И он внезапно услышал. Причем не снаружи, а изнутри, так же, как и в прошлый раз. Мягкий мужской голос, который, вне всякого сомнения, принадлежал обладателю кошачьих глаз.

– Знаешь, когда ты сказал, что мне надо кое-кого забрать, я представлял себе это иначе.

– В этого сопляка выстрелили в упор, спасибо, что мозги не вышибли, меня бы стошнило прямо там.

Очевидно, тот парень с кем-то говорил, но собеседника Хёну не слышал, поэтому происходящее напоминало случайно подслушанный телефонный разговор. Он пристально вгляделся в зеркало и вдруг четко почувствовал – прямо сейчас они стоят там и смотрят на него.

– И что? Думаешь, мне нравится смотреть, как из глаз уходит жизнь?

– Все равно. Хоть я и воскресил его, я все еще не понимаю, зачем все это было нужно.

Глаза Хёну непроизвольно округлились. Воскресил? То есть у него все-таки поехала крыша из-за этой чертовой лампы, да?

– Что за?..

– Да нет же, посмотри! Он нас слышит!

– Я позову Ёна.

Хёну отпрянул назад, чем наверняка укрепил подозрения наблюдавших за ним. Разговор прервался. Хёну испуганно уставился на дверь. Какой еще Ён?

Воображение нарисовало амбала-охранника из дешевого боевика, который сейчас будет выбивать из него дурь и с упорством барана глухим голосом спрашивать, где бабки, макая головой в унитаз, а когда выяснится, что никаких денег у него нет, – его точно пустят на органы прямо на этом отличном медицинском столе. Хёну нервно хохотнул.

Дверь издала высокий протяжный писк и открылась, пропуская в комнату ангелоподобное создание: Ён оказался хрупким эфемерным юношей с платиновыми волосами и огромными медовыми глазами. Его возраст совершенно не поддавался оценке, ему могло быть сколько угодно лет в промежутке от пятнадцати до тридцати.

– Ён? – Хёну подал голос первым, чтобы застать посетителя врасплох, и у него получилось – парнишка недоуменно вскинул тонкие брови, сразу теряя свою напускную серьезность.

– Как ты?.. – гость чуть нахмурился, плотно прикрывая за собой дверь. Его голос совсем не соответствовал внешности – очень низкий и хриплый, он будто за считаные секунды заполнил всю комнату, заставляя низко вибрировать даже стены и пол. – Впрочем, неважно. Спи.

Тело Хёну расслабилось как по щелчку, он начал обмякать, заваливаясь на каталку, а держать глаза открытыми стало практически невозможно. Перед тем как отключиться полностью, он снова услышал по-кошачьи мягкий голос:

– Хватит пищать, каждый раз как первый, в самом деле. Иди, он в лаборатории.

Хёну открыл глаза и обнаружил себя стоящим в нескольких шагах от Ёна посреди белой бескрайней пустоты. Он поозирался по сторонам и подошел ближе к новому знакомому.

– Не боишься, значит? Уже хорошо, – парень сдержанно улыбнулся. – Я, как тебе уже откуда-то известно, Ён. Сейчас ты спишь, а я контролирую твой сон. Так безопасней для нас обоих.

Хёну неопределенно мотнул головой, ожидая, что будет дальше.

Ёна явно располагала его податливость и отсутствие агрессии – он стал с нескрываемым любопытством разглядывать его.

– Видишь ли, ты умер. Не переживай, тебя воскресили, однако теперь ты будешь существовать… немного в другом качестве.

Выражение лица Хёну было таким, будто он делит в уме четырехзначные числа, так что Ён тихо рассмеялся.

– Понял. Давай сначала. Некоторое время назад тебя увидел Минсу. Он наш мендо, – не дождавшись абсолютно никакой реакции, Ён попробовал еще раз: – Тхэджагви[1]?

Хёну озадаченно напряг лоб.

– Это что, из какой-то сказки?

Ён разочарованно надул аккуратные губы.

– Ну и ну, молодежь нынче… Тхэджагви – дух наследника престола. Он – дух-предсказатель. Минсу предупреждает нас о важных событиях и иногда видит таких, как ты, – тех, чья судьба пересекается с нашими.

Ён указал пальцем за спину Хёну, тот обернулся и обомлел.

Буквально в нескольких метрах от него лежал огромный белый тигр, а рядом с ним горделиво восседал холодной красоты юноша в богатых красных одеждах. Его длинные, безупречно прямые волосы были убраны в сложную высокую прическу, а в тонких длинных пальцах неподвижно застыл изящный дымящийся мундштук. Хёну зажмурил глаза, и наваждение пропало.

