Ее податливые губы, нежный язычок, пальцы на моей шее…

— Ты мне расскажешь, что случилось, — Полина смотрит пристально мне в глаза, произнося слова серьезным тоном. — Только правду, Гордей. А не твои вечные отмазки.

Мне хочется стонать. И выть. Надо же так испортить такой романтический момент.

А как хорошо все начиналось…

И сейчас передо мной непростой выбор. Даже слишком ответственный.

Или спустить все на тормозах, переведя разговор в шуточное русло. И продолжить дальше пробовать девчонку выжить.

А может, самому свалить отсюда? А что, поживу пока в гостинице. Да тут осталось всего ничего, так что…

«В гостинице — не вариант! Дед сказал — под одной крышей!»

«Вот черт, я и забыл об этом дурацком завещании!» — мысленно простонал, но внутренний голос все никак не хочет угомониться:

«А второй вариант какой?»

Я смотрю Полине пристально в глаза и не могу никак решиться.

Сделать первый шаг. Или оставить все, как есть.

«Сделать несложно. Неизвестно, к чему приведет», — печально осознавать, но внутренний голос прав.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍А девушка мое молчание расценивает по-своему. Полина, что ж ты творишь!

Но губы малышки медленно приближаются к моим…

Решила ускорить мой выбор?

«Первый…»

«Второй…»

«Да оставь, как есть!»

«Лучше признайся…»

«Первый…»

«Второй…»

И так до бесконечности…

Я решила сдаться. Больше не могу бороться с собой. Просто расслабиться и отдаться своим чувствам — только рядом с Гордеем я начинаю оживать. Мне не хватало все это время уверенности в себе. Какая-то черная дыра, куда я попала не по своей воле.

И откуда уже, думала, не выберусь…

— Озвучивай все свои требования, — парень не сводит глаз с моих губ, а я понимаю, что вот он, мой шанс на спасение.

Пусть всего месяц, но он будет рядом. Вернет меня к нормальной жизни. А потом…

Да и черт с ним, что будет потом. Переживу, и не такое переживала. К тому же Гордей мне даже не нравится. Ну, как мужчина.

«Себе хоть не ври!» — здравый смысл никак не хочет оставить меня в покое, но я уже готова к этой извечной справедливости.

«Не вру! Просто рассматриваю парня исключительно как объект для стабилизации моего психического равновесия!»

«Эко загнула… Но все равно врешь!»

Дед долго пытался меня к психологу затащить, и однажды у старика все-таки получилось. Я сопротивлялась, находила сто пятьдесят отмазок и постоянно твердила:

— У меня все в порядке!

Врала. И себе в том числе. Точнее, себе в первую очередь, просто хотела остаться одна. Лишь бы никто не трогал и не лез в душу.

Ведь никто даже не представляет, как это — твоя жизнь в одночасье разлетелась на несколько частей.

Которые, увы, не склеить…

И вот сейчас во мне просыпается какое-то новое и странное чувство. Уверенность в завтрашнем дне.

А для этого мне очень нужен Гордей, как бы я его ни недолюбливала. Самовлюбленный, эгоистичный, наглый и слишком самоуверенный — разве такое может понравиться?

«Ответственный! Надежный! Честный! Вот не ври, а?» — это снова мой здравый смысл, а я лишь мысленно усмехаюсь.

Сейчас и проверим, какой он честный. Мне-то уже терять нечего.

Все, что могла, я уже потеряла…

— Ты мне расскажешь, что случилось, — я смотрю пристально в глаза парню, произнося слова довольно серьезно, чтобы он не сомневался в моих таких же серьезных намерениях. — Только правду, Гордей. А не твои вечные отмазки.

Вижу по глазам, что борется с собой. На грани балансирует, так ему хочется сейчас меня послать куда подальше. А я не могу его отпустить.

Или сейчас. Или никогда!

— Это запретная тема, — выдает Гордей негромко, когда мое лицо приближается к его.

— Я никому не скажу, — шепчу, уже касаясь губами губ парня.

— Полина… — чуть ли не хнычет, но я не отступаю.

— Это просьба, — провожу языком по верхней губе парня, а он стонет в ответ, закрывая глаза.

Я почти добилась своего. Еще немного, и мы научимся доверять друг другу.

