Тобирама замолчал, и на какое-то время снова повисла тишина. Полная. Давящая. Ему совершенно не хотелось нагрубить в ответ или ударить, ему хотелось другого. Так он надеялся полностью смириться с происходящим.

— Расскажи, как это произошло у вас в первый раз… — почти смиренно попросил он. — Мне долго доказывали, что нужно научиться смотреть в лицо своим страхам, потому, я хочу знать… Пожалуй…

Немного опешив от неожиданного заявления, Изуна осмотрелся по сторонам, будто искал кого-то, но потом пристроился рядом, прильнул грудью к бортику и, облокотившись, положил подбородок на руки.

— Только если ты действительно этого хочешь, и если от этого не рухнет наш хрупкий мир, — согласился он на выдохе.

— Обещаю…

Изуна кивнул.

***

Последний месяц в школе, очередной выпускной тест сдан на “отлично”, а еще сегодня, в такой солнечный июньский день Изуна добирается домой на машине; старший брат в отпуске, а потому с удовольствием одолжил свой автомобиль.

Парнишка радостный влетает в дом и машет листом с зачетами, пока поднимается по лестнице. Скоро их ждет переезд, ведь Мадара уже внес первый платеж за новый дом, надоело ему жить на отшибе, а потому, деньги после продажи старого дома должны тоже в скором времени пойти на погашение кредита. Вокруг уже стоят собранные коробки с пометками “где и чьи вещи”, раскидан непонятный хлам в черных мусорных пакетах. Да, старший братик безжалостно расправляется с ненужными ему в будущем вещами, берет с собой только самое необходимое, а остальное, говорит, наживем заново. Изуна нелепо спотыкается об очередной мешок и вваливается в комнату Мадары с грохотом, распахивая дверь так, что она бьет о стену.

— Эпичное появление, Из, — улыбнулся он, оторвавшись от книги, которую читал, лежа на кровати.

— Знаешь, кто молодец? — проголосил Изуна, с разбега прыгнув рядом и тряся перед носом листком.

Мадара с интересом посмотрел оценки, скривил губы, выдавая тем самым, что очень доволен. Он действительно был рад, что братик с отличаем окончит школу, это ведь означало, что его без проблем возьмут в колледж, возможно, даже на обучение за счет государства.

— Ты молодец, кроха, — Мадара потрепал брата по голове и снова повернулся в позу, в которой лежал, гулко хрустнув плечом. — Вот же зараза…

Несколько скривившись от звука, Изуна потер спину Мадары, делая бугры из домашней рубахи, и бесцеремонно перекинул ногу через его поясницу, усевшись сверху. Ничего необычного, он почти всегда так делал: в детстве, когда играли, в юности, балуясь и требуя внимания, когда брат учился, то мешал ему делать задания, и вот сейчас…

— Может, массажик сделать? — с хитрым прищуром наклонился он к лицу брата, едва не коснувшись губами уха.

Прокряхтев и еще раз хрустнув плечом, тем самым вставив его на место, Мадара кивнул и примостил щеку на руки. Что может быть такого страшного в массаже, даже в неумелом?

— А умеешь? — на всякий случай спросил он, хотя и знал ответ.

— Неа, — донесся смех, который тут же разлился по телу вибрацией. — Ну так, полапаю тебя немного. Давай, снимай свою рубаху.

Мадара безоговорочно подчинился, пускай трогает, ведь они не делают ничего страшного, по сути. Бывало и мылись вместе, когда были маленькими, так-то почти все делают, если в семье не один ребенок. Все их половое воспитание тоже прошло с примерами друг на друге. Почему? Потому, что рядом больше никого не было. Тайн у братьев не осталось, ведь все уже были доверены, и они знали, что те в надежных руках.

— У тебя легкие руки, — Мадара шумно втянул слюни удовольствия. Умел Изуна или нет, но это было чертовски приятно, даже где-то внизу живота стало сладко тяжело. Парень просто поерзал на кровати. Показалось. Потому, что сразу прошло.

Изуна довольно улыбался, по-хозяйски ощупывая натянутые жгуты мышц на ребрах, перебирая тонкими пальцами сами ребра, трогая широкие плечи, спускаясь до лопаток и возвращаясь обратно, сжимая шею и растирая по крепкому телу приятные мурашки возбуждения. Он и сам невольно покрывался такими, когда представлял, как прижмется к брату голой кожей.

