться, я переходила на быстрый шаг, а затем снова пускалась в бегство. От красиво уложенной прически уже ничего не осталось. Края платья покрылись дорожной пылью, но темнота скрыла все следы «преступления», кроме моего сердца. Оно стучало, как сумасшедшее. И тогда, мне казалось, что этот оглушающий, громкий звук слышит каждый прохожий. Внутри все горело. Свет уличных фонарей, будто уменьшал пространство, и я представляла себя загнанной в клетку.

Уже рядом с домом пришлось очень тихо пробираться к входной двери. Крайне осторожно орудуя ключом, я быстро проскользнула в свою комнату на втором этаже. К счастью, в нашем доме никогда не было проблем со скрипящими половицами.

Я так и не включила свет в комнате, когда закрыла за собой дверь. Все, на что у меня хватило сил, это сползти вниз по стене на пол, обнять колени и прислушаться к тишине. Так странно, я не проронила ни слезинки в тот вечер. К полуночи, съежившись от ночного холода, мне все-таки пришлось перебраться на кровать, но сомкнуть глаз так и не получилось.

– Клаус…

***

На следующее утро из транса меня вывел стук в дверь. Сердце сжалось в тугой комок.

«Не хочу никого видеть». – Шептали губы.

В комнату зашла мама. Она всегда улыбалась и забавно щурила глаза, когда удивлялась чему-нибудь. Славная женщина!

– Милая, а тебе разве не нужно сегодня в кол…

Мама ахнула и взмахнула руками, увидев мое состояние.

– Ты что, даже не переоделась вчера? Доченька, неужели заболела?

Прохладная ладонь коснулась моего лба.

– Мам, я кое-что натворила и не пойду сегодня на занятия, ладно?

Меня тут же окутал строгий, изучающий взгляд.

– Учеба?

– Клаус.

Дверь тихонько закрылась.

***

Всю следующую неделю я не выходила из дома и, бывало, даже из комнаты. Любой разговор вызывал отвращение. Однако вечерами я, как и полагалось, ужинала со всеми, чтобы поддерживать видимость того, что мне становится легче. За этот «подвиг» родители закрывали глаза на пропуски занятий. Днем я еще как-то держалась, непонятная тревога отступала, но каждый разговор в течение недели заканчивался одной и той же фразой:

– Мэри, от него еще два письма. Сжалься уже над парнем, он все утро простоял напротив нашего дома.

После этого я обычно начинала задыхаться и беззвучно глотала ртом воздух. До сих пор не знаю почему, но меня преследовали панические атаки от одного лишь воспоминания о возлюбленном.

Тогда я не прочитала ни единого письма, но бережно сохранила каждое. Я буквально жила в ожидании отплытия того корабля. Казалось, только так мне удастся вновь обрести душевное равновесие и… свободу. Все еще поражаюсь своему эгоизму, глупости. Как такой бред вообще мог поселиться в той маленькой девичьей головке! Но, к сожалению, это было лишь началом…

***

Так прошло еще четыре долгих дня. Отец, по моей просьбе, завесил окно в комнате, чтобы улицу совсем не было видно. Я очень боялась заметить там Клауса. Дома никто не знал, что именно послужило причиной нашей ссоры, но родители не сомневались в неизбежном примирении…

Вечером пятого дня мама сообщила, что от Клауса пришло еще одно письмо.

«Последнее…». – подумала я в тот момент, зная, что он больше не сможет выбраться в город перед отплытием.

С одной стороны, голос в голове облегченно вздохнул, но с другой, где-то внутри болезненно заныло. Тогда я не придала этому особого значения. Жизнь сулила мне «избавление» от всего плохого.

Шестой день стал еще более знаменательным. В гости приехала бабушка Марго. С ранних лет я была очень привязана к ней, поэтому, несмотря на подавленное настроение, с искренней радостью приняла эту новость. Бабушка всегда очень тонко чувствовала людей, и я сильно удивилась, когда она ни разу не заикнулась о моем поведении, лишь на семейном ужине позволила себе отпустить шутку про молчаливость внучки.

И вот, когда я уже готовилась ко сну и не ожидала никаких сюрпризов, за дверью неожиданно послышалось покашливание. Я потянула за ручку и увидела на пороге нашу гостью.

– Мэри, детка, можно войти?

Мы сели на кровать друг напротив друга. Первое время бабушка делала вид, что просто хочет рассказать о своих буднях, а я делала вид, что внимательно слушаю. Но вдруг моя собеседница резко сменила тему.

– Знаешь, я понимаю, что ты уже достаточно взрослая, чтобы принимать серьезные решения и нести за них ответственность, но и помощь близких никто не отменял.

Я слушала, не поднимая глаз.

– Мэри, расскажи мне, что с тобой произошло. Быть может, у меня получится дать тебе хороший совет, а если нет, то хотя бы выговоришься, это еще никому не вредило.

Меня раздирали сомнения. Говорить совсем не хотелось, но, вместе с тем, приходило понимание, что молчание не поможет обрести прежнее спокойствие. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы сдержать жар в голосе. Я начала рассказывать так спокойно, словно извещала о последних новостях в другом конце Земли. Бабушка ни разу не перебила меня, только изредка кивала или качала головой. Лишь в конце монолога я смогла прямо посмотреть в лицо собеседницы. От прежнего веселого нрава не осталось и следа. Отчего-то Марго показалось недовольной, расстроенной.

– Как я поняла, завтра он уплывает. – Ледяной тон опалил меня. – На твоем месте, я бы сходила к пристани, хотя бы проводить корабль. Все-таки не каждый день такое случается, к тому же, Клаус вряд ли увидит тебя в толпе зевак, если ты беспокоишься об этом.

Большая, тяжелая ладонь легла на мое плечо.

– Решать тебе, Мэри, но теперь это все, что ты можешь для него сделать. Доброй ночи.

Когда дверь захлопнулась, я почувствовала череду мурашек на спине и ключицах.

«За что бабушка разозлилась на меня? Ведь я ничего не сделала, правильно? Мне совсем нет смысла вставать завтра в самую рань и тащиться к морю через весь город».

Я даже зажмурилась от возмущения. К счастью, сон быстро забрал меня в свои объятия.

Но каково же было мое удивление, когда на следующее утро я встала в пять и начала собираться.

«Что-то мне не спится, надо срочно себя чем-нибудь занять».

Заплетая тугие косы и выбирая наряд, я убеждала себя, что мне просто приятно вновь почувствовать девичью натуру, после стольких дней депрессии. Завтрак я приготовила сама, сделав два больших тоста с тунцом и зеленью. Впервые за две недели во мне проснулся здоровый аппетит. Но и это я списала на хорошую погоду. ( В тот день действительно было очень солнечно).