А целоваться-то с ним как приятно!

Не учитываю я одного — Гордея нельзя заставить что-либо делать против его воли. Если парень сказал «нет», то это означает отказ. Категоричный. Другого не будет.

И любые уговоры здесь бесполезны…

— Будем считать, что я ее не выполнил, — мой спутник берет меня за талию и снимает с себя.

Ведь я до сих пор сверху! Была…

Да что ж он такой упрямый!

— Не хочешь налаживать контакт? — фыркаю, вставая с пола следом за Гордеем. — Заметь, я старалась.

— Дело не в тебе, — парень упирается руками в тренажер и опускает голову, демонстрируя мне спину.

— А в чем? — я подхожу ближе и…дотрагиваюсь до его плеча.

«Ну же, колись! Сам ведь хотел меня вытащить из панциря! А теперь сам же туда лезешь!» — мысленно подгоняю парня, но он молчит в ответ.

Видимо, снова и снова борется с собой. Со своими чувствами. И эмоциями.

А кстати, кто я сейчас для него? Неужели до сих пор меня ненавидит?

Сильно меня двинула груша по башке — такая чушь в голову лезет. Раньше меня вообще этот вопрос не волновал, так как я его ненавидела. Так же, как и он меня.

А сейчас…

— Ты, кажется, хотела научиться драться? — Гордей поворачивает голову в мою сторону, а на лице парня появляется улыбка.

Ну-у, как улыбка — подобие радости на лице, но уже хоть что-то. Прогресс. А то снова замкнется в себе, вытаскивай его потом. Ведь это он должен меня вытащить.

Иначе пропаду!

— Ты, кажется, меня послал? — копирую его интонацию.

— Тебе показалось, — ухмыляется Гордей.

— Ты думаешь? — прищуриваю я один глаз.

— Уверен, — парень отрывается от тренажера и движется к углу, где стоят коробки. — Кстати, ты хоть раз до этого пробовала заниматься боксом? — Гордей достает еще одни перчатки и поворачивается ко мне лицом.

Соврать? Или признаться? Какой же сложный выбор!

А как же хочется-то правду сказать! Но тогда не получится… сюрприза. Ой, вот бы заснять тот момент, когда Гордей с круглыми глазами будет пялиться на меня и едва произносить:

«Ты…обманщица!»

Может, конечно, и не такими словами, но суть вряд ли поменяется. Лучше уж обманщица, лгунья и врушка, чем выскочка. Очень обидно звучит. Особенно сейчас из уст Гордея.

— Нет, — отвечаю на вопрос парня, делая невинные глаза. Все-таки «соврать» пересилило.

Ну уж очень мне хочется посмотреть на его удивленную (это еще мягко сказано) физиономию.

— Тогда слушаем меня внимательно и запоминаем, — Гордей с умным видом подходит ко мне и протягивает перчатки. — Надевай.

— Как скажешь, — пожимаю плечами в ответ и начинаю натягивать эти дурацкие перчатки. — Слушай, — кручу руку прямо перед лицом, пытаясь понять, как же их затянуть-то. — А почему они такие неудобные?

— Привыкнешь, — Гордей понимает меня даже без слов, берет мои руки по очереди и затягивает перчатки. — Готова? — надевает свои, а после бьет кулаком о кулак.

— Э-ээ…

— Твое «э-ээ», — передразнивает меня парень, слегка прищуриваясь, — в большом спорте неуместно. Либо готова, либо нет.

«Большой спорт» бьет по оголенным нервам похлеще бритвы по ране, но я стараюсь пропускать мимо ушей. Точнее, мимо сердца, которое до сих пор кровоточит. Особенно когда эти два слова слышу.

— Готова, — киваю в подтверждение своих слов, так как бывших спортсменов не бывает.

Кто однажды постоял на пьедестале… Слушал гимн своей страны… Ощущал это сладкое и бередящее душу чувство победы…

Тот никогда не пасует перед трудностями!

— Тогда поехали, — Гордей снова бьет кулаком о кулак и поворачивается к груше, делая стойку. — Одна нога сюда, — делает паузу, пока я пытаюсь с ногами своими справиться. — Другая сюда, — показывает мне наглядно и даже помогает, когда я все же запуталась и в этих стойках, и в своих собственных ногах.