— Дара, а можно тебе кое-что рассказать? — поинтересовался он и, зацепившись за резинку, немного приспустил растянутые домашние штаны с брата, пробираясь и нажимая большими пальцами все ниже. Мадара на это только с улыбкой потерся о свои руки. — Ты испугался, когда понял, что тебя привлекают парни?

— Да это вроде не страшно, — не задумываясь, ответил он и повел бровью. — Ну, если тебе чихать на чужое мнение.

Задумавшись и еще немного приспустив штаны, Изуна на автомате двигал пальцами, смотря куда-то невидящими глазами. Ему и было наплевать на чужое мнение, но брат был ему не чужим. Так ведь?

— А ты осудишь меня за это? — вкрадчиво спросил он, сжимая в ладонях крепкие ягодицы, а затем снова поднялся до поясницы.

Мадара помотал головой.

— Я не тот человек, который может тебя осудить, — он снова едва заметно поерзал, пытаясь избавиться от накатившей тяжести, но в этот раз она не прошла, а юркие пальцы Изуны так бессовестно шарили по спине вдоль и поперек. — Бывает, я замечаю, что на работе обо мне шепчутся. Представляешь, иду мимо них, они сразу замолкают и провожают меня улыбчивым взглядом, а сами, наверняка, представляют в самых интересных позах. Пускай представляют, особенно, если это не сотрудницы, а сотрудники, — рассмеялся Мадара и этим заставил улыбнуться брата. — Если им по кайфу видеть меня раздетым, раскинувшимся на кровати под мужиком или на нем, то пускай. Вероятно, это все происходит от недостатка интимной жизни, потому, что я, например, в чужую кровать не лезу.

— Смело, — подытожил Изуна, сильно сжав плечи у самой шеи, от чего Мадара зашипел и снова покрылся крупными мурашками. Это будоражило, хотя Изуна сделал это не специально.

— А почему вдруг тебя начало это интересовать? — Мадара пожал плечами и подумал, что, наверное, они жутко красные, потому так горят.

— Думаю о том, что мне с этим делать.

— Просто жить, как многие делают. Или попытайся найти подругу для отвода глаз. Хаши так однажды и сделал, а потом плевал на все и остался со мной.

— А ты бы испугался, если бы я сказал, что ты мне нравишься?

— В каком смысле? — он повернул голову и увидел серьезное лицо Изуны, понял, что разговор не о детских шалостях. Руки младшего тем временем протиснулись под живот и там остановились.

— А ты не понимаешь?

— Боюсь, что я просто не хочу понимать… Да, возможно, между нами существует более тесный контакт, чем должен быть, но…

— Понимаешь, — перебил его Изуна и дернул за плечо, прося перевернуться, но Мадара не спешил выполнить его просьбу, иначе как бы он объяснил братишке крепкий пульсирующий стояк в штанах, которым готов был проделать дыру в кровати. — Я ведь уже не маленький и иногда вижу твои взгляды. Иногда ты бесцеремонно входишь ко мне в ванную, изучаешь меня, когда я без одежды… Согласись.

На какую-то долю секунды Мадара выпал из реального мира и для верности потряс головой, когда сладкий спазм, после таких слов, горячей искрой пронзил пах.

— Что?..

— Я не собираюсь об этом болтать всем и каждому, — поспешил заверить его Изуна и уже более настойчиво дернул за плечо, поддевая бедра коленом. — Но мне кажется, что иногда ты готов перейти черту. Вот как сейчас.

Мадара повернулся, терять было нечего. Как можно отрицать его слова, будучи в таком неловком положении? Он, может быть, и рад бы сейчас оправдаться, но в памяти всплыл неудобный момент, когда однажды перед сном решил зайти в комнату и пожелать спокойной ночи. Изуна уже спал с забавно приоткрытым ртом. Мадара коснулся его щеки, провел пальцем по нижней губе, затем по верхней, нагнулся по обыкновению поцеловать в лоб, но что-то вышло из-под контроля, потому его губы почти невесомо коснулись губ брата. Изуна резко закрыл рот и отчего-то чихнул во сне, тогда колени Мадары моментально подкосились, заставив его присесть у кровати и зажать ладонями рот. Неужели сейчас Изуна упоминает именно этот случай. Он не спал?