Но в ответ последовала презрительная усмешка.

— Обидно? Да брось, — фыркнул мужчина. — Мы сбежали от него раньше, чем это случилось.

— Он вас бил?

На такую наивность Кихён даже не сдержался от смеха. А потом заметил Хосока, высунувшего голову из двери кухни, чтобы посмотреть, в чем дело.

— Бил? Конечно, нет, — успокоил он своего мальчишку и убрал тому волосы со лба, чтобы коснуться его губами. — У нас была типичная фермерская семья. Дети в ней нужны были, чтобы помогать по дому и работать в поле, а не для того, чтобы бить их.

Чангюн улыбнулся и повис на шее. Эти слова были очень похожи на правду, чтобы в них не верить. Да и с чего вдруг он взял, что их отец избивал детей? Только потому, что, когда остался один, решил заколотить вход на второй этаж? Бред же.

Позже они остановились перед ванной, оба потянулись, чтобы нажать на кнопку выключателя, но странный треск заставил отпрянуть. Вероятно, что не вся проводка исправна. Покосившаяся дверь приоткрылась, и Кихён все же рискнул нажать на кнопку, потому что ванная оказалась без окна. И как он мог об этом забыть? Настенный светильник загорелся желтым светом. Раковина на подставке, почти даже не грязная, вполне солидная ванна на ножках. Душ отсутствовал. Напольная плитка в некоторых местах пошла паутиной трещин. Одинокий унитаз с наклоненным сливным бачком отчего-то навеял грусть. Как можно комфортно жить в доме, когда святая святых находится в таком состоянии?

— Жаль, что нет душа, — также с грустью заметил Чангюн. — Я бы с удовольствием ополоснулся.

Кихён улыбнулся и приобнял мальчишку за плечо. Вот уж правда: дома они любили проводить время в душе. Особенно приятно было после рабочего дня стоять под теплой струей воды, гладить узкие плечи, вжимать сочную задницу в свой пах и изливаться прямо внутрь. А затем наблюдать, как сперма, перемешанная с пеной, стекает по бедрам, равно, как и прижатый к запотевшему стеклу Чангюн. Мужчина усмехнулся. Тут точно нельзя позволить себе такой роскоши. И, кажется, Чангюн прочитал его мысли, а потому толкнул в бок и рассмеялся, чем и вывел из печальных мыслей.

Они рискнули подняться на второй этаж. Старая лестница была очень узкой, раньше она всегда доставляла неудобства, когда приходилось таскать старую мебель на чердак. Не найдя выключателя маленькой лампочки над входом, Кихён вдруг подумал, что таким образом отец решил совсем отрезать путь на второй этаж.

Толстый слой паутины покрывал фанеру, которой был заколочен проход. В небольшие провалы-щели подувал ветерок с запахом гнили. Бесформенное существо, отдаленно похожее на паука, но размером с человека среднего роста, зашевелилось, кривые конечности потянулись вперед, стремясь дотянуться до подростка.

Чангюн в ужасе замер и даже зажмурился, но не выдержал напряжения и закричал. В один момент он даже сам перестал слышать свой крик. А потом покатились слезы от смеха. Где-то в прихожей раздался звон битой посуды. Хосок подскочил почти мгновенно, успел схватить Чангюна до того, как тот начал заваливаться вниз по лестнице. Кихён же непонимающе смотрел на истерику, вцепившись пальцами в свои волосы. Сейчас он готов был признать, что сам испугался.

— Что у вас произошло? — спросил вмиг подбежавший Хёнвон. Он подошел к хватающемуся за сердце Чангюну и легонько встряхнул, чтобы заглянуть в лицо. — Кого вы там увидели?

Кихён отдышался, но не спешил отвечать: не хотел, чтобы кто-то слышал его дрожащий голос. Он протянул руку и коснулся грубой фанеры, заслоняющей проход, свез пальцами густую паутину и постарался выдохнуть.

— Он увидел собственную тень, — чуть приподнял уголки губ мужчина. — Я больше испугался его крика.

Чангюн слабо улыбнулся, присаживаясь на лестницу. Его левая рука все еще зачем-то сжимала кулак, как до этого сжимала перила.

— Мне нужно свежее белье, — постарался сдержанно проговорить он, но все же брызнул смехом. — Я испугался своей тени.

