— Хаши, — прервал мысли Мадара, что по-прежнему стоял у косяка. — Не хочешь начать? Расскажи ему, в чем виноват твой брат.

Мальчишка расширил глаза и вопросительно посмотрел на лицо напротив. По виду было понятно, что тот начать точно не хочет.

— Я мало, что знаю… — мужчина сложил обратно в коробку то, что не пригодилось и отставил ее в сторону. Он посмотрел на друга, стоящего в вызывающей позе и сложившего руки на груди. — Как выяснилось…

— Хорошо, — Учиха недовольно выдохнул носом. — Тогда начну я. Только подождите меня пару минут.

Он удалился наверх, но не сказал зачем. Оставалось терпеливо ждать.

— Что он сделал с тобой? — тихо спросил Хаширама, перегнувшись через стол, но увидел лишь отрицательный кивок головы. — Не бойся, скажи.

Обито молчит. Ведь то, что случилось — это преступление. Разве можно его так выдать. Он смотрел в добрые карие глаза и поспешил ответить только то, что дядя его не трогал.

— Он не делал этого… — Парень отвернулся, но успел заметить ухмылку.

— В этом я как раз не сомневаюсь. Что бы он тебе ни говорил, он никогда этого не сделает. Меня пугает другое…

— Сплетничаете, девочки? — Мадара появился неожиданно и, присев рядом с другом, положил на стол рамку с фото. Ту самую, что Обито нашел между книг. — Ты сказал, что я тут мило получился…

— Так ты следил за мной с самого начала… — перебил парень, но его почти не услышали.

— Загвоздка в том, что это не я. И честно сказать, я не понимаю, как нас можно спутать. Это мой брат. Его звали Изуна. Он умер семь лет назад. Тебя, там в ванной, спасло одно слово «Аники». Это он меня так называл…

— Я и слова такого не знаю… — Снова попытался вмешаться Обито.

— Вот и мне показалось, что голос был не твой. Всё случилось в сентябре почти восемь лет назад, на третьей неделе нового учебного года. Это была пятница. Как потом мне рассказал брат, это была такая игра, они бежали по школьному коридору. Брат вот этого говнюка, — Мадара легко толкнул Хашираму в плечо. — Его догонял. Решив скрыться от преследования, брат забежал в каморку, где уборщицы хранили свои тряпки, ведра, швабры. Тобирама, поняв, что Изуна забежал туда, начал отчаянно дергать за ручку. Уж не знаю, что там произошло на самом деле, но он потом рассказал, что ручка снаружи просто отломилась. Тоби предпочитал тогда молчать. Может, его напугала ответственность за порчу школьного имущества, а может быть он испугался за то, что его будут ругать. Начнут задавать вопросы, зачем он закрыл мальчишку в кладовке. Не знаю и не хочу об этом думать. Теперь ясно одно — он струсил.

Учиха ненадолго замолчал и потянулся к карману, за что моментально получил по руке. Мальчишка даже улыбнулся на это. Суровый дядя слушается товарища, как мамку. Сам Обито крутил в руке фотографию. При повторном рассмотрении, он действительно заметил, что различия между ними есть. Мальчик на фото явно нежнее.

Мадара, потерев тыльную сторону ладони, недовольно сложил руки на столе и продолжил.

— Вечером в пятницу, когда брат не пришел домой, я начал волноваться и позвонил в полицейский участок. Там меня слушать не стали. Мне было девятнадцать — совсем пацан, вот как ты сейчас. Мне популярно объяснили, что у моего брата зуд в ногах и он небось зависает у какого-нибудь друга в стельку пьяный. Проспится и придет домой. Но на улице темнело, а Изуны все не было. Тогда я собрался и сам побежал в полицию, но меня снова отшили, просили, чтобы пришли родители и написали заявление о пропаже, но родителей на тот момент мы лишились год назад. Они уехали вместе с еще тремя братьями на какую-то лыжную базу и разбились в автокатастрофе. Какая-то жуткая метель была. Мы с Изуной остались одни, а я стал его опекуном.

«Да, нелегкая жизнь. Тут и впрямь огрубеешь», — подумал Обито, но промолчал.

