На спардеке слесарь Якубов, взволнованный и красный, вытирал платком мокрое лицо, и глаза его казались выпуклыми от навернувшихся слез...
- Пускай они спустятся сюда! - кричал он вне себя от гнева. - Пускай объяснят: почему уходим? Предсудкома, заставь их объяснить!
- Разговоры в сторону! - проскрипел Котельников, с ненавистью взглядывая на мостик. - Надо заставить их вернуться.
- Капитана сюда! - крикнул кто-то.
- Да здесь он, капитан.
- Где?
- Вон у перил корежится.
Наступила короткая тишина. Люди теснились у трапа, разглядывали неясную фигуру на мостике, на минуту забыв о пожаре, охваченные болезненным любопыт-ством.
- А мальчонка-то горит небось, - раздался в тишине жалобный голос Догайло. - Мальчонка, радист, ведь горит он, братцы, горит!
- Вернуться! - яростно крикнул Котельников, выкатывая глаза, и сразу неистовым криком взорвался спардек:
- Капитана сюда!
- Капи-та-на!
- Людей спасать надо! Слышите, вы!
- Арестовать их!
- Помполита сюда!
- Очумел ты, что ли? Вместо него механик. Нет давно помполита.
- Что только делают, прохвосты! Шлюпки спускать надо... Что они делают, товарищи?
- Об чем разговор? - заорал Хрулев, протискиваясь в толпе. - Гореть захотели? Ветер искры носит, а у нас разве не тот же груз? Бараны! - Он по-хозяйски расталкивал матросов и, проходя мимо слесаря, бросил с угрозой: - А ты потише. За срыв дисциплины знаешь что бывает? То-то!
Неожиданно он увидел Басова, появившегося из-за угла, и тотчас же торопливо посторонился, притиснув кого-то спиною к борту. Как-то сразу наступила тишина, люди расступались, давая дорогу, и в образовавшемся проходе быстро шел Басов, глядя прямо на капитанский мостик, словно прицеливаясь, и за ним по пятам двигалась огромная фигура Гусейна. Навстречу им кинулся Володя Макаров, бледный, задыхающийся от волнения.
- Валька Ластик еще там, я слышу его сигналы! - крикнул он как полоумный, хватая Басова за руку. - Я не могу слушать. Трусы мы или...
Басов оттолкнул радиста и взбежал на мостик. За ним сразу, бросилось несколько человек, и вся толпа молча хлынула к трапу.
- Эт-то что такое! - закричал Касацкий. - Потрудитесь вернуться назад. Евгений Степанович, прекратите безобразие, я не могу работать...
Он отступил от трапа, пропуская Басова, но тотчас же забежал вперед и загородил дорогу в рубку. Они остановились друг перед другом, тяжело переводя дыхание, как два борца, готовые сцепиться.
- Это вы обрубили буксир? - спросил Басов тихо. - Почему вы уходите?
- Не ваше дело, - так же тихо ответил Касацкий, - здесь распоряжается капитан...
Вокруг них быстро сомкнулось молчаливое кольцо людей, так же прерывисто, тяжело дышащих.
"Сейчас я ударю его", - подумал Басов, пристально глядя в белую переносицу помощника и машинально отводя руку.
Из-за его плеча выдвинулась голова Гусейна с оскаленными зубами и еще другие лица, не узнаваемые при слабом свете зарева.
- Бей его, Мустафа, - хрипнул позади слесарь Якубов. - Не бойсь, бей с маху... На-ка зубило-то!
Толпа вокруг сгрудилась и глухо загудела, словно подхваченная вихрем надвигающегося возмущения. Сзади теснили, заставляя Басова касаться груди помощника. Он опомнился и опустил руку.
- Спокойно, товарищи! - крикнул он, работая локтями. - Лишние долой с мостика! Сейчас вернемся и подберем людей с "Узбекистана". А ну, разойтись!
Он почувствовал, как за его спиной отвалилась жаркая груда тел, и заорал изо всей силы, срывая голос:
- Слушай мою команду! Очистить мостик! Второго штурмана и донкермана ко мне. Подготовить шлюпки к спуску и... спокойно, ребята!
- Вы не имеете права, - возвысил голос Касацкий. - Здесь распоряжается капитан... На меня замахнулись. Все видели...
Люди, подошедшие к трапу, остановились в нерешительности. Басов приблизился к неподвижной фигуре капитана, склонившегося у перил.
- Евгений Степанович, - позвал он настойчиво. - Надо вернуться, там люди горят. Ну-ну, успокойтесь же, слушайте!
Капитан отнял руки от лица и жадно взглянул вокруг, словно надеясь, что багровое небо, вой сирены и крики - все это только померещилось ему. Он увидел розовые отблески на стеклах рубки и схватился за воротник дрожащими пальцами.
- Я не знаю, дружок, я ничего не знаю! - воскликнул он жалобно. - О боже мой, боже мой! Ну, что вы хотите?
- Не знаешь? - бешено заревел Гусейн, расталкивая людей, чтобы получше разглядеть капитана. - Ты не знаешь? Должен знать, если ты командир, а не какая-нибудь...
Он не договорил и метнулся к рубке. За ним бросилось несколько человек, и остальные опять решительно двинулись к трапам.
- Вы губите себя, Евгений Степанович, - сказал Басов, силясь приподнять капитана. - Мы оба пойдем под суд, если те люди погибнут. Ну-ка, обопритесь на меня.
В рубке Гусейн оттолкнул плечом рулевого, и тот, шатнувшись к стене, забормотал:
- Брось... Эй брось, говорю! Ответишь...
- И отвечу, отвечу, браток, - говорил Гусейн, расставляя локти и поворачивая штурвал, - не беспокойся, отве-ечу!
Басов тащил капитана к рубке, поддерживая его под руку.
- Так вы говорите, вернуться? - спрашивал Евгений Степанович. - Я что-то уж ничего не соображаю, голубчик... Делайте все что надо, пока я не приду в себя. Вы же видите, я совсем болен!
Золотое облако выкатилось из-за кормы и поплыло с левой стороны корабля, описывая гигантскую дугу, и море за бортом заискрилось огненными бликами.
- Ах! - сказал Евгений Степанович, закрывая глаза. - Право, я умру здесь с вами... Мне плохо, пустите меня.
Он прижал руки к груди и сел на ступеньку трапа. Сердце его бешено колотилось, и все тело как бы расползалось, терзаемое противной дрожью. Он ненавидел в эту минуту свое дрожащее, потное тело и прерывистый голос. Кто-то промчался мимо, нечаянно задев его полой бушлата по лицу. Он отвернулся и подумал, что напрасно цепляется за жизнь и что самое лучшее теперь было бы перестать существовать. Но в следующий момент ощутил сквозь закрытые веки трепетание красного света, который приближался и разгорался все ярче, и задохнулся от сердечной тоски.
- Александр Иванович, - позвал он тихо. - Ведь красноводский мазут в трюмах... Боже мой!