Звучало это все, конечно, крайне убедительно, но все равно было похоже на дичь.

– Ты извини, конечно, но мне почему-то кажется, что, если бы кошкоглазого не избивали в переулке, – едва ли моя судьба привела бы меня к вам. Меня бы не застрелили тогда, и ему не пришлось бы меня воскрешать.

Ён сощурил глаза.

– Кошкоглазый? – он прыснул от смеха. – Не вздумай так называть Кая, если жизнь дорога. Учитывая, что он тебя уже воскресил, – он сможет сделать это еще раз, только вот вряд ли захочет. Погоди-ка. Откуда ты знаешь, что это он тебя воскресил?

Хёну снова пожал плечами.

– Ткнул пальцем в небо и угадал.

Ён посмотрел на него с легким подозрением, но не стал допытываться.

– Отчасти ты прав насчет произошедшего. Минсу просит кого-то вмешаться в чужую судьбу только в исключительных случаях. Например, с тобой могло произойти что-то поистине ужасное. Так или иначе, тебя должно было втянуть в наш мир, но последствия при всех остальных вариантах были бы намного хуже текущих. Понимаешь, о чем я?

Хёну в тысячный раз неуверенно пожал плечами. И вдруг его осенило.

– А кто ты такой?

Ён заулыбался.

– Я пульгасари[2]. Я могу управлять чужими сновидениями и избавлять от дурных снов или, наоборот, вызывать их, – он лукаво приподнял бровь. – То, что происходит сейчас, – как раз демонстрация моих основных талантов.

Хёну замахал руками.

– Погоди-погоди, я помню, был такой старый фильм, разве пульгасари это не огромный монстр, вроде Годзиллы? Который еще железо ел?

Ён с отвращением скривился.

– О нет, не напоминай мне об этом, пожалуйста, и сам лучше забудь. Интерпретации своей сути, худшей, чем эта, я еще не видел.

Он секунду подумал, а потом прикрыл веки. Его кожа начала мерцать и бледнеть и в какой-то момент превратилась в мягко отсвечивающую платину, а из волос показались аккуратные закрученные рога. Ён открыл глаза, и Хёну увидел сияющую золотом светящуюся радужку с вертикальным зрачком. Он завороженно смотрел на Ёна, борясь с желанием провести ладонью по его щеке, – настолько нереальным он выглядел.

– Забавно, что ты ни капли не боишься. Странная реакция для обычного человека. Непонятная.

Пульгасари тряхнул головой, и морок снова исчез.

– Мне кажется, я просто еще не верю до конца. Куда более вероятным мне кажется вариант, что я лежу под наркотой в какой-нибудь черной операционной, пока у меня удаляют органы, а я ловлю свой последний приход, – Хёну криво усмехнулся в контраст своим словам.

– О. Уверяю тебя, ты цел и невредим. И органы все при тебе, – он беззлобно ткнул его в живот, басовито рассмеявшись.

– Ладно, – Хёну покачал головой, – а кто тогда Кай?

Низкий смех Ёна резко оборвался.

– Лучше пусть он сам тебе расскажет, если, конечно, захочет, – он как-то странно поджал губы.

– Не понял. Но ты же рассказал мне про Минсу?

– Да. Но с Каем… другой случай. С Каем всегда – другой случай.

Хёну видел, что настаивать бессмысленно, поэтому спросил, по-детски указывая пальцем себе в грудь:

– Ладно. А кто я?

Губы Ёна сами собой растянулись в улыбке, обнажая ряд ровных белых зубов.

– О, а я уж думал, про себя так и не спросишь, – он подмигнул ему и панибратски легонько толкнул плечом. – В общем случае ты квисин[3], даже инчхесин[4], если быть точнее. Инчхесин в широком смысле – дух погибшего человека, или демон. Однако тут начинается самое интересное: каждый квисин уникален и имеет свои способности. Есть те, кто общается с животными или даже подчиняет их; есть те, кто управляет стихиями, болезнями, эмоциями. Есть обозленные духи, которые сеют хаос, стремясь отомстить за свою смерть. Так уж вышло, что способности этих существ открываются только после смерти. И это накладывает на них определенные… рамки. Но с тобой, – Ён многозначительно поднял бровь, – с тобой ситуация совсем другая. Смерть спровоцировала проявление сил, но Кай вернул твою душу в тело. Это почти наверняка повлияло на способности, которые у тебя в скором времени проявятся. Так что да, пока что, – он закинул руку на плечо Хёну, – мы и сами не знаем, кто ты.