— Нет, — ответил он, покачав головой. — В детстве все было немного по-другому.

— А почему вы отсюда уехали?

Но Хёнвон понятия не имел, почему это произошло. Только помнил звонок мамы родственнику отца в Вашингтон, помнил, как она просила временного приюта для проживания с двумя детьми. Четко вспоминалась только срочность, с которой они собирали чемоданы. В памяти не отложилось даже лицо отца. Он вообще не помнил отца, если быть честным самому себе.

— Мама увезла нас отсюда, потому что, как она сказала, отец свихнулся, — Хёнвон напрягся, прищурился, чтобы восстановить родное лицо, но так и не смог этого сделать. — Почему ты меня спрашиваешь? Я был слишком мал, чтобы это понять.

— А брат не рассказывал?

Хёнвон действительно вспоминал, пока выворачивал на широкую дорогу. В голове была пустота, будто память покрылась мглой. Начиналась легкая мигрень.

— Понимаешь, Гюн-а, у нас не то чтобы не принято было говорить об отце, — выдал он довольно сдержанно и выдохнул, пытаясь собраться с мыслями. — Просто с того момента, как мы отсюда уехали, мы о нем ни разу не вспомнили.

— Может, он и вправду свихнулся, раз мама так поступила? — Чангюн виновато оскалился за столь неделикатный вопрос, но Хёнвон казался невозмутимым. И ведь действительно: зачем ему переживать за родственника, который никак не участвовал в его жизни?

Парень всплеснул руками, а на его лице мелькнула усмешка.

— Это тебе лучше не у меня спрашивать.

— Боюсь, Ки ничего не расскажет, — грустно вздохнул Чангюн и вновь сосредоточенно уставился на бескрайние поля, единственными жителями которых были вороны и пугала.

Ветхая одежда сторожей кукурузы раскачивалась на ветру, который того и гляди сорвет соломенную шляпу с мертвой головы, сделанной из мешка. Вместо рук у некоторых красовалась коса, проржавевшая от времени и дождей. По спине побежал холодок.

— Не исключено, — протянул Хёнвон.

Чангюн вздрогнул, он будто был не здесь, словно уже и забыл, что сидит в машине рядом с приятелем.

— А у тебя тут были друзья? — обратился он снова, заинтересованно вглядываясь в лицо Хёнвона.

— Друзья?! — воскликнул Хёнвон, а потом и вовсе засмеялся. — Мне было шесть лет. Какие друзья могут быть в таком возрасте?

От такого беззаботного смеха даже Чангюн повеселел. Он и сам мало помнил себя, жившего шестнадцать лет назад. Только обрывки воспоминаний из детского дома.

— А когда еще заводить друзей, как не в детстве?

— Знаешь, — прервал его Хёнвон и посерьезнел. Между бровей залегла морщинка, означающая, что он что-то обдумывает. — Вроде бы был мальчишка из городка, который иногда бегал ко мне играть. Его родственники жили на соседней ферме, — и он вдруг снова рассмеялся, словно было в этом что-то веселое. — Я сейчас вряд ли вспомню, как его зовут.

— Ты не общался с ним после переезда?

— Гюн-а… — горько вздохнул Хёнвон, пристраивая дорогой внедорожник между старым пикапом Шевроле и Бьюиком шестидесятых годов. — Оглянись вокруг. Мы переехали в столицу за более, чем тысячу триста миль отсюда. Конечно, мама один раз попросила меня написать ему письмо, но ответа я так и не получил. Здесь нет ни связи, ни телефона, при чем до сих пор. Может, и почты-то нет.

Магазинчик оказался очень даже посредственным, как, впрочем, и все здесь. Один ряд с замороженными продуктами, пара рядов с самым необходимым, немного химии и маленький холодильник с бакалеей. К сожалению, кроме него в городишке была только передвижная лавка, которая появлялась два раза в неделю. И сегодня точно не тот день.

— Здравствуйте, — прозвенел довольно милый мальчишеский голосок.

Чангюн едва не выронил очередной пакет с продуктами, который заталкивал в багажник. Последнее, что он хотел бы услышать в захолустье, так это то, что с ним поздоровались. Еще не хватало, чтобы милостыню просили.

