— Пахнет очень неплохо, — похвалил он, надеясь, что хоть это приободрит отчего-то зажатого подростка. Мадара повесил верхнюю одежду в гардероб, там же оставил и ботинки, после чего скрутил намокшие волосы и подошел к Кагами. Тот сделал шаг назад и все так же смотрел на свои носки. — Что с тобой? Готовишь ужин?
— Прости, — промямлил Кагами и сплел пальцы в замок. — Я не успел до твоего прихода. Сам недавно только пришел. Изу решил довезти меня до дома…
Мадара осторожно подошел ближе, стараясь не делать лишних движений. Каждый раз, глядя на Кагами, он понятия не имел, чего можно от него ожидать. А сейчас вечно шебутной подросток стал чересчур кротким, будто его постоянно били за мелкие оплошности. Только вот кто, ведь родителей у него отродясь не было. И чего он боялся тут? Учиха ни разу на него и голос не повысил. Да и зачем ему это?
— Так и не сказал ему? — легонько проведя по мягким кудряшкам, Мадара убрал их со лба, только тогда Кагами поднял глаза на своего альфу. Добрый голос не предвещал ни беды, ни ругани.
— Не смог… — виноватым шепотом ответил он и сделал вид, что покачнулся, а сам прильнул к груди плечом. Насколько же приятно пах его мужчина, что хотелось вот так близко сидеть с ним часами и просто молчать. Прикосновения Учихи были очень уютными, а его ладони мягкими и теплыми.
Неловкие ужимки каждый раз вызывали у Мадары улыбку; он понятия не имел, чего омега так стесняется, ведь со всеми он был другим, он даже в первый день не был таким застенчивым. Учиха крепче прижал мальчишку к себе и потрепал по голове.
— Ничего страшного, я не заставляю тебя это делать прямо сейчас. Ты должен сам разобраться в своих чувствах.
Кагами потерся лбом о форменную рубашку, что так приятно пропускала тепло тела, и все же решился обвить пояс Мадары руками. Вероятно, что об этом он мечтал весь день.
— Я давно в них разобрался, — глухо говорил он, уткнувшись носом в грудь. — Я больше всего на свете хочу быть с тобой, но понятия не имею, как он отреагирует на это.
Возбуждающий запах сводил с ума, заставляя чисто машинально запустить пальцы за пояс брюк. Тонкие кисти быстро скользнули вниз и коснулись ягодиц, слегка сжав их. Вот и смущение прошло. Кагами много раз говорил сам себе, что нужно быть собой, а не… Изуной, на которого он иногда хотел быть похож, потому и играл в непонятные ему зажимания. В голове смешались мысли, а внизу живота стало горячо. Самое время.
— Соблазнить меня хочешь? — прошептал Мадара в лохматую маковку, по-доброму улыбаясь.
— Да вот пытаюсь… — так же тихо последовало в ответ. Ладони парнишки выскользнули и снова смущенно сжались в замок. Кагами посмотрел на альфу и понял, что он явно не один сейчас хочет прыгнуть в кровать, а потому неоднозначно улыбнулся и вскинул брови.
— Ну что ж… Я согласен начать ужин с десерта…
Жадно и быстро сминая губы друг друга, оба перешли в немую борьбу за то, чей поцелуй и язык окажется глубже. Теперь только несдерживаемая страсть, что так наивно скрывалась, пока они были порознь. Довольное пыхтение перерастало в звуки мокрых поцелуев, растекающихся слюнями по подбородку. Два тела прильнули друг к другу, а остальной мир и проблемы разом померкли. Ничего и никого рядом не осталось. Могли ли они подумать, что когда-нибудь окажутся вместе настолько близко?
— А ты знаешь, что сладкое до еды портит аппетит? — сбивчиво прошептал Кагами, едва смог отстраниться. На лице еще чувствовалось влажное дыхание, отдающее ярым желанием обладать.
— Я готов рискнуть, — улыбнулся ему Мадара и решительно отступил назад, поправив выбившуюся из штанов рубаху. — Дай мне только пару минут на душ.
Кагами до боли закусил губу, стараясь не расплыться в блаженной улыбке, а сам побежал на кухню, чтобы поставить таймер на печке, крикнув напоследок.
— Жду на своем законном месте.
