Обито бросил все бумажки в ящик письменного стола и замер, повернувшись в сторону окна. Один красный глазок за занавеской. Вроде бы там был и второй, но видно было плохо, на улице слишком светло и солнечно.

Какого черта? Ведь оно всегда приходило только по ночам. Голова закружилась. Воздух в комнате показался спертым. Пахло то ли плесенью, то ли пылью.

Учиха молчал, глядя на маленький красный глаз. Он не моргал, не исчезал. Парень даже подумал, что так смотрят, когда в чем-то обвиняют.

Над кроватью висела картина. Ничего необычного, какая-то мазня: белый, бежевый, даже розовый цвета гармонично перемешивались. Обито не любил картины, эта застывшая жизнь на них, портреты людей, которые уже умерли, а может и вовсе не жили, их глаза, смотрящие на тебя. Где бы ты ни находился, эти глаза найдут тебя за секунду и уставятся. Но вот такие современные художества не вселяли ужас, хоть и написаны были на холсте, похожим на старую мертвую кожу. Сейчас эта картина оказалась чуть сдвинутой набок.

Парень встал на кровать и осторожно попытался поправить ее, но рамка как приклеилась к стене, она не сдвинулась ни на дюйм. Тишина, вообще все стихло, даже дыхание. Он мог бы подумать, что оглох на минуту. В реальность вернула дверь комнаты, которая открылась сама по себе, а потом так же резко закрылась, еще раз открылась и закрылась. По волосам пробежал ветерок. Обито обратился к занавеске, огонька там не было. Все вроде бы стало нормально. Белым днем было не так страшно, но до адекватной эта ситуация точно не дотягивала.

Картина подвинулась сама, встав на место, а из-под нее, к ногам вывалился тетрадный листок и лег надписью, сделанной черным фломастером, вверх, несмотря на то, что перевернулся в воздухе раз так двадцать.

«Нарушь его правило.»

— А затем получи от него пиздюлей, — Обито натянуто улыбнулся от своих слов. Ситуация была бы смешной, если бы не была настолько печальной. — Кто ты? Или что ты? Зачем тебе я?

Но никто не ответил и не появился более. В комнате стало привычно свежо, а предметы оставались на местах.

— Малыш Обито, — тяжелые шаги приближались к двери. Это точно не призрак. — Ты зачем там сам себе кино крутишь? Ты из дурки сбежал, что ли, а не от бабки?

О, какой привычный тон, почти веселый. Такой Мадара был не опасен. Был в этом приятеле смысл, дядя сразу становился добрее. Даже смешно становилось, но попробуй мальчишка засмеяться при родственнике, как тут же сам бы получил укол успокоительного. Брр…

— Мадара, — протянул Обито, когда дядя показался в дверях. — А ты отпустишь меня домой на пару дней? Я кажется забыл кое с кем попрощаться…

— Хотелочка заиграла, щенок? — как обычно громкий смех и неоднозначные намеки, которые заставили покраснеть. — Моя шлюшка собралась к дружочку?

Учиха захлопнул дверь и бросился к мальчишке. Он быстро схватил его за горло, заставив захрипеть.

— Ты, конечно, окажешь мне услугу, если свалишь, — Мадара дышал парнишке прямо в губы. — Но помни, что ты моя сучка…

— Тебе мало, что ли? — Булькал горлом Обито, пытаясь протестовать.

— Мальчик, я люблю не только отдавать, но еще и брать. И когда ты вернешься, я обязательно проверю, выполнил ты мою просьбу или нет, — Учиха облизнул щеку племянника. — У тебя пять дней, золушка, а потом твоя карета превратится в тыкву. Я заявлю в угон и скажу, что не знаю тебя. Ты все понял? Ты же не бросишь меня? Так?

Парень кивнул, его это устраивало. Ну то есть все, кроме того, что его по приезду проверят на девственность. Он надеялся, что это шутка.

Ему хватит этого времени, вполне.

***

День проходил относительно спокойно, несмотря на отвратительное начало. Все-таки перед своим товарищем Мадара не вел себя как ублюдок. Он иногда говорил неприятные вещи, от которых хотелось гореть со стыда, но к Обито относился хорошо. Не пытался его избить, задушить или изнасиловать. Парнишке это нравилось. А кому бы не понравилось.