Хосок молча смотрел на него во все глаза, а рот готов был приоткрыться от удивления. Может, он и хотел бы посмеяться над трусливым мальчишкой, но, казалось, сам дом не позволял этого сделать. Атмосфера стояла уж больно гнетущая.

— В доме пахло газом, — тихо начал Кихён, будто самому себе, когда спускался с лестницы. — Отец-таки переделал старую угольную печь в газовую. Она плохо греет, а потому он решил экономить на счетах, ведь второй этаж после нашего отъезда пустовал. Не пугайтесь, это всего лишь фанера, и чудовищ там нет.

— Никто не подумал на чудовищ, — неуклюже оправдался Хёнвон. — Но, похоже, что и мне нужно чистое белье. Вы до смерти напугали.

Хёнвон словно вернулся в детство. Он вспомнил, как шестилетним мальчишкой боялся спускаться в подвал, потому что там также преследовала собственная тень от засиженной мухами лампочки. С покачивающимся ведром на металлической ручке, крепко удерживаемым в руке, экскурсия по подвалу казалась для маленького ребенка бесконечным лабиринтом, в самом конце которого был угольный бункер. Каждый раз приходилось туда спускаться, чтобы набрать угля, и никого не беспокоило, что малыш дрожит от страха, гонимый тенью под ногами.

Подумав еще с полминуты, Кихён все же решился занять комнату для гостей. Пусть брат с приятелем селятся в отцовой спальне. Он подхватил свои чемоданы, Чангюн схватил рюкзак и сумку, где было постельное белье, и они вместе вошли в комнату. Дверь за ними закрылась сама, оставив в полумраке наполовину загороженных окон.

Старая медная кровать выглядела лучше, чем до этого стоящая тут кушетка, на ней лежал даже почти новый матрас. Сразу напротив кровати возвышался громадный шкаф для книг, заполненный в основном литературой в мягком переплете. Самое странное, что здесь было — это приёмники разных размеров и возрастов. Несколько простых детекторных и транзисторных, собранных, очевидно, из случайных деталей, и один напольный, приставленный к стене. На малюсенькой тумбе Чангюн заметил коротковолновое радио, способное не только принимать, но и передавать сигналы. Вероятно, что такое устройство тут служит связью с внешним миром.

Парень перевел тумблер в другое положение, и комната сразу же заполнилась противным скрежетом — начался поиск.

— Не трогай! — прикрикнул на него Кихён, а сам потянулся, чтобы выключить приемник и вернуть тишину, сейчас нарушаемую только стуком редких капель по крыше. — Это доисторическая бандура. Пусть останется на той чистоте, на которую настроена.

— Считаешь, что нам может потребоваться помощь? — улыбнулся Чангюн.

— Ближайший городок в трех милях отсюда, просто пусть будет ради собственного спокойствия.

На кухню все возвращались с осторожностью, особенно Чангюн, который уж точно устал выворачиваться наизнанку. Запах все еще стоял отменный, вероятно, из-за разложившихся остатков пищи в раковине. Но на улице уже совсем стемнело, а желудок начало подсасывать от голода.

Пока младшие обустраивали комнаты ко сну, старшие разводили костер на заднем дворе. На маленьком крыльце стояли готовые обеды, которые не пригодились в дороге. Похоже, именно для этого они и остались. У стены примостилась гитара, а из стоящей рядом сумки выглядывали зефирки для костра. Их уж точно, кроме Хёнвона, никто не мог прихватить.

Задний двор был еще более запущенным, чем дом. В доме хотя бы можно было прибраться, а тут вариантом номер один, да и, собственно, единственным, было сжечь все к чертовой матери. Грязные дорожки от недавно прошедшего дождя совсем размыло. Между хозяйственными пристройками, курятником и несколькими сараями пройти стало невозможно. Кихён, смотря на них и попутно раздувая влажные дрова, вспоминал, что в одном сарае всегда хранились инструменты, другой — побольше — служил для разных целей, а самый огромный скрывал в себе адскую машину для уборки полей. Он нисколько не сомневался, что она и сейчас там стоит.

— Где здесь можно закупиться едой? — спросил его Хосок, неожиданно подкравшись сзади с очередной порцией дров, и бросил их в костер.