Наивно было полагать, что Мадара задержится в душе надолго. Кагами только и успел, что забежать в комнату, скинуть с себя ненужную одежду и растянуться на кровати, немного пристыженно прикрывшись уголком одеяла. Он все еще не мог привыкнуть к большому дому, просторным комнатам и чистым простыням, пахнущим таким влекущим телом.
Уверенно навалившись на худенького омегу, Мадара по-хозяйски перебрал пальцами по его ребрам, пытаясь заставить улыбнуться, затем коснулся узкой груди, угловатого плеча и запустил ладонь в кудряшки. Исходящий от шеи теплый омежий запах щекотал нёбо. Мужчина тронул губами выступившую на шее жилку и вдавил ее языком, вырвав из горла Кагами долгожданный приглушенный стон. Мадара всегда предполагал, что у большинства омег слабое место — это или шея, или поясница. Первое — проще, но второе — интереснее. Он даже иногда завидовал Тобираме, зная, что у Изуны это именно поясница, ведь брат даже в детстве неохотно давал себя трогать, сразу же выгибаясь и покрываясь мурашками, но пока еще не понимая, что это значит.
Хаширама в этом плане как был в юности деревянным, так им и остался. Чтобы его расшевелить, усилий требовалось немало. А сейчас, умело лаская податливые губы, альфа отчетливо ощущал, как в живот упирается пульсирующий стояк и как нетерпеливо мальчишка ерзает, пытаясь крепче вжаться. И стоило ли прикидываться скромницей?
— Может быть, мой котенок сверху запрыгнет? — заискивающе улыбнулся он.
— Совсем обленился… — покрасневшие губы растянулись в приторной усмешке.
Легко коснувшись губами, кончиками языков, Кагами ощутил, как ладони Мадары крепко сжали его ягодицы, заставляя сдавленно застонать. Он хочет. Слишком хочет, настолько, что сам вцепился пальцами в широкие плечи и, впившись в горячий рот, поменялся с альфой местами, повалив того на лопатки. Учиха неосознанно выгнулся и сипло простонал прямо в рот, охотно признаваясь себе, что все, что он сейчас хочет — чтобы эти чувственные пальчики его трогали, гладили, ласкали снова и снова. Ухмылка на мальчишеских губах заводит, даже несмотря на то, что она быстро сменилась оскалом, когда зубы крепко стиснулись от проникающей боли.
Мадара прогнулся от ощущения пылающей жаром узости, но руки Кагами тут же пригвоздили его обратно к кровати. А так и не скажешь, что у него хватило бы силы это сделать. Парень любил сам управлять своим и чужим оргазмом, ведь он чувствовал, как добраться до самого уязвимого места, а также просто обожал издеваться, привставая и замирая на самом кончике, а затем резко садясь обратно. Эти крики из чужого горла и ощущение беспомощности заводили его только сильнее.
— Быстрее, котенок… — хриплым от возбуждения голосом, почти умоляюще прокряхтел Мадара, схватившись за тонкую талию сильными ручищами и пытаясь бедрами вторить движениям своего запыхавшегося омеги.
Кагами слушался с удовольствием, он и сам был возбужден возмутительно сильно. Большие глазки сверкнули чем-то очень пошлым, чем блестели всегда при виде властного альфы. Однако Мадара был другим. Так сильно он еще никого не хотел и никого так безоговорочно не слушался.
Утонув в своих сладких мыслях, омега запрокинул голову и кончил так неприлично громко, что сам испугался своего голоса, а в горле неприятно заскребло от сухости. Мадара выгнулся напоследок и зарычал от удовольствия, вторя громкому возгласу. Тела мелко дрожали у обоих. Кагами с гулким хрустом разогнул колени и шлепнулся рядом, пытаясь отдышаться, а приятная липкость между ягодиц так и манила на второй заход. Кто-то бы назвал это грязью, но только не он.
— А ты умеешь и любишь получать удовольствие, — устало усмехнулся Мадара, положив ладонь на неровно бьющееся сердце и глядя в потолок.
Невесомое прикосновение сухих губ к потному плечу стало ему ответом.
— Это ты на меня так действуешь, — запыхавшись, проговорил Кагами и тоже перекатился на спину, вперившись взглядом в приятную для глаза голубоватую подсветку. Слышно было, как за окном завывает ветер и колотит в стекло колючим снегом в то время, когда в теплой комнате, наполненной душными, но приятными запахами, было слишком уютно, чтобы думать об этом. — С тобой мне не хочется стесняться.