— Проходила суббота, снова наступала ночь, а брата все не было. Тогда уже полицейские сами пришли ко мне домой. Они думали, что это я сам что-то с ним сделал. Козлы обыскали и перевернули весь дом, надеясь что-то найти, а потом просто хлопнули меня по спине и ушли. От кого-то из соседей я услышал, что они допрашивают друзей и знакомых. Мальчишка пропал — и это факт. Тобираму тоже допрашивали, но он сказал, что ничего не знает, — Мадара сильно стукнул по столу кулаком, заставив вздрогнуть. — Ведь знал же сука! Могло бы быть по-другому! О чем я? А, так вот, день прошел, в воскресенье ничего не изменилось. Я даже сам стал искать по городу, бегая по разным его любимым местам, но тоже ничего не находил… Хаши, можно последнюю?

— Нет, — сухо ответил Сенджу, смяв пачку вместе с карманом для верности, чтобы больше не было соблазна.

— В понедельник рано утром, когда занятия в школе еще не начались, мне поступил звонок из той самой школы. Испуганная заикающаяся женщина поведала мне, что пришла убраться перед занятиями, а когда зашла в каморку, то чуть не заработала инфаркт, увидев маленького мальчишку, сидящим на полу прижав колени к груди. Она сказала, что он назвал свою фамилию. Женщина поняла, что это его все ищут. Он уже не пытался выйти. Дверь изнутри была вся исцарапана. В выходные в школе никого не было, потому его никто и не слышал… Вот так.

Учиха встал и налил себе воды, а потом снова вернулся на место. Действительно, во рту пересохло, даже просто слушая такое. Обито и Хаширама молча переглянулись и не сговариваясь дернули бровями. Поражены были оба. Первый не знал совсем, а второй не подробно.

— Я прибежал тут же, возможно даже выронил трубку. Четко помню одно — на мне были разные кеды, вроде бы даже оба правые, но это не важно, — он отмахнулся. — Зайдя в кабинет директора, а Изуна находился именно там, я просто обомлел. На нем не было лица, волосы всклочены, кулаки синие, под ногтями жуткие занозы. Мне сказали, что врачей уже вызвали. Они не понимали, как так вышло, что мальчишка оказался запертым на три ночи, но брат тоже ничего не рассказал.

Снова повисла пауза, а рука дяди привычно потянулась к карману. Вся пачка была переломана, целой сигареты не было ни одной. Он выругался, сбросил пиджак на стул и продолжил.

— Изуну быстро выписали из больницы, сказав, что с ним все в порядке, только прописали антидепрессанты. Шизофрения. Ты не думай, что он был слабаком, или как-то изменился. Он смог окончить школу, но стал бояться темноты. Свет в доме горел всегда и везде. Все мои деньги с подработок стали уходить на лекарства, но от них становилось легче, так что я не жаловался. На еду и оплату счетов нам хватало.

Рассказ, похоже, был окончен, но Обито так и не понял, как умер брат его дяди. Или он еще не закончил, а как всегда просто замолчал на полуслове. Мальчишка сам начал говорить.

— Я получил от него записку, она там в комнате. Ты можешь мне не верить, но это правда. Я сейчас это понял. А еще я видел девушку с синими волосами, что передала мне бумажные цветы, — парень тараторил быстро, пытаясь выложить все, пока его не попросили заткнуться. — В них были сообщения моего друга, потому я поехал к нему. Твой брат пытался убить меня в ванной перед зеркалом, — Обито потер щеку. — Это я сделал не сам. Зачем он это делал?

Мадара молча встал и подошел к ключнице, что висела в холле перед входом. Он начинал понимать, что племянник не бредит. Неоткуда ему было знать таких подробностей. Сняв небольшую позвякивающую связку, Учиха направился на второй этаж.

— Так и будете сидеть или пойдете за мной? — Он поднимался по лестнице и бубнил что-то еще не очень разборчивое.

Младший Учиха занервничал. Он вообще за сегодня настрадался более чем достаточно, даже успел умереть и воскреснуть.

Теплые ладони Хаширамы погладили его по предплечьям, предпочитая не трогать кисти, дабы не задеть пальцы. Это успокаивало. Что бы там дядя не придумал, его друг в обиду не даст.

Поднявшись на второй этаж, оба ощутили прохладу. Дверь, что всегда была запертой, теперь оказалась открытой, а за ней было темно, на улице уже тоже стемнело, а свет в доме почему-то никто не догадался включить. Все пребывали в несколько разбитых чувствах.