Темноволосый мальчишка с прической, похожей на ту, которую носил Хёнвон, быстро приближался к ним по мокрому асфальту. Он выглядел очень молодо. Ровная фарфоровая кожа на смазливом личике почти кричала о его ухоженности. Нелепой выглядела только татуировка на его левом плече: пара изогнутых линий. Вообще было немного прохладно, чтобы ходить с коротким рукавом.

— Вы проездом у нас? — спросил мальчишка, когда подошел ближе.

— И почему ты так решил? — замялся Хёнвон, но все же протянул кисть для рукопожатия.

Тот рассмеялся, сунул руки в глубокие карманы клетчатых брюк и как бы невзначай пожал плечами.

— Вы странно одеты, — ответил он, кивнув на парней, а затем выставил ногу, чтобы рассмотреть свои не самые чистые штаны. Хёнвон и Чангюн озадаченно переглянулись. Им и в голову не приходило, что их абсолютно обычная одежда так отличается от местной. — Простите, но нам на такую одежду нужно целый год работать в поле, как проклятому. Да и ходить в ней некуда.

Чангюн неловко прокашлялся в кулак.

— А если мы скажем, что поселились неподалеку и теперь будем тут жить? — спросил он, хитро щурясь.

Мальчишка фыркнул, задрав нос к небу, но, кажется, он тоже немного повеселел.

— Не-е-ет, — протянул он, улыбаясь и сильнее толкая руки в карманы. Все же ему было холодно, но одна рука вынырнула на секунду, чтобы указать на номерной знак. — Из Вашингтона сюда не приезжают. У вас на машине номера округа Колумбия.

Хёнвон словно лишился дара речи и только ошарашенно смотрел на странного паренька, зачем-то решившего с ними заговорить. Неужели это все только потому, что здесь мало его сверстников?

— А ты здесь живешь? — спросил он, когда захлопнул багажник и отряхнул руки.

— Все двадцать лет, — просиял паренек, и это заставило перекинуться удивленными взглядами. Выглядел тот, дай Бог, на семнадцать. — Если вы хотите, чтобы я устроил вам экскурсию по городу, то зря потратите время. Тут нет ничего.

Чангюн улыбнулся и даже позволил себе коснуться плеча странного паренька.

— Готов спорить, что все за пределами кукурузного поля, которое мы видим из окна, гораздо интереснее.

— Поля? — неподдельно удивился мальчишка и, казалось, чуть задергался, начав оглядываться по сторонам. — А вы откуда?

— Мы приехали в отпуск, — ответил Хёнвон за них обоих и неопределенно махнул рукой в сторону дороги. — А живем мы на ферме моего отца за кукурузным полем.

Парень мимолетно улыбнулся, но сразу же растерял свое хорошее настроение, когда на парковке появилась странная пара и взглянула в их сторону. Казалось, что из молодого мальчишки он превратился в сгорбившийся старый башмак, который скорее хотел капитулировать отсюда как можно дальше.

— Извините, мне пора, — протараторил он шепотом, пытаясь не оглядываться, а смотреть себе под ноги. — Родители не любят, когда я разговариваю с незнакомцами.

— Это твои родители? — торопливо переспросил Чангюн, смотря на мужчину и женщину со странными уничижительными взглядами черных глаз, виднеющихся даже издалека. — Ты кого-то испугался?

— Простите еще раз…

Парень замотал головой и быстро удалился в противоположную сторону от странной пары, которая пропала так же быстро, как и появилась. Мальчишки переглянулись и, не сговариваясь, пожали плечами.

— Странный паренек, — заключил Хёнвон, подбросил ключ на ладони и уселся за руль.

В округе Колумбия тоже бывает такое странное явление, как перекати-поле. Где-то в районе ферм «Чистые земли», находящихся довольно далеко от самой столицы, ветер также разносит пучки сухого растения и развешивает их на оградах. Здесь же повсюду была кукурузная обвертка, заставляющая даже пользоваться дворниками.

Хёнвон чуть не пропустил поворот к ферме. В прежние времена на участке с развилкой кукурузу не сажали, а потому ориентир был прекрасный. Сейчас же жадные до урожая фермеры готовы были засеять даже дорогу.

Остановившись четко на том же месте, где машина стояла до этого, Хёнвон состроил хитрые глазки и, не отрывая взгляда, скинул с себя обувь. Дорогие кроссовки покатились под педали.