Ближе к вечеру, все трое собрались в ресторан на ужин. Хаширама настоял на том, чтобы не нагружать подростка готовить еду. Это был действительно приятный человек, по-хорошему ненормальный, но довольно добрый. Как настоящий американец, готовый, во что бы то ни стало выполнить свой долг перед Богом и страной, помогать людям всегда, поддерживать физическую форму, духовное и моральное здоровье. Обито даже подумал, что хорошо бы иметь такого друга, он рядом несмотря ни на что. Человек-жилетка, он всегда спокойно слушает, никогда не нервничает. Сколько же у него терпения, чтобы выдерживать такого, как Мадара. Они слишком разные, как лед и пламя, но все-таки вместе. Даже завидно.

Прошло около двадцати минут после заказа, как милая официантка принесла еду и зажгла свечи. Интересное местечко, приватные места, чтобы посетители не докучали друг другу, обстановка в стиле великой инквизиции. Хотя, блюда конечно были чисто американские. У хозяина точно все в порядке с фантазией.

— Обито, куда поступать собираешься? — Хаширама изучал мальчишку, пытаясь уловить сходства во внешности, и улыбался, все же находя их. Черные хитрые глаза, которые ему всегда так нравились, точно были похожи. Волосы бы подлиннее, да взгляд чуть посерьезнее и похолоднее, ну вылитый Мадара, когда был в том же возрасте. — Выбрал уже будущую профессию? Может, хочешь продолжить дело своего дяди, а? Все равно ему некому его передать.

Сенджу рассмеялся, и этот смех заставил Учиху недовольно хмыкнуть. Тот сложил руки на груди и откинулся на спинку кресла. Распоряжается тут чужой жизнью, но стоило отметить, что было бы неплохо втянуть пацана. Он, конечно, ничего не понимает пока, но можно же научить старую собаку новым фокусам.

— Меня тут не спрашивают, да? — Мадара сделал вид, что обиделся и отвернул лицо от собеседника.

— Да брось, — махнув рукой и не обратив на это внимания, продолжил мужчина. — Ты сам-то долго ли учился?

— У меня мозгов больше. К сожалению, я не могу приложить к его голове хоть часть их.

Все принялись за еду, снова замолчав. Обидно было такое слышать, но это было правдой. К двадцати семи годам столького добиться – это дорогого стоило. Обито уже размечтался, что и у него будет такая жизнь. И он будет так же выглядеть, так же забудет счет деньгам, будет помогать… Родным? Да, вот тут была загвоздка. Для кого ему стараться, если у него нет родных. Может из-за этого и Мадара потерял интерес к жизни?

— Смотри, Дара, отправим его учиться, будет классные проекты рисовать, — не успокаивался Сенджу, войдя во вкус. Они уже пропустили несколько рюмок текилы, не считая утренней порции алкоголя. — Я даже мог бы попросить Тобираму, чтобы он научил его. Он будет неплохим наставником.

— Не произноси при мне этого чертового имени! Ему я никого не доверю, даже этого оболтуса, — Мадара толкнул племянника в плечо, но тот ничего не ответил, лишь выпучил глаза и крепче сжал стакан обеими руками, едва не разлив вино себе на штаны. — Это наглая, лживая, эгоистичная и трусливая тварь! — он так яростно и громко кричал, перегнувшись через стол, что даже потушил одну свечу, а после вышел из-за стола.

— Что это с ним? — Обито мотнул головой в сторону уходящего дяди и удивленно дернул бровями. — Кто такой Тобирама? Похоже, что он ему не угодил больше, чем я.

Хаширама опрокинул еще рюмку. Он не знал, нужно ли рассказывать, если Мадара смолчал об этом конфликте. Возможно, это будет неправильно, но кое-что он был готов поведать.

— Это мой младший брат.

— А, так вот о ком он утром так нелестно отзывался, — парень вспомнил то неприятное действие, которое Мадара грозился сделать при встрече, и скривился, продолжая ковыряться в тарелке. — А что у них случилось?

— Ну… Скажем так, они всегда друг друга не любили, но с годами эта ненависть крепчала, пока не переросла в катастрофу. Мадара ненавидит его и это факт, но никогда не воплотит свои желания убить его, только потому, что он мой брат. Пожалуй, это все, что я могу тебе сказать. Не обижайся, но я больше не хочу портить с ним отношения.