Его взгляд остановился. Он обхватил себя руками и слегка нахмурился.

От этого ведь не будет вреда?

Он может любить его, хотя бы пока ему не станет слишком больно любить? А когда станет – он просто пойдет дальше. Он не станет вредить себе.

Он будет в порядке.

Хёну не очень хорошо понимал то, что рассказал Кай, но, несмотря ни на что, верил ему. Непроизвольно возникал вопрос: а как все будет теперь? Да так же. Что изменилось? Он попрощался с некоторыми своими надеждами, только и всего.

Было немного грустно.

Ладно. Очень грустно.

Ну и что.

Он вдруг почувствовал, как кто-то тянет его за одеяло, и вздрогнул. Испуганно обернулся и увидел Хоа и Мэй – они стояли в пижамах на ветру, держась за руки, в лучших традициях хорроров.

– Фух, вы чего так пугаете!

– Хёну, можно мы посидим с тобой? – в унисон.

– Конечно, – он раскрыл одеяло, как мама-наседка, приглашая их сесть.

Когда они удобно устроились рядышком, Мэй вдруг сказала:

– Не грусти слишком сильно, Хёну. Все пройдет. Всегда проходит.

– Мгм, – глаза почему-то предательски заслезились.

– Расскажи нам сказку, Хёну, – сказал Хоа.

– Да я… и сказок-то не помню, – сказал он, шмыгая носом, – и все мои сказки сейчас будут грустными.

– Тогда я расскажу, правда, она жутковатая, – предупредил Хоа. – Когда-то давным-давно жил-был котенок. С самого рождения о нем заботился один мальчик. Время шло, они росли вместе, котенок превратился во взрослого кота, а мальчик – в красивого юношу. Не менялось только одно – они всегда были неразлучны и заботились друг о друге. Незаметно для себя кот влюбился в своего хозяина. Поэтому он решил стать бакэнэко[12] – дожить до тринадцати лет и получить человеческое тело, чтобы быть со своим любимым.

Чем ближе было тринадцатилетие, тем сильнее проявлялись мистические способности кота: он мог создавать магический огонь и понимать, что стоит у других людей за душой. В хозяине он чувствовал самую чистую душу из всех, что когда-либо встречал. Когда до тринадцатилетия оставалось несколько месяцев, хозяин встретил человека, которого полюбил. Кот видел, что душа у того человека – гнилая, и пытался предупредить хозяина, но тот слышал только мяуканье и никак не мог понять его. Тогда кот решил, что заберет тело этого человека, и они с хозяином смогут быть вместе. В тот самый день, когда коту исполнилось тринадцать, он поджег дом того пропащего человека. Но его хозяин, оказавшийся неподалеку, бросился в горящее здание, чтобы спасти любимого. Он почти вывел его, когда крыша обрушилась, а одно из перекрытий придавило его. Тот человек, которого он спас ценой своей жизни, выбежал из дома, бросив его внутри. Кот звал на помощь, но никто не обращал внимания на черного мяукающего кота, а погасить огонь сам или вытащить хозяина он не мог, ведь у него еще не было человеческого тела. Так он и сидел там, в ужасе глядя на то, как его любовь горит вместе с тем домом.

Когда огонь утих, кот зашел в дом и нашел тело своего хозяина. Бесконечное чувство вины разорвало его душу в клочья, и он, не в состоянии справиться с этой болью, в отчаянии пожелал больше никогда не чувствовать любви. Духи исполнили его желание мгновенно – и боль исчезла. Тогда кот сожрал тело своего хозяина и завершил свое превращение в бакэнэко. Черный кот исчез, а на пепелище из тлеющих обломков поднялся молодой и очень красивый юноша с кошачьими глазами.

Холодное утро. Пустая комната. И пасмурное бесцветно-серое небо за окном.

Хёну ожидаемо приснился пожар и Кай, который тянул к нему руки, прося о помощи, но, как только он подошел ближе, тот превратился в пантеру и напал на него.

Когда Хёну проснулся, он все еще ощущал, как пасть пантеры смыкается на руке. Его пасть. Как острые словно лезвия клыки вспарывают кожу.

Может, из-за сна или из-за вчерашнего, но на душе было тревожно. Хёну иррационально хотелось к Каю, несмотря на сон и все, что произошло между ними. Он ведь что-то чувствует, пока Хёну использует силу? Тот был готов обманывать себя. Лучше уж так, чем никак. Хотя бы так.

Эффект подвесного моста. Все, что происходило с ними, было слишком насыщенным, все краски были сгущенными, вкусы – концентрированными. Неудивительно, что он влюбился так быстро. И так сильно.

Он не мог себя узнать. Обычно деятельный и живой, он должен был уже ломануться искать способ снять проклятие, которое, если верить истории Хоа, сам на себя наложил Кай. Но он чувствовал только вязкое как смола опустошение от всего, что произошло.

Согласно легенде, получалось, что Кай невероятно сильно любил человека с прекрасной душой, стал причиной его смерти и по сей день видит его в зеркале. Уже несколько сотен лет. Хёну и сам влюбился в него же, господи. Как можно соперничать с чем-то подобным, со связью настолько глубокой?..

Хёну сел, спуская ноги с кровати, и, уперевшись на них локтями, закрыл лицо руками. Вокруг него в мгновение ока образовалась клетка из его же страхов и неуверенности. Он сидел один в самом центре и ощущал только тошнотворную безысходность. Чуда ждать неоткуда. Можно, конечно, сесть прямо здесь и сдохнуть от тоски. А можно послать все на хер, и будь что будет.

Он поднялся с кровати. Обещал ведь не делать себе хуже. Сейчас остаться в комнате и поддаваться отчаянию – означало вредить себе.

Хёну принял горячий душ и спустился в столовую. Не есть, просто послушать. Убедиться, что у всех остальных все по-прежнему, что вчерашняя ночь только его жизнь перевернула вверх дном. В столовой стоял обычный гвалт. Было время обеда, и народу хватало. Он поймал себя на мысли, что выискивает в толпе вполне конкретное лицо.

Как влюбленный школьник, ей-богу.

У ребят была новая тема для обсуждения: нападение цзянши, конечно, не прошло незамеченным. Почти никто не знал, что Кай был сильно ранен, в основном ребята оживленно обсуждали эффективные способы убийства вампиров и разные приемчики против них. За одним из угловых столиков сидели Ён и Трэй, о чем-то негромко переговариваясь.

– Не против, если я присяду?

– А? – Ён выглядел немного растерянным. – Да, конечно. Как ты? – он кивнул на левую руку.

Трэй крутил в руках наушники и с интересом разглядывал его.

– Порядок. Спасибо, что помог тогда.

– Ерунда, – они помолчали. – Ты говорил с ним?

– После? Эм, да, – Хёну неопределенно пожал плечами, – вроде того.

– То есть он не знает? – Ён щурил свои медовые глаза.

– Чего не знает?

– Что ты влюблен в него, – Трэй смотрел с вызовом и полуулыбкой.

Из чужих уст это звучало примерно как… гильотина. Вжух, и голова Хёну покатилась по полу столовой.

– Это… слишком сильное заявление.

Трэй хмыкнул. Ён смущенно опустил глаза.

– Если ты планировал сохранить это в тайне, тебе стоило спасать его как-то иначе. Например, с безумными глазами не крыть всех матом направо и налево за то, что ему не помогают. И не попрекать Тэхо за его прошлую смерть. И не рисковать своей жизнью ради попытки…

– Достаточно, я понял, – Хёну поднял руку и склонил голову, пряча лицо.

– Да? А то я только начал, – Трэй ободряюще улыбнулся.

Хёну взъерошил волосы на затылке, ощущая, как горят щеки.

– Если серьезно, не представляю, каково тебе сейчас, – Ён рассеянно смотрел в сторону, на шумный зал столовой, и, кажется, мыслями был где-то далеко.

Хёну встретился с ним взглядом. Он знал про Кая. И понял, что Хёну тоже знает. Они помолчали. Что тут можно было сказать.

– Не буду врать, но что бы ты ни выбрал – просто не будет. Даже будь он… чуть более обычным, – а не проклятым четырехсотлетним котом, дополнил про себя Хёну, – это все еще было бы непросто. Из-за его характера. А так… – вместо продолжения он многозначительно поджал губы.

Была не была, попробовать в любом случае стоило.